са, прокладывали дороги к тому месту, где вы живете: уберите все это,
останьтесь сидеть исключительно на своей собственности - и вы увидите,
как все ваше золото обратится в золу.
вы написали гениальную поэму, вы сделали выдающееся изобретение... А
скажите: язык, которым вы пользовались, открытые до вас законы природы,
научные приборы, наконец, - и они тоже ваши создания? Да в простейшем
гвозде, который вы вбиваете в стену, сосредоточена вековая металлурги-
ческая цивилизация!
ретена скрипка?
рыском коей вам посчастливилось стать? Может быть, это вы обучили грамо-
те ваших читателей, вы развили в ваших почитателях художественный вкус,
без которого ваши творения остались бы унылой белибердой?
лежит вам - даже ваш точеный мраморный нос, которым вы так гордитесь, он
красив лишь до тех пор, пока окружающие согласны считать его таковым.
Странствуя по свету, Сабуров, кажется, не встречал такого уродства, ко-
торое где-либо не считалось красотой. Чего стоят одни только уши до плеч
или полумертвая шея, которая может держать голову не иначе, как при пос-
редстве нескольких десятков вплотную нанизанных металлических колец!
в свет под безвкусным псевдонимом одной эксцентрической американкой,
подвизавшейся в журналистике. Брошюрка носила на редкость изобрета-
тельное название - "В объятиях людоеда": кровожадный чернокожий каннибал
похищает с элегантной яхты золотоволосую красавицу. Вначале людоед-гур-
ман предполагает ею полакомиться, но, уже намазав горчицей, вдруг засты-
вает, пораженный как громом ее небесной красотой. Сердце прекрасной
блондинки тоже было тронуто этой наивной бескорыстной страстью, особенно
после того как богатырь сложил к ее ногам весь свой наличный запас суше-
ных человеческих голов.
домохозяйка не могла читать без восхищения и зависти. Супруг-людоед ис-
полнял малейшие прихоти своей прекрасной повелительницы, предоставив в
ее распоряжение семнадцать обломков фарфоровых тарелок, ожерелье из
гильз от винчестера и множество других сокровищ. Из любви к ней он за
несколько дней изучил английский язык, чтобы объясняться ей в любви на
ее родном языке, причем его милый акцент напоминал почему-то ирландский.
Добродушный великан уверял ее с ирландским акцентом, что его покорили ее
красота и чистоплотность, а также двенадцать разновидностей ее духов и
лосьонов. Когда же златовласая повелительница начала тосковать по родным
редакционным коридорам и стрекоту "Ундервудов", мужественный воин покор-
но сказал ей: "...как дай вам бог любимой быть другим" - и самолично
снес ее на собственных могучих плечах к резиденции американского консу-
ла, где она произвела подлинный фурор своим загаром и травяной юбочкой,
исключительно выгодно подчеркивающей ее прелестные формы.
ней могучие руки с вершины вулкана, но когда она в последний раз огляну-
лась, его уже не было. Мораль отсюда вытекала, впрочем, довольно антира-
систская: любовь всюду любовь, красота всюду красота, чистоплотность
всюду чистоплотность.
резанного долинами, каждая из которых была заселена особым племенем. Он
сумел завоевать доверие дикарей, и более того: ему удалось побеседовать
с покинутым супругом отчаянной американки. Закаленный воин с содроганием
признался, что его брак был одним из самых тяжких испытаний в его жизни,
исполненный трудов и опасностей, и вступить в этот союз его мог заста-
вить лишь патриотический долг: невеста обещала принести в приданое пол-
сотни железных топоров вместо здешних каменных, а с железными топорами
его родное племя могло рассчитывать на полное истребление всех вражеских
племен, то есть всех остальных племен острова.
нечистоплотностью, никак не соглашаясь заворачивать свои испражнения в
листья и закапывать в специально отведенном месте. А ее бестактность -
смотреть на жующего человека, когда каждый ребенок знает, что в этих
случаях необходимо отвернуться! А невоспитанность - после самой обильной
трапезы даже не рыгнуть в знак благодарности! А неразвитость ее вкуса -
она не находила удовольствия даже в мясе жареных собак и ящериц, не го-
воря уже о пауках, жуках и червях самых деликатесных сортов. Она удивля-
лась, что женщина убивается над издохшим поросенком, которого она вскор-
мила своей грудью, - кто еще был бы способен на такое бессердечие? Она
так ни разу и не собралась поискать насекомых в волосах у мужа (правда,
может быть, потому, что их не ела). Она ежедневно мылась - из-за этой
отвратительной привычки от нее совсем "не пахло женщиной". В довершение
она натиралась столь мерзкими снадобьями, что у него не хватало духу к
ней даже приблизиться.
гадливостью. Он тщетно просил новобрачную, раз уж она не в силах сделать
расплющенным свой нос, хотя бы натереться прогоркшим свиным жиром и выб-
рить с затылка эти скользкие волосы, отвратительно прямые, а не курча-
вые, - а ведь он предлагал ей для бритья не какую-нибудь обугленную щеп-
ку бамбука, а великолепный бутылочный осколок!
доступ к новейшим видам вооружения заставило его найти выход: каждый ве-
чер он отправлялся в хижину одной из своих испытанных жен - по-настояще-
му привлекательных женщин, которые ожидали его в полной любовной роско-
ши, натерши свои пышные бедра мочой и тщательно выбрив прокаленной плас-
тинкой бамбука наиболее возбуждающую мужчин часть тела - курчавый заты-
лок, для верности еще и намазав его прогоркшим свиным жиром. При появле-
нии мужа старая верная супруга поворачивалась к нему задом и приподнима-
ла плетенку с затылка. Новобрачный в течение нескольких минут обозревал
его, изнемогая от страсти, а затем срывался с места и стремглав летел к
новому брачному ложу, пока его пыл не успел угаснуть, и там, зажав нос и
зажмурив глаза, успевал-таки кое-что свершить для отечества.
дался, что и другая сторона окажется столь же щепетильной в соблюдении
договора, и Сабуров не стал его разочаровывать, хотя и знал, что амери-
канка была немедленно выслана с острова без права обратного въезда:
местной администрации и без того хватало беспокойства со стороны не в
меру воинственного населения - недоставало только железных топоров!
примеров убеждал своих читателей, что и внутри нас нам лично принадлежат
лишь осклизлые внутренности, а то, что мы в себе считаем наиболее личным
- оно-то и есть наиболее чужое: наши этические и эстетические вкусы, да-
же наша собственная внутренняя речь: попробуйте мысленно произнести -
про себя! - что-нибудь такое, чего вы стыдитесь, и увидите, что выгово-
рить это - про себя! - очень нелегко - явиться в наготе в гостиную.
новимся тем, что о нас думают. В своих странствиях Сабуров столкнулся с
обычаем добавлять к имени родившегося ребенка прозвище - день недели, в
который ребенок появился на свет: у нас это были бы "Витька Понедельник"
и "Светка Среда". Считалось, будто люди, родившиеся в понедельник, смелы
и жестоки, а родившиеся в среду, наоборот, робки и податливы. И что же?
Среди преступников, совершивших какое-либо насилие над личностью, доля
"Понедельников" оказалась утроенной, а "Сред" практически совсем не уда-
лось отыскать.
нием зла. Я тоже, по примеру Петра Николаевича, своими немощными душев-
ными силенками стараюсь внушить каждому встречному ребенку: мир добр!
Детям победнее я стараюсь хотя бы подарить какую-нибудь мелочь, вроде
хоккейной клюшки - вполне еще приличной, но уже выброшенной теми, кто
побогаче. Наши чувства тянутся навстречу ожиданиям, как деревца к солн-
цу. Потому-то, говаривал Сабуров, в нашей душе нет почти ничего прирож-
денного, "естественного". Сабурову встречался народ воинов, у которого
достойным делом почиталось одно: с мрачным видом завернувшись в рваный
плащ, отрешенно сидеть у скудеющего фонтана, в то время как редкие люди,
склонные работать и зарабатывать, трусливо беспокоясь о завтрашнем дне,
всеми презирались, несмотря на их относительный достаток. Видел Сабуров
и народ торговцев: сытые ремесленники там считались людьми второго сор-
та, а люди высшего сорта целые дни проводили в тщетных ухищрениях
что-нибудь приобрести подешевле и сбыть подороже, вовсе не собираясь
продать свое голодное торговое первородство за чечевичную похлебку мас-
терового. Сабуров некоторое время жил среди народа чиновников, где все
от мала до велика друг друга контролировали. Сабурову попадался даже на-
род слуг, а главу о народе воришек просто-таки должен прочесть каждый.
Это истинный шедевр.
ды. Но слуги были уверены, что выгоднее всего прислуживать, а воришки -
красть.
ра (под чужим именем - он к тому времени уже находился на нелегальном
положении), Сабуров испросил дозволения обследовать содержащихся под
арестом дезертиров; к его удивлению, доля робких и слабонервных среди
них оказалась ничуть не выше обычного уровня. Единственным отличием была
слабая душевная управляемость: их чувства не были связаны с чувствами
какой-нибудь общности - даже такой, как рота, взвод или дружеская компа-
ния: мы бываем храбрыми или великодушными, только повинуясь чужой воле -
ты моей, я твоей. Не прячется ли за множеством самых разнообразных ано-
малий общая проблема-родоначальница: ПРОБЛЕМА ОДИНОЧЕСТВА, душевной изо-
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Махров Алексей
Орлов Алекс
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман