пожалуйста! Кто угодно мог быть введен в заблуждение, как я, например! В чем
цель этого фарса?
удержаться от восклицания. Лицо Кристины потеряло всю свою свежесть - оно
стало смертельно бледным. И это лицо, которое он знал таким нежным и
очаровательным! Каким измученным оно теперь выглядело! Скорбь безжалостно
изменила его, а прекрасные голубые глаза, когда-то ясные, как озера, глаза
маленькой Лотты, теперь приобрели темную, загадочную и бездонную глубину и
были окружены печальными тенями.
простить меня...
вышла из ложи, показав жестом, что запрещает ему следовать за ней. Рауль все
же попытался пойти следом, но она повернулась и повторила свой прощальный
жест с такой повелительной силой, что он не посмел сделать больше ни шага.
что делает. У него стучало в висках и щемило сердце. Пересекая бальный зал,
он спрашивал у толпившихся здесь людей, не видели ли они Красную смерть.
Когда его просили объяснить, кого он имеет в виду, он отвечал: "Это участник
маскарада с головой мертвеца и большим красным плащом". Ему везде говорили,
что такой человек только что прошел, волоча за собой свой королевский плащ,
но Рауль так и не нашел его. В два часа ночи он направился в расположенный
за сценой коридор, который вел в артистическую комнату Кристины.
дверь. Ответа не было. Он вошел, как, это сделал, когда искал повсюду
"мужской голос". Комната была пуста. Бледно горел газовый свет. На маленьком
столике лежали какие-то бумаги. Он подумал о том, чтобы написать Кристине,
но в этот момент услышал шаги в коридоре. Молодому человеку едва хватило
времени спрятаться в будуаре, который отделялся от артистической комнаты
только занавесом. Дверь открылась. Это была Кристина!
ему, что он вот-вот станет свидетелем чего-то таинственного и, вероятно,
поймет...
села, склонив свою красивую голову и охватив ее руками. Что было у нее на
уме? Думала ли она о нем, о Рауле? Нет, потому что он слышал, как она
шептала: "Бедный Эрик!" Он, должно быть, неправильно понял. Он был убежден,
что если кто-то и заслуживал сострадания, то это был он, Рауль. После того
что произошло между ними, было бы совершенно естественным для нее сказать со
вздохом:
общего этот Эрик имеет с ее вздохами и почему ей так жалко Эрика, когда
Рауль так несчастен?
произвело неприятное впечатление на Рауля, которого все еще трясла дрожь
из-за драматической сцены, разделившей их. "Что за холодная голова!" -
подумал он. Кристина продолжала писать: две, три, четыре страницы". Вдруг
она подняла голову и спрятала листы бумаги в корсаж. Она, казалось,
прислушивалась. Рауль прислушался тоже. Откуда идет этот странный звук, этот
отдаленный ритм? Приглушенное пение, казалось, исходило от стен. Да,
создавалось впечатление, будто стены пели.
слова. Рауль различал голос, очень красивый, мягкий, пленительный голос. При
всей его мягкости голос отличался мужским тембром и наверняка не мог
принадлежать женщине. Голос приближался, проник через стену, теперь он был в
комнате, прямо перед Кристиной. Она встала и заговорила с этим голосом так,
будто говорила с кем-то находившимся рядом.
опоздали, Осторожно наблюдая из-за занавеса, Рауль не мог поверить своим
глазам: он никого не видел.
такая улыбка, какая бывает у выздоравливающих, когда они начинают надеяться,
что болезнь, поразившая их, не смертельна.
крайности сразу в одном потоке вдохновения. Рауль никогда не слышал такого
обширного и героически мягкого, такого победно коварного, такого деликатного
в силе, такого сильного в утонченности, такого непреодолимо триумфального
голоса. У него была совершенная, мастерская фразировка. Это был безмятежный,
чистый источник гармонии, из которого верующие могли пить безопасно и
преданно, в полной уверенности, что они пьют музыкальное изящество. И их
искусство, прикоснувшись к божественному, преобразится.
удалось удерживать в свой триумфальный вечер публику своим пением, которое
было верхом экзальтации и совершенства. Она, должно быть, все еще находилась
тогда под влиянием своего таинственного учителя! И Рауль осознал это
превращение сейчас, слушая необыкновенный голос. Он не пел ничего
необыкновенного: он делал драгоценные камни из грязи. Слова были обычными и
мелодия легкая, почти вульгарная, но они, казалось, преобразовывались в
красоту созидательной силой, которая приподнимала их и несла в небо на
крыльях страсти. Ибо этот ангельский голос пел свадебную песню из "Ромео и
Джульетты".
это на кладбище в Перросе навстречу невидимой скрипке, игравшей "Воскрешение
Лазаря".
чарами, которые, казалось, лишили его воли, энергии и остатков благоразумия,
когда он больше всего нуждался в них, он отодвинул в сторону занавес,
который скрывал его, и направился к Кристине. Она двигалась к задней стене
комнаты, которая почти целиком была уставлена зеркалами. Она увидела свое
отражение, но не Рауля, потому что он стоял как раз за ней.
Две Кристины - телесная и отражение - в конце концов коснулись и соединились
воедино, и Рауль протянул руки, чтобы схватить их обеих.
внезапно отброшен назад, и ледяной ветер пронесся по его лицу. Он увидел не
двух, а множество Кристин. Они кружились вокруг него, смеялись и удалялись
от него так быстро, что он не мог прикоснуться ни к одной из них. Наконец
опять стало тихо, и он увидел себя в зеркале. Но Кристина исчезла.
далекий странный голос все еще звучал в комнате:
и повернул газовый свет на полную яркость. Он был уверен, что ему это не
снится. Он находился в центре страшной игры, которую не понимал и которая,
вероятно, должна была сокрушить его. Он чувствовал себя немного отважным
принцем из сказки, который пошел дальше дозволенных границ и мог стать
жертвой неких магических сил.
ему, что все кончено! А стены продолжали повторять:
недавно сидела Кристина. Как и она, он охватил голову руками, и, когда
поднял ее, слезы потоком текли по его юному липу, настоящие, тяжелые слезы,
подобные тем, которые проливают обиженные дети, слезы горя, которое было
далеко не воображаемым, но таким обычным для всех влюбленных на земле. Он
выразил его громко:
Глава 11
Вы должны забыть имя "мужского голоса"
каком-то ослеплении, которое все еще заставляло его сомневаться в своем
здравом уме, виконт Рауль де Шаньи отправился к мадам Валериус. Его глазам
предстала очаровательная картина.
кружева. Никогда более красивое лицо, более чистый лоб или более добрые
глаза не склонялись над девичьим шитьем. Свежие краски вернулись к щечкам
Кристины. Синеватые круги вокруг глаз исчезли. Куда девалось то трагическое
лицо, которое Рауль видел накануне! Если бы вуаль меланхолии, прикрывавшая
ее восхитительные черты, не казалась ему последним следом невероятной драмы,
в которой молодая женщина вела борьбу, виконт, возможно, подумал бы, что не
она была ее героиней.
протянула ему руку. Но он был так поражен, что остановился и только молча
смотрел на нее.
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия