прелестные черты, а только что-то необычайно большое и крепкое.
Почтение и любопытство копошились в нем.
- Ничего... что вы, я понимаю... - только и мог он сказать, хотя
ничего не понимал.
Оказывается, шла подготовка к диспуту, большому научному сборищу, на
котором схватятся представители двух главных школ по кардинальным
проблемам Жизненной Силы. Задвинув, наконец, в угол болтуна и
демагога Глеба, они столкнутся в решающем поединке. Наказанный
гигант - предатель и перебежчик, Гарик же ярый сторонник истинной
науки, ученик Штейна.
- Того самого, ух ты! - вырвалось у Марка, - а кто главный
противник?
- Есть тут один умелец, местный гений - Шульц, - женщина
снисходительно улыбнулась. Кажется, ей даже нравился этот выскочка,
посмевший спорить с великим Штейном.
Марк хотел узнать, что будет с Шульцем, когда он проиграет, но,
вспомнив обмякшее тело Гарика, решил, что вопросы излишни.
- Приходите, - улыбнулась ему успокоившаяся дама, - будет интересно.
И, шурша тканью, уплыла в комнату, где лежало тело бедного Гарика.
7
Эта короткая встреча не помешала бы Марку продолжить планомерный
обход этажей, если б не его излишняя впечатлительность. В
замешательстве от приемов, которыми, оказывается, здесь пользуются,
он повернул не направо, где ему обещали лестницу наверх, а налево, и
вскоре попал в такие закоулки, что и описать невозможно. Переходя из
одной комнаты в другую, третью, десятую, он везде видит одно и то
же: кучи мусора, приборы с вывороченными внутренностями,
раздавленные мусорные урны, склянки, банки, огромные корзины с
пузатыми столитровыми бутылями, почерневшие от кислот стружки, битый
кафель, ажурное стекло, разбрызганное по мрачному линолеуму...
Разглядывая в изумлении эти остатки богатого научного пиршества, он
вдруг обнаружил, что ходит по кругу - на стене в который уж раз
портрет - Глеб в красной тюбетейке смотрит победоносным и
насмешливым взглядом. Еще бы, он не бродил в потемках, не подбирал
крохи истины вдали от фонарей, он был счастливчиком, из тех, кто
всегда умеет вовремя появиться, подвести итоги, указать на ошибки,
широким взмахом очертить горизонт...
Поняв, что он в лабиринте, Марк пошел по стенке и тут же снова
наткнулся на портрет - то же? новый?.. Он окончательно потерялся, и
глянул в окно.
Местность его поразила. Не было ни оврага, ни города за ним - только
крутой обрыв, а внизу долина в цветах и садах, в кущах суетился
радостный народ, ни давки, ни ругани тебе смертельной, ни хрипа
слабого пенсионера... Колосилась рожь. Вот именно - колосилась.
Блестела на солнце чистыми водами река... Марк смотрел и не верил
глазам.
В этот момент погас свет, и тут же снова вспыхнул, но уже исчезла
светлая картина, осталась черная бумага, местами продранная
нетерпеливыми пальцами; через прорывы выглядывал серенький осенний
денек. Марк понял, что стал жертвой оптического обмана, широко
известной в те годы игры. Раздосадованный, он пошел по новому кругу,
открыл еще одну дверь - и увидел человека, стоявшего спиной к нему и
смотревшего на очередной Глебов портрет. Человек обернулся, это был
Аркадий.
8
- Что вы делаете здесь? - удивился старик.
- А где выход? - не ответив на вопрос, спросил Марк.
- Видите, везде Глеб, а почему не Мартин? - спросил в свою очередь
Аркадий. Мартин смеялся над портретами, хотел ответить юноша, но
Аркадий, забыв о своем вопросе, извлек из нагрудного кармана
несколько бумажек, похожих на трамвайные билеты.
- Купите себе еды. А дверь рядом с вами.
- Что это за место? - взяв талоны, спросил Марк.
- Ничейное имущество выбрасывают. Хочу просить вот это, и то... -
Аркадий кивнул на несколько пустяковых устройств, облегчающих труд -
прилить, измерить... - Как впечатления?
- Да так себе... - довольно мрачно ответил Марк.
- Не спешите с выводами, - серьезно сказал старик, - здесь много
интересного. Расскажи я, вы бы не поверили?
Марку пришлось признать, что не поверил бы. Институтская жизнь
представлялась ему иной - упорядоченной, разумной и понятной.
За стеной раздался рев, топот - это массы ринулись на обед, оставив
в комнатах тех, кто, пренебрегая собой, поддерживает непрерывные
процессы. Потом и они вылезут на свет, потирая красноватые глаза,
разминая тощие икры - в гулкой столовой доедать остатки... Аркадий,
ночная птица, днем соблюдал режим, подхватил Марка, они слились с
потоком, пересекли дорогу, и вовремя - уже раздавали щи, кашу, чай,
хлеб, стучали ложки и вилки, а ножей, по сложившейся традиции, не
было.
