сексуальными, порочными, почти скаб-резными историями. Но пока супруге
великого князя семнадцать лет, и она еще девица.
настаивал. Спокойно и скучно канцлер сказал, что этим она только вредит
себе, что государыня будет недовольна и что он имеет сооб-щить ей кое-что
устно: ей запрещается переписываться с родными, поскольку письма эти вредят
русской политике. И Екатерина подпи-сала документ.
государыни -- гофмейстерины Марии Семеновны Чоглаковой,
двадцатичетырехлетней особы, имеющей мужа, детей, дамы доб-родетельной,
пресной и излишне любопытной.
прекращалась, секретный чиновник из Иностранной колле-гии, обладающий
хорошим слогом и почерком, пишет за великую княгиню письма в Цербст. Депеши
эти сам член коллегии Веселовский носит к великой княгине на подпись, а ей
остается только ку-сать губы от злости, плакать и жаловаться. Впрочем,
жаловаться бы-ло некому. Молодые вельможи, поставляющие ей книги, любители
потанцевать, поговорить и посмеяться, теперь обходили молодой двор стороной.
Наконец, Екатерине было запрещено писать напря-мую не только родным, а
вообще кому бы то ни было.
соединяющие Екатерину с Европой. У канцлера и без вели-кой княгини дел
достаточно, Фридрих II засылает шпионов в рус-скую армию и обе столицы
десятками. Где они оседают, в каких мес-тах, как получают доступ к важным
документам? "Черный каби-нет"--секретная канцелярия для вскрытия и
расшифровки иностран-ной корреспонденции -- работает днем и ночью.
другими верные ей люди, та же участь постигла великого князя. Вслед за
прусским послом Мардефельдом, который был дру-гом и советником герцогини
Иоганны и самой Екатерины, Россию вынуждены были покинуть господин Бредаль,
обер-егермейстер вели-кого князя, его бывший воспитатель Брюммер,
Люлешинкер, камер-динер великого князя, мадемуазель Кардель, воспитательница
Ека-терины. Молодой двор терял ряды, вокруг них образовывалась пус-тота.
каналам посланное, а обычной почтой в Петербург при-шло письмо на имя
великой княгини. Вся почта российская находи-лась в ведении Бестужева, и
зоркий чиновник выловил нужное из груды прочих пакетов. Письмо легло к
Бестужеву на стол. Это было послание Иоганны дочери, и по тексту письма
видно было, что они давно и прочно общаются в обход депеш, сочиненных в
Иностранной коллегии.
Воронцова, который в это время с супругой своей Анной Карловной
путешествовал по Европе. Воронцовы проехали Италию, Францию, и отовсюду
вице-канцлер слал своему двору отчеты о самом благоприятном приеме. Побывал
Воронцов и в Потсдаме у Фридри-ха II, получил от короля в подарок шпагу с
брильянтами и был бес-платно возим по всем германским областям. Конечно,
Воронцовы встречались с Иоганной, и она передала письмо дочери, но почему
вице-канцлер доверил сей секретный документ обычной почте -- это одна из
загадок русского характера: забывчивость, рассеянность, беспечность -- Бог
весть!
сподручнее влиять на русский двор, сообщала также, что в Воронцове находят
"человека испытанной преданности, исполнен-ного ревности к общему делу". В
конце письма приписка: "Усердно прошу, сожгите все мои письма, особенно
это". О Лестоке тоже было несколько слов, как о преданном друге.
Воронцову. Да, этот человек помог ей воцариться на троне, но по-следнее
время дружит не с теми дворами, какими надобно, ведет са-мостоятельную
политику и вообще достоин нареканий. Бестужев соб-ственноручно от имени
Елизаветы составил депешу Воронцову в Берлин, в коей писал, чтоб жена его
Анна Карловна не смела цело-вать руки Иоганне Цербстской, а лучше бы и вовсе
с ней не виделась, а тут, оказывается, вот какие у них отношения.
комментариями, которые были ею поняты и одобрены. Отныне канцлер обладал
абсолютными полномочиями в пресечении перепис-ки Екатерины, а также в
выявлении и примерном наказании тех лиц, кои в этом для великой княгини
стараются.
поспать на неудобном, коротком канапе, что стояло в тесном коридорчике, а
потом генеральские дела закрутили его, за-вертели. Домой он попал только к
вечеру и был немало удивлен сооб-щением, что чуть ли не с утра его
дожидается камердинер Оленева Гаврила.
записочку изволили прислать.
встал, а неудобно изогнул шею, пытаясь рассмотреть что-то позади вошедшего.
стремительно вскочил и запричитал, молитвенно сложив руки:
всего! И Бога молил, чтоб вы мне его не задали. Л вы пря-мо с порога!
складку, глаза запали, вид у него был крайне несчастный.
потом вытащил огромный, прожженный кислотой платок и долго приводил себя в
порядок.
бурным и неожиданным, что он только смотрел на него молча. Мысль о том, что
случилась какая-нибудь беда, не приходила Саше в голову: Гаврила умел
драматизировать самые пустяшные со-бытия,
путано, с ненужными подробностями рассказывал о том, что Никита уехал вчера
неведомо куда, дома не ночевал и где обретается по сию пору -- неизвестно.
ночевал? Можно хоть на сутки освободиться от твоей опеки?
и принялся большими шагами мерить библиотеку. Гаврила вдруг совершенно выбил
его из равновесия. Экий болван! Гаврила поворачивался за ним, как флюгер,
повинующийся невидимым сквознякам, рожденным Сашиными шагами. Похоже, он не
мог внять голосу разума, а дельных Сашиных замечаний просто не слышал. Он
все твердил, что барин уехал, нарядившись в парик "крыло голубя",
намеревался ехать к Саше ночевать, но исчез. Словом, он твердо уве-рен, что
с Никитой стряслось что-то такое, что надо немедленно ку-да-то бежать, бить
в барабан и скликать людей. В довершение всего Гаврила вдруг упал на колени
и сознался, что ночью ему был знак.
камня. Как выглядела беда, он наотрез отказался говорить, но за-верял Сашу в
правдивости своих слов, бил себя в грудь и поминал ца-ря Соломона. Разговор
соскользнул на новый виток и предвещал быть бесконечным.
Мало ли к кому... к Куракиным, Строгановым, Бутурли-ным...
понять, что принес лакей -- вино или английское пиво?
не дружим. И дружим только с Корсаком Алексеем Ивановичем и вами. А
поскольку Корсак в отъезде, то вам барина моего и искать!
начала, но при этом сел к столу и пододвинул к себе поднос с едой. Жаркое
остыло, мясо было жестким, а в бутылке против ожи-дания оказался, черт
побери всех, квас. Что это за мода такая -- в фигурные бутылки обычный квас
лить?
показалась несколько странной. Отчего Никита, поехав к не-му, вдруг вернулся
с полдороги. Невероятно, чтобы он что-то вспом-нил! Поворотил домой
переодеваться, значит куда-то зван, значит кого-то встретил по дороге. Нет,
кучер клянется, что ничего такого не было.
глаза, пытаясь вспомнить все дословно.-- И еще сказал:
лет. Александр Федорович, кто такой Пиррон?
вычитал. Он сейчас на Монтене помешался. А почему ты решил, что он поехал к
даме?
рядом.-- Далее было подробно пересказано все, что делал затем кучер.
Флинт Эрик
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Суворов Виктор