подкатилась к ногам Пирошникова. Молодой человек с достоинством поднял ее и
протянул соседке, а та, выхватив крышечку, захлопнула холодильник, так и не
достав из него ни единого предмета, после чего прибор вздрогнул и загудел.
вошла как-то боком, причем глаза ее, сузившиеся и злые, устремлены были на
Ларису Павловну. Дядюшка при этом весь подобрался, готовясь вступить в бой
на стороне племянницы.
оказались втянутыми все находившиеся на кухне.
отчего Лариса Павловна зашипела, как мокрая тряпка под утюгом, и двинулась
грудью на дядюшку.
совершенно неинтересно.
незаконном сожительстве и сводничестве, причем из реплик Наденьки
явствовало, что Ларису Павловну тоже монашкой не назовешь. Впрочем, Наденька
говорила это в порядке активной обороны, выведенная из себя необоснованными
-- видит Бог! -- обвинениями соседки.
Лариса Павловна.
бабка Нюра всплеснула руками -- вообще произошло замешательство. Дядюшка --
так тот вовсе оцепенел после таких слов, какие вряд ли доводилось ему
слышать от женщин в его добропорядочной провинции.
нескрываемой иронией наблюдая за действиями сторон. Даже чудовищные слова
Ларисы Павловны вызывали в нем не гнев, а усмешку, поскольку были лишены
основания. Лариса Павловна как заведенная продолжала свою филиппику, к
которой Пирошников пару раз позволил себе сделать остроумный комментарий,
чем лишь подлил масла в огонь.
потому, что уши его устали от склоки. Приходя в подобное расположение духа,
Пирошников всегда про себя знал, что оно проистекает от причин внутренних,
от мгновенно возникающего, точно всплывающего со дна души ощущения
собственного ничтожества.
отвращения, правда, особого рода, ибо даже в самые жестокие минуты ненависти
к себе Пирошников одновременно чувствовал, что именно это испытываемое им
ощущение приподымает его душу и является искуплением. Он бывал в равной мере
ничтожен и значителен в своих глазах от причастности, с одной стороны, к
жалкому миру суеты, глупости и пороков, а с другой стороны -- к высокому
своему предназначению, о котором уже говорилось, но которое пока никаким
образом не давало о себе знать.
омертвения чувств, то есть неспособности к живому восприятию: к боли, к
счастью, к горю, к состраданию, к радости -- точно сердце вдруг обнаруживало
на себе сухую и твердую корку, накрепко приставшую к горячей и ранимой
плоти. Вот это было самым ужасным для Пирошникова, и он, выражаясь
фигурально, ломал ногти и раздирал пальцы в кровь, стараясь сорвать эту
корку, причем, естественно, испытывал боль. Еще надо упомянуть, что переходы
от одного состояния к другому совершались у него быстро и незаметно для
окружающих.
человека. На мгновенье он, по своему обыкновению, мысленно отодвинулся от
происходящего, залетел куда-то высоко и далеко, чтобы оттуда увидеть себя,
иронизирующего и равнодушного старика, умершего несколько столетий назад,
окаменевшего сердцем да еще любующегося собой в те моменты, когда реплики
его попадали в цель.
увидел плоское от кухонного чахлого света лицо Наденьки, которая вернулась
уже на место действия с выражением внешнего спокойствия; он увидел ее глаза,
в которых сейчас не было злости, а только боль; он увидел и топчущегося на
месте дядюшку, откровенно страдавшего, и Ларису Павловну, которой, будем
справедливы, тоже несладко было от склоки, и старушку Анну Кондратьевну,
вечную приживалку, охающую на своем сундуке. Все эти люди, в отличие от
Пирошникова, жили -- худо ли, бедно, мучаясь, страдая, но жили, а он лишь
обозначал свое присутствие, притворяясь живым. Конечно, приятно, должно
быть, сознавать себя существом, стоящим выше страстей, тем более довольно
прозаических, существом разумным и даже не лишенным юмора, но, право, в этом
ли счастье? Пускай всезнайки с мертвым сердцем посмеются над Пирошниковым,
но все же он сорвал корку и сразу стал беззащитен.
равнодушно, ибо его поведение до сего момента и вправду показывало полную
незаинтересованность молодого человека в происходящих событиях, словно они и
не его вовсе касались, словно Наденька не из-за него терпела нападки, -- и
это ее в глубине души обидело. Однако Пирошников, посмотревший вдруг на вещи
по-иному, подошел к ней и заговорил, не обращая внимания на Ларису Павловну.
слез, не истязайте свои души, забудьте обо мне, не тревожьте себя моим
спасением. Вы пропадете ни за что...
следовало. Соседка сразу приободрилась, обнаруживши вдруг незащищенность и
слабость Пирошникова, доселе от нее скрытые.
оглянулась по сторонам, как бы ища слушателей. -- А разве это не вы, молодой
человек, совсем недавно ползли на четвереньках пьяным в моей комнате? Разве
не вы умоляли меня помочь вам? Но я вас быстро раскусила! Ваш образ действий
лучше подойдет для нее... -- И Лариса Павловна протянула руку с отставленным
мизинцем, на кончике которого горел рубиновый ноготь, в направлении
Наденьки. -- Ей не привыкать!
успокоили последние слова Пирошникова, так что теперь она смотрела на него
мягко, а тирады соседки облетали ее стороною, не задевая.
не подходит! Кстати, расскажи своему рыцарю, как ты прижила ребеночка. Ему
будет интересно.
последнее замечание Ларисы Павловны не вывело ее из равновесия. Видимо,
Наденька уже решилась в душе на что-то, и теперь никакие Ларисы Павловны не
могла ей повредить. Слава Богу, она безошибочно и вовремя почувствовала
перелом, произошедший в Пирошникове, -- может быть, раньше, чем он его
заметил.
забилась поглубже в свой угол, а дядя Миша, напротив, совершенно
ошеломленный заявлением соседки о каком-то ребеночке, сжал кулаки и,
растопырив руки, как боксер, зарычал:
положенную дядюшке порцию убийственного взгляда, под которым дядя Миша сник,
и, почуяв, что соседка действительно не с потолка взяла свое чудовищное
утверждение, горестно махнул рукою и пошел к выходу.
проговорил:
еще такое, что должно было показаться Ларисе Павловне и наивным, и смешным,
и жалким.
открывающий на наших глазах душу, в особенности если при этом он бормочет
Бог знает что -- а именно так чаще всего и бывает, -- такой человек вызывает
у окружающих в лучшем случае чувство неловкости, когда хочется глаза
спрятать от смущения за него, такого неумелого и беззащитного; а у людей
черствых, знающих, по их собственному выражению, толк в жизни, такие сцены
вызывают усмешку и ощущение своего превосходства?
отношение друг к другу, козыри были выложены. Лариса Павловна победила ввиду
явного преимущества. Последним всплеском бури стало явление Наташи, которая
вернулась в кухню с сухими, но несколько покрасневшими от недавних слез
глазами и с видом донельзя решительным. Как видно, она совсем недавно кусала
губы, чтобы остановить рыдания, потому что на бледном ее лице лишь они и
были заметны. Наташа вступила в кухню и, как говорят, с места в карьер,
голосом, вот-вот готовым сорваться, неровным каким-то и нервным, произнесла
губительные слова, которые столь часто произносятся в самых разных
ситуациях, но, видит Бог, не в такой.
круто повернувшись на каблуках, исчезла, оставив присутствовавших в кухне
осмысливать ее слова. Затем все услышали, как хлопнула за Наташей входная
дверь.
счастью, Наташа уже не видела, а Наденька, испуганно взглянув на Владимира,
отстранилась и отступила на шаг. Удивительно, что соседка никак не
прокомментировала Наташиных слов, а лишь пожала плечами и выплыла из кухни,
как дредноут. Покачиваясь на волнах, как маленькие шлюпки, потянулись следом
Пирошников с Наденькой. Наступил штиль.
-==Глава 17. Праздник==-