пока не выбрался на нечто вроде террасы, или, точнее говоря, на каменную
площадку, где он построил хижины, в которых разместилась семья. Это были,
как уже упоминалось, того рода жилища, которые можно так часто увидеть в
пограничной полосе: сооруженные кое-как из бревен, коры и шестов, они
принадлежали к младенческой поре архитектуры. Площадка тянулась на несколько
десятков футов, а высота расположения делала ее почти недосягаемой для
индейских стрел. Здесь Ишмаэл мог, как полагал он, оставлять малышей в
относительной безопасности под присмотром их отважной матери; и здесь он
застал сейчас Эстер за ее обычными домашними делами в кругу дочерей, которых
она поочередно отчитывала с важной строгостью, когда маленькие бездельницы
навлекали на себя ее неудовольствие. Она так была захвачена вихрем
собственного красноречия, что не слышала бурной сцены внизу.
или, вернее, продолжала, оставив в покое разревевшуюся десятилетнюю девчурку
и набрасываясь на мужа. - Честное слово, я тут должна каждую минуту
пересчитывать малышей, чтобы знать, не крутит ли их ветром в поднебесье
вместе с утками и сарычами. Ну, чего ты, муженек, жмешься к утесу, как
ползучий гад по весне, когда небо так и кишит множеством птиц? Думаешь, сном
да ленью можно накормить голодные рты?
библейское имя на свой провинциальный лад и глядя на свою крикливую подругу
не с нежностью, а скорее с привычной терпимостью. - Будет тебе дичь на обед,
если ты не распугаешь всю птицу шумной бранью. Да, женщина, - продолжал он,
стоя уже на том самом выступе, откуда недавно так грубо согнал Эллен, - и
птица будет у тебя и буйволятина, если мой глаз верно распознал вон то
животное за испанскую лигу отсюда.
- что брехливый пес. Нел, как покажутся краснокожие, вывесит тряпку, чтобы
вас предостеречь. А что ты тут подстрелил, Ишмаэл? Я несколько минут назад
слышала твое ружье, если я не разучилась распознавать звуки.
накормить восемнадцать ртов! Погляди ты на пчелу или на бобра, милый
человек, и научись у них быть добытчиком... Да где ты, Ишмаэл?.. Провалиться
мне, - продолжала она, опустив нить, которую сучила на своем веретене, -
если он не ушел опять в палатку! Чуть ли не все свое время тратит подле этой
никудышной, никчемной...
уселся рядом с ней, Эстер вернулась к прерванному занятию, только что-то
проворчав и не выразив своего неудовольствия в более внятных словах.
выразителен. Эстер отвечала сперва несколько угрюмо и отрывисто, но мысль о
детях заставила ее перейти на более мирный тон. Так как дальнейший разговор
свелся к рассуждениям о том, что надо-де не упустить остаток дня и пойти на
охоту, мы не станем задерживаться на его пересказе.
отряда, назначив одному оставаться на месте для охраны крепости, а другому -
следовать за собою в степь. Эйзу и Эбирама он предусмотрительно включил в
свой отряд, отлично зная, что ничто, кроме его отцовской власти, не обуздает
дикую ярость его отчаянного сына, если уж она пробудится. Покончив с
приготовлениями, охотники выступили все вместе, но, несколько отойдя от
скалы, рассыпались по прерии, рассчитывая обложить далекое стадо бизонов.
Глава 9
обстоятельствах, когда другой пришел бы в уныние, мы опять перенесем сцену
действия на три-четыре мили в сторону от только что описанного места,
сохраняя, впрочем, должную и естественную последовательность во времени. В
тот час, когда скваттер с сыновьями, как рассказано в предыдущей главе,
спустились со скалы, на той луговине, что тянулась по берегам речушки,
невдалеке от крепости - на расстоянии пушечного выстрела, - сидели два
человека и обстоятельно обсуждали достоинства сочного бизоньего горба,
зажаренного на обед с полным пониманием всех свойств этого лакомого блюда.
Деликатнейший этот кусок был предусмотрительно отделен от прилегающих менее
ценных чауей туши и, завернутый в обрезок шкуры с мехом, запечен по всем
правилам на жару обыкновенной земляной печи, а теперь лежал перед своими
владельцами шедевром кулинарии прерий. Как в смысле сочности, нежности и
своеобразного вкуса, так и в смысле питательности этому блюду следовало бы
отдать предпочтение перед вычурной стряпней и сложными выдумками самых
прославленных мастеров поварского искусства, хотя сервировка была самая
непритязательная. Двое смертных, которым посчастливилось насладиться этим
изысканным лакомством американской пустыни, к коему здоровый аппетит
послужил превосходной приправой, по-видимому, вполне оценили свою удачу.
вкусным обедом, - казалось, не торопился отдать должное произведению своего
мастерства. Он, правда, ел, и даже с удовольствием, но и с той неизменной
умеренностью, которой старость умеет подчинить аппетит. Зато его сотрапезник
был отнюдь не склонен к воздержанию. Это был человек в расцвете юности и
мужественной силы, и шедевру старшего друга он воздал дань самого искреннего
признания. Уничтожая кусок за куском, он поглядывал на своего товарища, как
бы высказывая благодарным взглядом ту признательность, которую не мог
выразить словами.
кто иной, как старый наш знакомец, житель этих бескрайних равнин, так угощал
своего гостя - бортника. - Отведай из сердцевины куска; там природа откроет
тебе, что такое поистине вкусная пища, и не требуется придавать ей какой-то
посторонний привкус при помощи всяких подливок или этой вашей едкой горчицы.
волей-неволей остановившись, чтобы перевести дыхание, - это был бы, клянусь,
самый крепкий обед, какой только доводилось есть человеку!
особенным смешком, радуясь от души, что доставил удовольствие гостю. - Он
именно крепкий и дает силу тому, кто его ест!.. На, Гектор, бери! - Он
бросил кусок мяса собаке, терпеливо и грустно ловившей его взгляд. - И тебе,
как твоему хозяину, нужно, друг мой, на старости лет подкреплять свои силы.
Вот, малец, ты видишь собаку, которая весь свой век и ела и спала разумней и
лучше - да и вкусней, скажу я, - чем любой король. А почему? Потому что она
пользовалась, а не злоупотребляла дарами своего создателя. Она создана
собакой и ест по-собачьи. Он же создан человеком, а жрет, как голодный волк!
Гектор оказался хорошей и умной собакой, и все его племя было такое же:
верный нюх, и сами верны в дружбе. Знаешь, чем в своей стряпне житель
пустынь отличается от жителя поселений? Нет, вижу ясно по твоему аппетиту,
что не знаешь. Так я тебе скажу. Один учится у человека, другой - у природы.
Один думает, что может что-то добавить к дарам своего создателя, в то время
как другой смиренно радуется им. Вот и весь секрет.
назидания, которым собеседник почел нужным сдобрить обед. - Каждый день,
пока мы с тобой живем в этом краю (а дням этим не видно конца), я буду
убивать по буйволу, а ты - жарить его горб!
создано оно в пищу человеку; но не хочу я быть свидетелем и пособником в
таком деле, чтоб каждый день убивали по буйволу! Слишком это расточительно.
я берусь, старик, один съесть его целиком, с копытами вместе... Эге, кто там
идет? Кто-то с длинным носом, могу сказать, и нос навел его на верный след,
если человек охотился за хорошим обедом.
Поля, шел размеренным шагом по берегу речки прямо на двух сотрапезников. Так
как в его наружности не было ничего устрашающего или враждебного, бортник не
только не отложил ножа в сторону, а, пожалуй, еще усердней налег на еду, как
будто опасался, что бизоньего горба, чего доброго, не хватит на троих.
Совсем иначе повел себя траппер. Более умеренный в еде, он был уже сыт и
встретил вновь прибывшего взглядом, которым ясно говорил, что гостю рады и
явился он вовремя.
нерешительности. - Подходи, говорю. Если твоим проводником был голод, он
тебя привел куда надо. Вот мясо, а этот юноша даст тебе поджаренного
кукурузного зерна белее нагорного снега. Подходи, не бойся, мы не хищные
звери, которые пожирают друг друга, а христиане, принимающие с
благодарностью, что дал господь.
вышедший на свою ежедневную прогулку, - я чрезвычайно рад столь счастливой
встрече: мы оба любители одного и того же занятия и нам следует быть
друзьями!
философу. - Это же тот человек, который хотел меня уверить, что название
животного может изменить его природу! Подходи, друг, мы тебе рады, хотя ты
прочел слишком много книг и они тебе затуманили голову. Садись, и, когда
отведаешь от этого куска, ты скажешь мне, известно ли тебе, как называется
создание, доставившее нам мясо на обед.
именем, самым приятным для его слуха), глаза доктора Батциуса, когда он
услышал это предложение, выразили искреннюю радость. Долгая прогулка и
свежий ветер возбудили его аппетит; и вряд ли сам Поль Ховер был больше
склонен отдать должное поварскому искусству траппера, чем любитель природы,
Маккефри Энн
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор
Куликов Роман
Глуховский Дмитрий