Ели молча. Аркадий жалел, что во вчерашнем разговоре выплеснул свои
сомнения и горечь этому несмышленышу. Пусть веселится, пока может...
Он аккуратно подобрал крошки, вместе с недоеденным кусочком хлеба
завернул в салфетку и отправил в карман пиджака. Они двинулись к
выходу, Аркадий домой, а Марк решил осмотреть третий этаж.
9
Плотная большая женщина тяжело опустилась на стул и беззвучно
заплакала. Ее звали Фаина. Фаина Геркулесовна. Отец татарин,
умнейший человек, ректор университета, звали его Геракл. У татар
принято давать такие имена - Венера, Идеал... Гарик, муж Фаины,
замер на полу - притворялся спящим, чтобы опустить самую жаркую
часть объяснений. Он был милейший человек, но болел типичной русской
болезнью. Принял чуть-чуть с утра, пустяки, но пропитанный алкоголем
организм не позволил новым молекулам равномерно рассеяться по
органам и тканям, и все они ударили в самое уязвимое место - мозг.
Гарик стал невменяем. Сейчас он частично отошел, и лежит, зажмурив
глаза. Фаина плачет, большая слеза сползает по мясистой щеке. Она
может запросто поднять Гарика, отхлестать по щекам, снова уронить,
но это не поможет. Она вздохнула, встала и вышла в коридор,
выяснить, не видел ли кто, а если заметили, тут же поставить на
место. Она называла это - провести профилактику.
Гарик пошевелился, вставать ему не хотелось. И ничего не хотелось,
вот только б не дуло с боков - от двери, из окна. Он тут же ученым
умом придумал специальный сосуд, лежать в котором было бы уютно и
тепло. Осталось рассмотреть детали, и тут ему пришло в голову, что
ведь плагиат! Такой сосуд давно известен, архаичная форма
погребения! Он же предпочитал развеяться тихим дымком, пролететь над
утренней землей, не задевая ее своей химией... "Правильно, что
накостылял - хитрый малый, высматривает, вынюхивает, а потом к
Шульцу бежит докладывать - у них, мол, все надувательство и
артефакт! Это у нас-то!.. - у него волосы стали дыбом от гнева,
несмотря на горизонтальное положение тела. - У нас-то, слава Штейну,
все в ажуре!"
10
Преодолевая резкий ветер, с колючим комом в груди и синими губами,
Аркадий добрался до дома, и у самого подъезда чуть не натолкнулся на
полную женщину в черном платке с красными цветами.
- Она здесь не живет. Где-то видел... Вдруг ко мне? Слава Богу,
смотрит в другую сторону... - Он спрятался за дерево, и, унимая
шумное дыхание, стал перебирать возможности, одна мрачней другой.
- Может, газовщица?.. В этом году газ еще не проверяли... - Он ждал
через месяц, только начал готовиться, рассчитывая к сроку устроить
небольшую потемкинскую деревню около плиты. - А сейчас совершенно
врасплох застала! И не пустить нельзя... А пустишь, разнесет повсюду
- как живет! и могут последовать страшные осложнения...
- Нет, - он решил, - не газовщица это, а электрик! Правда, в
последний раз был мужик... Но это когда... три года прошло, а
теперь, может, и женщина... Или бухгалтерия? - Он похолодел от
ужаса, хотя первый бежал платить по счетам. - У них всегда найдется,
что добавить... Пусть уйдет, с места не сдвинусь!
Он стоял на неудобном скользком месте, продувало с трех сторон.
- Уходи! - он молил, напряженным взглядом выталкивая толстуху со
своей территории, - чтоб не было тебя!
Она внезапно послушалась, повернулась к нему большой спиной, пошла,
разбрызгивая воду тяжелыми сапогами. И тут он узнал ее - та самая,
что обещала ему картошку на зиму!
- Послушайте! - он крикнул ей заветное слово, - послушайте,
женщина...
Но ветер отнес слабые звуки в сторону, женщина удалялась, догнать ее
он не сможет.
- Больше не придет! - в отчаянии подумал он, - и так уж просил-молил
- не забудь, оставь... А где живет, черт знает где, в деревне, не
пройдешь туда, не найдешь. Чего я испугался, ну, электрик...
Но он знал, что и в следующий раз испугается. Он больше боялся
дерганий и насмешек от электриков, дворников, дам из бухгалтерии,
чем даже человека с ружьем - ну, придет, и конец, всем страхам
венец.
11
- А по большому счету, конечно, нечего бояться. Когда за мной со