Характерная для него история...
туристы. Может, не явились в гости.
Что-то в этом роде.
Воскобойников слегка обиделся, но пошутил:
"Я напишу письмо Джимми Картеру. Что
это. мол, за безобразие?! Даже не позвонили... "
А Бродский Воскобойникову говорит:
"Ты напиши до востребования. А то Джимми Картер
ежедневно бегает на почту и все убивается:
снова от Воскобойникова ни звука... "
неплохо. Вот и теперь сам предложил работу. Хотя
вполне мог подыскать более несомненную кандидатуру.
В детской прозе я не разбираюсь. Диплома у
меня нет. Влиятельных покровителей -- тем более.
И все-таки он настоял. Меня взяли.
Лосев (это было до его отъезда на Запад) пояснил
мне:
А это -- большой дефицит. Если взять негодяя, он
постепенно вытеснит литсотрудника Галину.
А может быть, и самого Воскобойникова. Короче,
ваше преимущество -- безвредность.
неизменны. Система везде одна и та же. Есть люди,
которые умеют писать. И есть люди, призванные
командовать. Пишущиемало зарабатывают. Чаще
улыбаются. Больше пьют. Платят алименты. Начальство
же состоит, в основном, из разросшихся корректоров,
машинисток, деятелей профсоюзов.
жизнь шли надежной административной тропой.
Отсутствие профессиональных данных
компенсировалось совершенной благонадежностью.
Командующие судорожно за нее цепляются.
Командиров можно лишить их привилегий. Пишущим нечего
терять,
Заместителем редактора "Костра" был старый
пионервожатый Юран. За восемь месяцев я так и не
понял, что составляет круг его обязанностей.
Неизменно выпивший, он часами бродил по коридору.
Порой его начинала мучить совесть. Юран заходил в
одну из комнат, где толпилось побольше народу. Брал
трубку:
Обедает? Простите,,, Алло! Секция юных натуралистов?
Валерия Модестовна у себя? Ах, в отпуске?
Извините... Алло! Комбинат бытового обслуживания?
Можно попросить Климовицкого? Болен? Жаль...
Передайте ему, что звонил Юран. Важное дело... Алло!..
Секретарша однажды шепнула мне:
Не шесть, а пять. И говорит разную чепуху в пустую
трубку. Симулирует производственное рвение...
Редактировал "Костер" детский писатель Сахарнов.
Я прочитал его книги, Они мне понравились,
Непритязательные морские истории.
Он выпускал шесть-семь книжек за год. Недаром
считают, что ресурсы океана безграничны.
Дельфины нравились Сахарнову больше, чем люди.
Он этого даже не скрывал. И я его понимаю.
Трудолюбивый и дисциплинированный, он занимался
собственной литературой. Журнал был для неким
символом, пакетом акций, золотым обеспечением.
При этом Сахарнов умел быть обаятельным. Обаяние
же, как известно, уравновешивает любые пороки.
Короче, он мне нравился. Тем более что критерии
у меня пониженные...
"Порядочный человек -- это тот, кто делает
гадости без удовольствия... "
Хохлов. Когда-то редактор возвысил его до
штатного места. И вот теперь Хохлов демонстрировал
рабскую преданность.
В конце дня он ловил Сахарнову такси. Причем
стаскивал джемпер и мчался на улицу в рубашке,
Особенно зимой. То есть совершал на глазах у босса
рискованный подвиг.
уголовно наказуемо. Сначала он хотел всучить мне
автограф Льва Толстого, подделанный дрожащей
неискусной рукой. Затем -- утраченный секрет
изготовления тульских пряников.
юных нумизматов. В редакцию хлынул денежный поток.
Школьники высылали свои коллекции.
Хохлов их беспардонно присваивал.
его Сахарнов...
Отделом спорта заведовал Верховский, добродушный,
бессловесный человек. Он неизменно пребывал в глубоком
самозабвении. По темпераменту был равен мертвому
кавказцу. Любая житейская мелочь побуждала Верховского
к тяжким безрезультатным раздумьям.
Верховский задумался. Несколько раз пересек мой
кабинет. Потом сказал:
вернемся к этому разговору. Тема интересная...
Прошел час. Мукузани было выпито. Художник
Зуев без усилии выдавил пробку корявым мизинцем.
Наконец появился Верховскии. Уныло взглянул на
меня и сказал:
пилочка для ногтей...
Самой шумной в редакции была Пожидаева.
Этакий пятидесятилетний сорванец. Вечно уязвленная,
голосистая, заплаканная, она повсюду различала козни
и наветы. Начав типографским корректором, она
переросла в заведующую. Трагическая жизнь
интеллигента, не соответствующего занимаемой
должности, превратила ее н оживленную мегеру...
ответственный секретарь журнала. Она тоже по
злосчастному совпадению начинала корректором.
Поиски ошибок стали для нес единственным импульсом.
Не из атомов состояло все кругом! Все кругом
состояло из непростительных ошибок. Ошибок -- мелких,
крупных, пунктуационных, стилистических, гражданских,
нравственных, военных, административных... В мире
ошибок Конорина чувствовала себя телевизионной
башней, уцелевшей после землетрясения.
она ненавидела юмор, пирожные, свадьбы, Европу,
косметику, шашки, такси, разговоры,
мультипликационные фильмы... Ее раздражали меченосцы
в аквариуме...
Помню, она возмущенно крикнула мне:
В редакции с Копориной без повода не заговаривали
даже мерзавцы. Просить у нес одолжения считалось
абсурдом. Все равно что одолжить у скорпиона жало...
Суворов Виктор
Ларссон Стиг
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс