ла Елена. На ее щеках появился легкий румянец. - Ну, что вы, защитник
мой, молчите? Не волнуйтесь, мой муж очень интеллигентный человек, все
будет в лучшем виде. Драться вам не придется, может, так, слегка постре-
ляете друг дружку да и разойдетесь. Вон у меня и ружье есть, охотничье,
так что не волнуйтесь.
показывая размеры стволов. - Ой, опять я вас пугаю. А следовало бы чест-
но признаться: ваш приход - это выдумка Коли. Он все переживает за меня,
а я совершенно спокойна, только Разгледяева видеть не хочу. Не знаю, как
я докатилась до такой жизни... Вы уж не уходите теперь, - попросила хо-
зяйка, - может быть, так лучше будет. Я его послушаю и даже ничего гово-
рить не буду, и спорить не буду. Давайте еще коньячку, а, для храбрости?
просто студент, второкурсник. Все равно еще очень молодой. А я вот уже
развожусь. Но, знаете, Анатолий, жить только начинаю сейчас, только по-
нимать стала, что значит - жить, и от этого себя уидела. Боже, что я бы-
ла! Отвратительная девчонка, как я могла с ним столько лет?! Я теперь
себя ненавижу, но счастлива ужасно, что все наконец кончается. Ведь я
существо конкретное, но об этом долго не знала, то есть думала, что зна-
ла. Думаете, вот бездельница какая-нибудь? О нет, я очень деловая женщи-
на, я столько уже успела добрых дел осуществить, - Елена усмехнулась. -
Боже, сколько я бегала, уговаривала, заставляла, направляла. Сколько па-
ра пускала, сколько бумаги извела. - Елена вдруг встала и, потрясая ру-
кой, зверски завопила: - Даешь высокие показатели в труде и учебе!
вы меня, Анатолий.
но.Ведь в сущности у меня с Разгледяевым было все совершенно в норме. Я
не говорю о том, что мне, глупой девчонке, сразу все досталось: по углам
мы не мыкались, как многие, деньги не считали, хотя я в институте учи-
лась. Не в этом дело. Не с жиру я взбесилась, все сложнее. Просто все
стало терять свой блеск, то есть блеску как раз было больше чем доста-
точно, и на работе, и дома - всегда шумно, весело, я же выдумщица, гос-
тей страшно люблю. Ах, сколько их было - маститых, заслуженных, от-
ветственных, всегда придут - руки целуют, вокруг меня вертятся, обхажи-
вают, намекают. В общем, чего еще желать, казалось бы? Не жизнь, а
сплошной хоровод с песнями под оркестр духовой, и музыка веселая такая,
зажигательная, и все громче и громче, и казалось, вот-вот наступит пол-
ный апофеоз, полное счастье красивой женщины. Ан нет, внутри что-то зае-
дать стало, как в пластинке, которую ставят по десять раз на дню, зашур-
шало что-то, захрипело. Но портиться все стало как-то хитро, не целиком,
не разом, будто в хоре все поют чисто, в лад, а один сорвался и потянул
куда-то в сторону, сначала потихоньку, еле-еле, его и не слышно было
вначале. Я даже подумала: ну, попоет себе, попоет, да и утихомирится,
мало ли кто срывается, хор ведь не перекричишь. Но нет, он продолжает
все громче, натужнее, и вот орет уже во все горло, хрипло так, с надры-
вом, будто зовет за собой куда-то. Ну, думаю, кричи, кричи, меня не спу-
таешь, я видала крикунов, балагуров, бездельников. Хор не собьешь с пра-
вильной ноты, не может ведь один сотню заглушить. Нет, смог, чуток под-
бавил и воспарил так, что в галерке все рты открыли, и я рот как дурочка
открыла да так и хожу теперь с открытым ртом. Сломался стройный хор, не
стала я его слышать, как ни старалась. И знаю даже, почему все так, по-
чему хор сконфузился. Меня вдруг осенило. Как это так точно все поют,
нигде не сфальшивят, ведь в хоре сотня человек, такая пропасть народу, и
не один не ошибется - ведь это же не естественно? И закралось у меня
сомнение: может быть, они все разом врут-то, вместе с дирижером?
Богданов и возник. Я раньше встречу его в парадном случайно, или в бу-
лочной, поздороваемся вежливо, соседи все-таки, да и забуду тут же. Буд-
то и нету этого серенького человека. Но и то сказать, одевался он всегда
как-то уныло, да и вроде возраст почтенный. А тут стала я к нему прис-
матриваться, задумываться, чем вот это серое существо живет. На меня все
мужчины обращают внимание, а этот абсолютно равнодушен. Что же у него
там внутри, ведь что-то должно быть особенное, раз он не как все? И
вправду - лицо умное, и глаза такие, будто он вот сию минуту придумал
что-то. А то наоборот - печальный ходит некстати. Да еще все время песню
какую-нибудь мычит. Именно, - Елена будто догадалась в этот момент, - я
никогда не видела, чтоб человек ходил и песни мычал: грустные, если
грустно, веселые, если весело. Забавно, правда?
семь.
мужской голос: "Добрый вечер, Лена." Вместо приветствия хозяйка коротко
сказала: "Проходи, если ненадолго, у меня гости". Мужской голос спросил:
"Он?" Ответа не последовало.
лица. На нем было зимнее пальто, в руках пыжиковая шапка, на ногах яр-
ко-красные носки. Вслед за ним появилась Елена.
старинного друга и повернулся к хозяйке:
кухню, наконец?
ла не заставит ее сдвинуться с месита.
тылку нокьяка, - не в себе, но я готов говорить даже в таких условиях, -
он кивнул в сторону Толи.
виняю тебя, может быть, мы оба виноваты, наверное даже. Но я не понимаю,
в чем моя вина, что я сделал не так. Объясни мне, и я обязательно найду
какой-нибудь выход, и ты простишь меня, как и я простил тебя.
Ты говоришь о том, чего нет и никогда не было в действительности, а лишь
в больном воображении этого, - Разгледяев подбирал слово, заметив, как
сильно Елена сжала ручки кресел, - безответственного человека. Вот ты
опять нервничаешь, но я же не прошу прямо сейчас все вернуть на прежние
рельсы, я прошу просто подождать хоть полгода, хоть месяц. Поживем от-
дельно, подумаем, а потом решим. Но завтра... завтра ни в коем случае не
нужно ничего решать. Скажи же свое слово.
услышу. Вот ты назвал его безответственным человеком, а известно ли те-
бе, Разгледяев, что это оскорбительно мне слышать, и не только потому,
что слово плохое, а потому неприятно мне тебя слушать, что ты дорогого
мне человека одним словом обозначить хочешь. А известно ли тебе, слышал
ли ты когда-нибудь, или читал в своих схоластических книгах о том, что
нельзя человека одним словом обозначать. Нет, не слыхал ты этого, и нет
этого в твоих книгах, ведь они все насквозь - солянка сборная из ярлы-
ков. С твоими умными мозгами можно счастливо жить, но понимать жизнь
нельзя, а любить и подавно...
головой. - Ну, пусть ответственный Богданов, пусть я ошибаюсь, но давай
посмотрим под другим углом зрения, - ему стало жарко, он расстегнул
пальто и ослабил галстук. - Чем плохо мы жили? Вспомни, ты училась, я
работал, возможно, я был не очень внимателен, ну, ты же знаешь, сколько
разных обязанностей у меня. Да и книга - кстати, на прошлой неделе сдал
в издательство. Это не только для меня событие. Но и ты, твой труд...
Так сказать, вдохновляющее начало, оно тоже... Частичка тебя в ней...
ей книге примешивать. Даже если бы ты ее сжег, я бы все равно не смогла
тебя уважать, потому что я думаю, что по большому счету ты сам понима-
ешь, какую вредную галиматью ты написал. И спешил ты ее написать, потому
что знал, что найдется (или уже нашелся) другой прохвост, который учуял
протухший ветер перемен и уже строчит, убирая из предыдущих изданий гла-
голы и существительные и подновляя прилагательные. Но я сыта по горло
всем этим, и не мешай свою дряную книжку сюда. Я не хочу говорить о том,
чего нельзя проверять практически, за что, по крайней мере сейчас, розог
не назначат, да и никогда не назначат, потому что понять невозможно, о
чем вы там пишите. Видишь, какая я стала, зачем я тебе такая зрячая,
Разгледяев? Найди себе умную и играй с ней в свои игры, только учти, ро-
га она тебе наставит, вы же все там рогатые поголовно и взаимообразно,
как ты любишь выражаться. Вот, Анатолий, посмотрите на него, довел
все-таки до дискуссий. - Она выпила еще рюмку коньяка не предлагая нико-
му. - Я вам расскажу Анатолий, какой широкой души этот человек, - она
зло усмехнулась. - Я и на суде завтра так и скажу: не могу я с ним жить,
потому что равзвратная я девка. Запомни, - она опять повернулась к Разг-
ледяеву, - все расскажу, если против развода будешь настаивать. Скажу, с
соседом спуталась и конретно все опишу. Да, как пришла сама первая к не-
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Никитин Юрий