read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



сумел смастерить из бамбука и лейкопластыря гораздо более легкие лубки,
которые и прибинтовал к птичьему боку узкой полоской бинта. После чего
напоил пациента из пипетки и посадил в накрьггую материей картонную коробку,
чтобы он там приходил в себя.
Я назвал своего удода Гайавата, и его появление в надей среде было
встречено единодушным одобрением, потому что удоды нравились моим родным, к
тому же это был единственный экзотический вид, который все они могли
опознать за двадцать шагов. В первые дни мне доставало хлопот с поиском
корма для Гайаваты, ибо пациент оказался капризным, признавал только живой
корм, да и то не всякий. Пришлось выпускать удода на пол и кидать ему
лакомое угощение-сочных нефритово-зеленых кузнечиков, толстоногих кобылок с
крыльями хрусткими, как галеты, маленьких ящерок и лягушат. А он схватит их
клювом и давай колотить обо что-нибудь потверже, вроде ножки стула или
кровати, притолоки или тумбы стола, пока не придет к убеждению, что добыча
мертва. Затем два-три быстрых глотка-и можно подавать следующее блюдо. Один
раз, когда вся семья собралась в моей комнате посмотреть, как кормится
Гайавата, я предложил ему двадцатисантиметровую веретеницу. Тонкий клюв,
хохол в изящную полоску, красивая рыжевато-черная расцветка-все это
придавало Гайавате кроткий, незлобивый вид, тем более что обычно хохол был
плотно прижат к голове. Но тут, едва завидев веретеницу, он преобразился в
хищное чудовище. Хохол раскрылся веером, дрожа, точно павлиний хвост, зоб
раздулся, из глубин горла вырвался странный мурлыкающий звук, и удод
решительно направился туда, где, не подозревая о нависшей угрозе, влачилась
по полу отливающая медью жертва. Остановившись, удод расправил оба
крыла-раненое и здоровое, - наклонился и клюнул, причем фехтовальный выпад
клювом был настолько стремителен, что трудно проследить глазами. Веретеница
задергалась, изогнувшись восьмеркой, и я с удивлением увидел, что Гайавата
первым же ударом раздробил хрупкий, как яичная скорлупа, череп рептилии.
- Ух ты! - воскликнул Ларри, пораженный не менее моего. - Вот такую
птицу полезно держать в доме. Несколько десятков подобных ей, и змеи нам не
страшны.
- Сомневаюсь, чтобы они могли справиться с большой змей, -
рассудительно заметил Лесли.
- Ничего. - отозвался Ларри, - пусть для начала мелочь истребят, и то
хорошо.
- Ты говоришь так, милый, словно наш дом полон змей, - сказала мама.
- А что, разве нет? - сурово произнес Ларри. - Как насчет клубка змей,
почище волос Медузы, который Лесли обнаружил в ванне?
- Так ведь то были всего лишь ужи, - ответила мама.
- А мне все равно, какие. Если Джерри и впредь будет дозволено
наполнять ванну змеями, я буду носить с собой пару удодов.
- Нет-нет, вы поглядите! - взвизгнула Марго.
Нанеся клювом несколько резких ударов вдоль всего тела веретеницы,
Гайавата теперь схватил жертву и размеренно бил ее о пол, как рыбак ударами
о камень размягчает осьминога. Вскоре рептилия перестала подавать какие-либо
признаки жизни. Удод внимательно посмотрел, склонив набок хохол, остался
доволен увиденным, взял клювом голову веретеницы и медленно, сантиметр за
сантиметром, начал заглатывать добычу, откидывая голову назад при каждом
глотке. Две-три минуты спустя только кончик хвоста рептилии торчал сбоку из
клюва.
Гайавата не стал по-настоящему ручным, всегда был настороже, хоть и
привык терпеть соседство людей. Как только он освоился на новом месте, я
стал выносить его на веранду, где содержал других птиц, и пускал гулять под
сенью виноградной лозы. Веранда смахивала на больничную палату: как раз в
это время я выхаживал шестерку воробьев, извлеченных из расставленных
деревенскими мальчишками пружинных мышеловок, пять дроздов, попавшихся на
рыболовные крючки с приманкой, подвешенные в оливковых рощах, и пять-шесть
иных пернатых, от крачки до сороки, подраненных стрелками. Сверх того я
выкармливал выводок щеглят и почти оперившуюся зеленушку. Гайавата не
возражал против соседства этих птиц, однако держался особняком, медленно
выступая с полузакрытыми глазами по каменным плитам в аристократическом
отчуждении, точно прекрасная королева, заточенная в крепости. Правда, при
виде червя, лягушки или кузнечика его поведение сразу делалось отнюдь не
королевским.
Приблизительно через неделю после того, как в доме появился Гайавата, я
отправился утром встречать Спиро, согласно принятому у нас ритуалу: подъехав
к границе нашего участка площадью около двадцати гектаров, он энергично
сигналил клаксоном, и мы с псами бежали через оливковые рощи, чтобы
перехватить его на подъездной дороге. Следом за неистово лающими собаками я
выскакивал, запыхавшись, из рощи и останавливал большой поблескивающий
"додж" с откинутым верхом, за рулем которого горбилась могучая фигура
смуглого хмурого Спиро. Я становился на подножку, прижимаясь к ветровому
стеклу, машина катила дальше, и псы, самозабвенно изображая злость, пытались
укусить передние колеса. Утренний обмен репликами тоже был подчинен строгому
ритуалу.
- Добрые утра, мастеры Джерри, - приветствовал меня Спиро. - Как
поживаете?
Удостоверившись, что за ночь меня не поразил никакой опасный недуг, он
справлялся об остальных Дарреллах.
- А как ваши семьи? Как ваши матушки? И мастеры Ларри? И мастеры Лесли?
И миссы Марго?
Пока я рассеивал его тревогу относительно их здоровья, мы успевали
подъехать к дому; здесь Спиро, грузно ступая, переходил от одного члена
семейства к другому, проверяя, верно ли я его осведомил. Мне уже поднадоел
повседневный, чуть ли не репортерский интерес Спиро к здоровью моих родных,
точно они были членами королевской семьи, однако он не отступал от своего
обычая, как будто за ночь с ними могло приключиться нечто страшное. Однажды
я из озорства в ответ на его искренние расспросы заявил, что мои родные
приказали долго жить; машина вильнула в сторону и врезалась в пышный
олеандровый куст, который осыпал нас розовыми лепестками и чуть не сшиб меня
с подножки.
- Боже мои, мастеры Джерри! - взревел Спиро, ударяя кулаком по баранке.
- Вы не должны говорить такие вещи! Вы меня испугать, когда такое говорить.
Меня бросить в жар! Никогда не говорить больше таких вещи.
В это утро, убедившись, что все члены моего семейства здоровы, он
достал с сиденья корзиночку, накрытую фиговым листом.
- Вот, - обратился он ко мне, насупившись. - Мой подарки для вам.
Я поднял лист. увидел двух отнюдь не привлекательных, скорченных голых
птенцов и осыпал Спиро восторженными изъявленпями благодарности: по редкому
пушку на крыльях я определил, что это птенцы сойки, а у меня еще никогда не
было соек. Подарок Спиро так меня обрадовал, что я захватил птенцов с собой,
когда пришло время отправляться на занятия к мистеру Кралевскому. Хорошо,
когда наставник не меньше вашего помешан на птицах! Вместе мы провели
увлекательнейшее утро, пытаясь научить птенцов разевать клюв и глотать корм,
тогда как нам полагалось обогащать свою память славными страницами
английской истории. Однако птенцы оказались на редкость тупыми и не
признавали ни Кралевского, ни меня в роли эрзац-матери.
После полудня я отнес птенцов домой на веранду и до самого вечера
добивался от них разумных действий. Увы, они принимали пищу только в том
случае, если я силком открывал им клюв и проталкивал корм пальцем; при этом
они отчаянно сопротивлялись-и их не трудно понять. В конце концов, напичкав
и застраховав птенцов от голодной смерти, я оставил их в корзинке и пошел за
Гайаватой, который явно предпочитал моей комнате веранду в качестве
столовой. Посадив удода на пол, я стал бросать на каменные плиты
заготовленных для него кузнечиков. Гайавата нетерпеливо прыгнул вперед,
схватил первую жертву и проглотил ее с неподобающей поспешностью.
Пока он делал глотательные движения (ни дать ни взять чопорная
престарелая герцогиня, подавившаяся на балу шербетом), птенцы, свесив через
край корзины качающиеся головы, словно два дряхлых старичка, выглядывающих
из-за ограды, узрели его своими мутными глазенками и принялись хрипло
кричать, широко разинув клювы. Гайавата раскрыл хохол и повернулся к ним. Он
никогда не реагировал на требовательные крики голодных птенцов, поэтому я не
ждал от него особого внимания к этим малышам, однако Гайавата приблизился и
с интересом посмотрел на них. Я подбросил ему кузнечика, он схватил его,
убил и, к моему величайшему удивлению, допрыгав к самой корзине, затолкал
добычу в разинутый клюв одного птенца. Оба малыша зашипели, запищали и
захлопали крыльями от радости, сам же удод, похоже, не менее моего был
удивлен своим поступком. Бросаю ему еще одного кузнечика; Гайавата убивает
его и кормит второго птенца. После этого случая я кормил Гайавату в своей
комнате, потом выносил его на веранду, где он замещал кормилицу-сойку.
Никаких других материнских чувств при этом не проявлялось; так,
Гайавата не спешил подхватить маленькие капсулы испражнений, отправленные
птенцами за борт корзины. Заниматься уборкой предоставлялось мне. Досыта
накормив птенцов, удод терял к ним всякий интерес. Я заключил, что
материнский инстинкт пробуждался от тембра их криков, ибо сколько я ни
экспериментировал с другими птенцами, Гайавата совершенно игнорировал их
отчаянные призывы. Мало-помалу сойки стали принимать корм от меня, и, как
только они перестали кричать при появлении Гайаваты, удод забыл о них. Не
то, чтобы сознательно пренебрегал ими, нет, они просто не существовали для
него.
Когда крыло срослось, я снял лубки. Хотя кость была в полном порядке,
мышцы без упражнения ослабли, и Гайавата старался не нагружать крыло,
предпочитая ходить, а не летать. Я начал носить удода для тренировки в
оливковую рощу, где подбрасывал его в воздух, так что ему поневоле
приходилось работать крыльями, чтобы правильно приземлиться. Постепенно
крылья окрепли, Гайавата стал понемногу летать, и я уже подумывал о том, что
смогу выпустить его на волю, но тут удода настигла смерть. В тот день я
вынес его на веранду и приступил к кормлению птенцов, а Гайавата тем
временем направился парящим полетом в ближайшую рощу, чтобы поупражнять там
крылья и закусить новорожденными долгоножками.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 [ 20 ] 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.