субъекту: произвол индивида становится здесь руководящим принципом. Умение
найти основание для любого утверждения - это то, за что критиковали
софистов Сократ и Платон, упрекая их в том, что они поощряли частные
интересы, умея с помощью тонкой аргументации представить частный интерес
как всеобщий.
волей-неволей прокладывали путь к новой форме всеобщности - той, которую
пытался найти ученик софистов - Сократ: они прокладывали путь к обретению
такого знания, которое хотя и было бы опосредовано субъективностью
индивида, но не сводилось бы к ней. Именно деятельность софистов,
релятивизировавшая все предшествующее знание, положила начало поискам новых
форм достоверности знания - таких, которые могли бы устоять перед судом
критического сознания.
метафорического, способа мышления в логический способ мышления, характерный
для послесократовской мысли. Логическая расчлененность понятий и метод
доказательства - вот те важнейшие приобретения, которыми обогатилась
научная и философская мысль, пройдя через горнило апорий Зенона и
релятивизирующей критики софистов.
объективного изучения бытия к рассмотрению субъективной стороны
познавательного процесса - к самому человеку и его сознанию. Это событие
оказалось весьма плодоносным для дальнейшего развития философии и науки,
благодаря ему наука приобрела новые методы и открыла для себя новые
предметные области знания. Даже те естественнонаучные и математические
теории, которые были созданы раньше, получили теперь новое обоснование и
были включены в новую, иначе организованную систему понятий, и тем самым
получили новое звучание.
рефлексии, опосредствования, проверки всякого утверждения, требовала
выносить на суд всякое непосредственное наблюдение, бессознательно
приобретенное убеждение или дорефлективно сложившееся мнение. Софистика
истребляла все непосредственное, воевала против всего того, что жило в
сознании людей без удостоверения его законности. Отныне право на жительство
имело только такое содержание, которое было допущено в сознание самим этим
сознанием; все же, что проникло в него не этим законным путем, а через
какие-то неконтролируемые сознанием каналы, т.е. то, что было усвоено
бессознательно, должно быть исторгнуто как недостоверное, неистинное, а
потом, может быть, частично и впущено назад - после проверки. В этом
состоял радикальный рационализм софистики, который роднит ее с
новоевропейским Просвещением.
принцип, в соответствии с которым сознание осуществляет проверку всякого
утверждения?
очень сильна тенденция рассматривать субъект знания, рефлектирующее Я,
судящую инстанцию как отдельного, обособленного индивида, наделенного
известной чувственной организацией и ею определяемого. Так, по крайней
мере, изображает позицию софистов Платон в диалоге "Теэтет". Протагор, один
из наиболее выдающихся софистов, следующим образом формулирует принцип
субъективной обусловленности всякого знания: "Мера всех вещей - человек,
существующих, что они существуют, а не существующих, что они не
существуют"22. То, что сознание здесь рассматривается прежде всего как
носитель субъективности, можно заключить из дальнейших разъяснений Платона:
"...он (Протагор. - П.Г.) говорит тем самым, что-де какой мне кажется
каждая вещь, такова она для меня и есть, а какой тебе, такова же она, в
свою очередь, для тебя"23. Если в самом деле наше знание определяется
исключительно чувственным восприятием, которое всегда носит индивидуальный
характер, то невозможно обнаружить никакой объективной характеристики
предмета самого по себе, а только такая характеристика имела бы значение
для всех познающих независимо от их индивидуальности.
рационализм софистов оборачивается в теории познания релятивизмом и
скептицизмом, а в сфере нравственности, практического действия - произволом
индивидуума, руководствующегося чувственными склонностями и не знающего
иного верховного начала, кроме частного интереса.
оппозицию по отношению к ней, но оппозицию двоякого рода. С одной стороны,
раздавались критические голоса против самого принципа рефлексии, в защиту
непосредственных, т.е. традиционных верований и древних обычаев,
унаследованных от предков. В этом духе выступает, например, Аристофан в
комедии "Облака" с критикой Сократа, которого он полностью отождествляет с
софистами. С другой стороны, оппозиция по отношению к релятивизму возникла
и внутри самой софистики, а именно в лице Сократа. Эта оппозиция выступала
не против принципа рефлексии, а против индивидуалистического способа
проведения этой рефлексии, против характерного для софистики понимания
рефлектирующей, критической инстанции.
диалогов Платона), - релятивизм и скептицизм софистов вытекают из их
понимания сознания как чего-то такого, что определяется чувственными
склонностями и соответственно партикулярными стремлениями отдельного
индивида. Весь философский интерес Сократа сосредоточивается на вопросе о
том, что такое сознание. На первый взгляд оно принадлежит индивиду и,
значит, должно определяться его индивидуальными особенностями, т.е. его
чувственностью (психологией, как сказали бы мы сегодня), но при более
глубоком рассмотрении индивид скорее сам принадлежит сознанию.
Рефлектирующей инстанцией, т.е. субъектом как теоретического познания, так
и практического действия, оказывается не он, как этот чувственный,
отдельный, частный, своевольный и своекорыстный индивид.
состоящие с индивидом, носителем сознания, в весьма сложных отношениях,
иногда даже вступающие с ним в неразрешимую коллизию, которая кончается
трагически. Субъектом одного из слоев оказывается чувственный индивид - это
хорошо показали софисты, и против них в этом смысле Сократу нечего
возразить. Но кто является субъектом другого слоя - того, над которым
индивид не властен, а который, напротив, сам властен над индивидом? Таков
вопрос Сократа. Усилия Сократа сосредоточиваются на том, чтобы показать,
что такой - загадочный - слой действительно существует и что индивид, как
отдельное чувственное существо, не определяет ни его статуса, ни его
содержания. И когда возникает требование представить какое-либо
утверждение, убеждение, мнение на суд сознания, то в качестве судящей
инстанции должен выступать именно этот слой, не зависящий от произвола
индивидуального чувственного Я. Этот слой можно назвать надындивидуальным
слоем в индивидуальном сознании. Анализ сознания как содержащего в себе оба
эти слоя - это и есть, в сущности, диалектика Сократа.
цивилизации. Они видели порок этих оснований - нравов, верований, обычаев,
устоев - в их непосредственности, которая и есть, в сущности,
традиционность. Традиция имеет силу всегда лишь до тех пор, пока существует
непосредственное доверие к ней. Она держится не силой оружия, не силой
сознания, не силой логики и аргументов, а силой бессознательности, силой
непосредственности. Непосредственность - это огромная мощь, против нее
бессильны армия, оружие, прямое нападение. Но есть враг, против которого
она беспомощна. Он тихо, сперва незаметно, подобно кроту, подрывает почву,
на которой стоит традици·. Враг этот - жажда опосредования, стремление
обосновать, доказать, найти для данного просто так - рациональное основание.
и хотя, по-видимому, в истории эти два типа цивилизаций в чистом виде и не
встречаются, но можно различать типы общества по преобладанию в них первого
или второго принципа.
непосредственности, и это сказывается на самой форме знания, сложившегося в
этих обществах: мифологические истины никогда не доказываются, а
практически-технические сведения сообщаются в форме предписаний, своего
рода "рецептов", указывающих, как надо выполнять те или иные действия. В
этом отношении первые натурфилософские построения еще несут на себе печать
знания, характерного для традиционных обществ: они так же лишены
доказательства и систематического характера, как и мифологемы. В этом
отношении интересно одно замечание Аристотеля, касающееся вопроса о том,
что усвоение учебного материала происходит в зависимости от разных
склонностей слушателей: "Какие у нас сложились привычки, такого изложения
мы и требуем... И одни хотят, чтобы все излагалось точно, а другим точность
не по душе или потому, что они не в силах связать <одного с другим>, или
потому, что <по их мнению> это - крохоборство. В самом деле, есть у
точности что-то такое, из-за чего она как при сделках, так и в рассуждениях
кажется некоторым недостойной свободного человека"24. Наблюдательный
Аристотель хорошо понимал, почему точность (т.е. доказательность и
обоснованность каждого утверждения) раздражала людей, настроенных в
традиционно-аристократическом духе. Как видно, точность в научных
рассуждениях, как и при сделках, - это принцип нового, на рациональных
началах построенного общества.
господствующим в нем принципом непосредственности к обществу, где
господствующим становится начало опосредования. Мы это, в сущности, и
наблюдаем в Древней Греции VI-IV вв. до н.э. Ибо доказательство, лежащее в
основе математики древних греков, вне всякого сомнения, есть плод той
духовной атмосферы, которой не было в традиционных типах общества.
Куликов Роман
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия