табачника, все еще пытаясь осуществить свои хорасанские виды на Дашу. Коля
числился на работе, хотя целыми днями только и делал, что пил кофе и водку
за счет бывших друзей, а иногда даже и за счет своих бывших рабочих табачных
складов.
этого, нарочно подсаживались к ним и узнавали, не баламутит ли он своих
бывших рабочих. Как выяснилось, Коля рабочих не баламутил, и его оставили в
покое с тем, чтобы он в согласии с ходом истории перековывался или отмирал
вместе с нэпом.
деклассированными собутыльниками, он кричал Алихану прислать за его счет
пару бутылок. Алихан целыми днями стоял за прилавком, варил с утра до вечера
кофе в джезвеях и отпускал напитки.
призыв и, разводя руками, удивленно подымал свои круглые брови. Тем не менее
он всегда посылал эти запрошенные бутылки, потому что Даша была рядом. С
сонной медлительностью она разносила заказы, и на нее никто не обижался,
потому что для этого и приходили тогда в кофейни, чтобы помедлить,
покейфовать, согласно названью кофейни, передохнуть от мчащегося и
гремящего, как порожняк на рельсах, времени.
нежданно-негаданно его к себе вызвал наш замечательный революционер,
бессменный, пока его не отравил Берия, председатель Совнаркома Абхазии
Нестор Аполлонович Лакоба.
на международных рынках. Необходимо было восстановить старые торговые связи
и организовать новые.
бывшем особняке. Он рассказал ему суть дела и предложил честно работать с
Советской властью. За это он обещал ему предоставить приличную квартиру и
вернуть все, что найдется из реквизированной мебели.
приложил ладонь к уху. Он был глуховат, Нестор Аполлонович. С плутовской
улыбкой (каждый грек немного Одиссей) Коля кивнул на фамильные часы,
стоявшие за спиной наркома. Нестор Аполлонович обернулся и сказал со своей
милой, обезоруживающей улыбкой: -- У них бой хороший, а я плохо слышу...
Аполлонович никогда не пытался, в отличие от некоторых, отомстить ему за
этот дерзкий жест, потому что, опять же в отличие от некоторых, сам был
человеком остроумным и ценил в людях находчивость.
Тбилиси один из ораторов сказал, что в Абхазии, несмотря на неоднократные
указания, все еще медленно строят шоссейные дороги.
громко об этом говорим, и Нестор Аполлонович нас плохо слышит.
слухом, выкрикнул Нестор Аполлонович.
на место походкой, свойственной хромым от рождения.
дорожном строительстве в Абхазии, сказал о недостатках и достижениях в этом
деле. В конце он добавил, что хотя в Абхазии строились и будут строиться
шоссейные дороги так, как тому нас учит партия, все же проложить такой
шоссейной дороги, особенно в горных условиях, на которой данный товарищ не
хромал бы, мы, конечно, не можем.
ближайший год он наладил закупку Табаков у населения, переработку и
дальнейшую продажу за границей.
откуда он через некоторое время привез золото. Через год Коля Зархиди повез
в Стамбул еще большую партию Табаков и получил за нее еще больше валюты. А
еще через два года он увез в Турцию чуть ли не целый пароход душистого
высокогорного табака и не вернулся. В Стамбуле играют прямо в кофейнях и,
видно, Коля не удержался...
Аполлоновича. Пожалуй, всех огорчил Коля Зархиди своим поступком, кроме
персидского коммерсанта, что в достаточной степени говорит о его
аполитичности. Он добился своего -- Даша осталась с ним.
сектор. Для начала Алихану предложили расчленить кофейню-кондитерскую и
свободно выбрать одно из двух: или кофейню, или кондитерскую. Алихан подумал
и выбрал кофейню. Через некоторое время ему предложили прекратить продажу в
кофейне горячительных напитков, одновременно расширив ассортимент
прохладительных. Алихан согласился, но схитрил, продолжая из-под прилавка
продавать горячительные напитки. Так как дело шло к полному подавлению
частного сектора, ему предложили прекратить в кофейне продажу кофе, но
оставить прохладительные напитки. На этот раз Алихан не согласился и совсем
закрыл кофейню.
восточные сладости собственного изготовления: рахат-лукум, козинаки, халву,
щербет... Бесполезно упорствуя, он все еще продолжал именовать себя
коммерсантом.
вместе со своей простоволосой, неряшливой женой, которую во дворе иногда
называли бывшей красавицей, а иногда, по-видимому, для сокращения, просто
бывшей.
помыкала худым, высоким стариком и что-то кричала ему вслед, когда он
вывозил со двора на своем лотке маленькую витрину магометанского рая.
жареные каштаны и, как непонятно говорили взрослые, стал морфинистом. Через
несколько лет он вместе с женой переехал в Крым, и запах жареных каштанов
постепенно выветрился со двора.
мозоли в теплой воде, курил и напевал персидские песни. Помню стекленеющий
взгляд каштанщика, мелодию, цепенящую сладкой горечью бессмысленности жизни,
бесконечную, как караванный путь в никуда.
--------
тут же угодишь в коровью лепешку, так и в те времена, говаривал дядя Сандро,
бывало, носа не высунешь, чтобы не шмякнуться в какую-нибудь историю.
расположенном на живописном берегу Кодора. В этом большом и зажиточном селе
уже с полгода стоял меньшевистский отряд. На другом берегу реки стояли
красные. В этом месте был проложен, тогда еще единственный, мост через
Кодор. С этой стороны моста меньшевики охраняли мост от большевиков, тогда
как с другой стороны моста большевики охраняли мост от меньшевиков.
равновесие сил. Так или иначе меньшевистская охрана так же, как и наша,
скучала, и от нечего делать, а также для разнообразия солдатского стола,
глушила рыбу.
брюхом плыла вниз по течению. Иногда рыба, оглушенная меньшевиками, попадала
к большевикам, иногда наоборот.
мальчишки, потому что солдаты и красноармейцы, как ни старались, не могли
выловить всю рыбу -- течение, даже здесь, в низовьях Кодора, очень быстрое.
меньшевики, обе стороны по взаимному согласию и договоренности глушили рыбу,
чтобы не повредить моста, на достаточно большом расстоянии от него. Таким
образом, сравнительно мирные взрывы раздавались почти каждый день, потому
что обе стороны отчасти старались доказать, что у них гранат и других
боеприпасов достаточно, так что в случае войны есть чем встретить врага.
его Закрытым Городом, чтобы красные лазутчики не могли шпионить за ними.
Кроме того, они побаивались и партизан, хотя, как потом выяснилось, в этих
местах никаких партизан не было, потому что те, кто хотел воевать на стороне
большевиков, могли просто переплыть Кодор и присоединиться к ним.
ограничивать впуск и выпуск людей из села, жители его с особенной остротой
стали переживать вынужденную разлуку со своими близкими и не могли
успокоиться до тех пор, пока те не приезжали или они сами не наведывались к
ним.
свадьбе и других родовых торжествах? А дежурство у постели больного
родственника? А годовщина смерти, а сорокадневье? Я уж не говорю о свежих
похоронах.
свои отношения с местным населением, тем более что отряд в значительной
степени кормился за счет него, и в то же время стараясь сохранить престиж,
отменило свой приказ и, наоборот, объявило село Анхара Открытым Городом для
всех, кроме большевиков.
переживать менее болезненно, и уже никто никого не приглашал чересчур
настойчиво и никто никуда не уезжал без особой надобности, а все делалось в
Лукьяненко Сергей
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Шидловский Дмитрий
Орловский Гай Юлий