рок.
повинуясь голосу тщеславия, стала даже гордиться ею. Впрочем, все эти
сложные чувства волновали ее очень недолго. Что-то бессознательно оттал-
кивало ее в этом человеке, главным образом то новое, непривычное, что
собственно и пленило ее. Страстность, которая увлекала ее в его музыке,
становилась тягостной в минуты близости, его порывистые властные объятия
были ей даже неприятны, она невольно сравнивала его себялюбивую необуз-
данность с робким, после стольких лет супружества, благоговейным пылом
мужа. Но, согрешив однажды, она вновь и вновь возвращалась к любовнику,
без восторга и без разочарования, из своеобразного чувства долга и еще
потому, что ей лень было побороть эту новую привычку. Прошло немного
времени, и она уже отвела своему возлюбленному определенное местечко в
жизни, назначила для него, как для родителей мужа, определенный день в
неделе; но эта связь ничуть не изменила обычного течения ее жизни и
только что-то добавила к ней. Вскоре возлюбленный вошел в благоустроен-
ный механизм ее существования, как некий довесок равномерного счастья,
как третий ребенок или новый автомобиль, и запретное любовное приключе-
ние уже ничем не отличалось от дозволенных радостей.
ящей ценой - опасностью, она принялась мелочно вычислять его истинную
стоимость. Она была так избалована судьбой и заласкана близкими, так
привыкла благодаря богатству почти не иметь желаний, что первое же зат-
руднение оказалось ей не под силу. Она не пожелала поступиться хотя бы в
малейшей степени своей душевной безмятежностью и, почти не задумываясь,
сразу же решила пожертвовать возлюбленным ради своего покоя.
пуганное, бессвязное письмо. Это письмо, наполненное растерянными
мольбами, жалобами и упреками, слегка поколебало ее решимость покончить
с приключением - очень уж льстила ее тщеславию пылкость любовника и его
страстное отчаяние. Он настойчиво просил ее хоть о мимолетной встрече,
чтобы оправдаться, если он чем-нибудь невольно обидел ее, и теперь ее
уже манила новая игра - подольше сердиться на него, чтобы стать ему еще
желаннее. Поэтому она велела ему прийти в ту кондитерскую, где, как ей
вдруг вспомнилось, у нее в девические годы было свидание с одним акте-
ром, свидание настолько почтительное и невинное, что теперь оно казалось
ей ребячеством. Забавно, с улыбкой подумала она, что романтика, совсем
заглохшая за время супружеской жизни, вновь распускается пышным цветом.
И она уже готова была радоваться вчерашнему столкновению, оказавшему на
нее такое сильное, живительное действие, что нервы ее, обычно легко при-
ходившие в равновесие, тут все еще продолжали вибрировать.
чтобы, на случай новой встречи, сбить с толку вымогательницу. Она собра-
лась было закрыть лицо, но из какого-то внезапно охватившего ее задора
отложила вуаль. Неужели ей, достойной, уважаемой женщине, нельзя спокой-
но показаться на улице из страха перед какой-то тварью?
летное чувство страха, нервный озноб, какой бывает, когда пробуешь воду
кончиками пальцев, прежде чем окунуться в море. Но эта холодная дрожь
через секунду сменилась уверенностью в себе, непривычным для нее самолю-
бованием; ей нравилось, что она такая легкая, гибкая, сильная, а такой
упругой, стремительной походки у нее не было никогда. Ей даже стало
жаль, что кондитерская так близко - что-то неудержимо влекло ее навстре-
чу неизведанным и заманчивым приключениям. Но время свидания приближа-
лось, и фрау Ирене приятно было думать, что возлюбленный уже ждет ее. Он
сидел в углу и, увидев ее, вскочил с неподдельным волнением, которое и
льстило ей и тяготило ее. Ей пришлось попросить, чтоб он говорил потише,
таким вихрем вопросов и упреков прорвалась его душевная тревога. Ни сло-
ва не сказав об истинной причине своего отказа от условленного свидания,
она играла намеками, загадочность которых лишь сильнее раззадоривала
его. Она не сдалась на его просьбы, чувствуя, как взвинчивает его эта
необъяснимая, внезапная неприступность.
молодому человеку ни малейшей нежности и даже ничего не пообещав на бу-
дущее, она вся трепетала от того особенного возбуждения, какое испытыва-
ла только девушкой. Ей казалось, что где-то там, в глубине, горит обжи-
гающий огонек и только ждет, чтобы ветер раздул его в пламя, которое ох-
ватит ее всю. Идя по улице, она жадно ловила каждый брошенный на нее
взгляд, это дружное и откровенно мужское восхищение было для нее непри-
вычно, и ей вдруг так захотелось посмотреть на себя, что она останови-
лась перед зеркалом в витрине цветочного магазина, чтобы увидеть
собственную красоту в рамке из красных роз и обрызганных росой фиалок. С
девических времен не чувствовала она себя такой легкой, окрыленной; ни в
первые дни замужества, ни от объятий любовника по телу ее не пробегали
такие, как сейчас, электрические искры, и ей стало нестерпимо досадно,
что вся эта удивительная легкость, все сладостное опьянение будет зря
растрачено на однообразную повседневность. Вяло побрела она домой. У
подъезда она замешкалась, чтобы еще раз полной грудью вдохнуть знойный
пьянящий воздух запретного приключения, чтобы его последняя, иссякающая
волна прихлынула к самому сердцу.
вам опять надо? - в смертельном испуге пролепетала она, увидев перед со-
бой ненавистное лицо, и еще сильнее испугалась своих собственных неосто-
рожных слов. Ведь она же твердо решила не признать эту женщину, если им
случится встретиться, все отрицать, дать резкий отпор вымогательнице...
Но теперь уже было поздно.
адрес и имя. Теперь все погибло, теперь она полностью в ее власти.
рожающе повторила женщина.
имя. - Отлично знаете, зачем я пришла.
Только оставьте меня... Никогда больше...
лос. А затем резко оборвала ее, словно подчиненную:
что Ирена отшатнулась, насмешливо добавила: - Делать-то мне нечего. Со
службы меня уволили. Говорят, тяжелые времена, работы мало. Ну как же не
попользоваться свободным временем. Чем мы хуже благородных дам, нам тоже
хочется погулять.
Она чувствовала себя безоружной перед такой неприкрытой, вульгарной ни-
зостью, а в голове мутилось от страха, что эта тварь сейчас опять закри-
чит во весь голос или мимо пройдет муж, и тогда все будет кончено. То-
ропливо нащупала она в муфте серебряную сумочку и выгребла оттуда все
деньги, какие ей попались.
как в тот раз, а застыла в воздухе, словно растопыренная когтистая лапа.
утробным смешком выговорили презрительно вскинутые губы.
Эта наглая, грубая насмешка была нестерпима. Отвращение, точно жгучая
боль, пронизало ее. Только бы скорее уйти, только бы не видеть этого ли-
ца! Отвернувшись, она торопливо сунула вымогательнице драгоценную сумоч-
ку и, подгоняемая страхом, взбежала по лестнице.
словно ее оглушили обухом. Лишь услышав в передней голос мужа, она с ве-
личайшим усилием встала и машинально поплелась в соседнюю комнату.
гие, ничем не занятые часы, когда подробности страшной встречи одна за
другой вставали в ее памяти, она совершенно ясно поняла безвыходность
своего положения. Эта тварь, непонятно каким образом, узнала и ее адрес
и фамилию, и, раз первые попытки шантажа оказались так успешны, она, без
сомнения, ничем не погнушается, лишь бы побольше выжать из своей осве-
домленности. Год за годом будет она тяготеть над ее жизнью, как кошмар,
который не стряхнешь даже самым отчаянным усилием, потому что, несмотря
на собственные и мужнины средства, фрау Ирена не могла бы без ведома му-
жа собрать достаточно крупную сумму, чтобы раз и навсегда откупиться от
этой твари. Да и кроме того она знала из случайных рассказов мужа и из
тех дел, которые он вел, что любые договоры и соглашения с такими отпе-
тыми мошенниками ничего не стоят. В лучшем случае ей удастся на месяц,
на два отсрочить, беду, а там непрочное здание ее семейного счастья не-
избежно рухнет, а если она увлечет за собой и свою мучительницу - радос-
ти ей от этого будет мало. С ужасающей ясностью видела она, что беда не-
отвратима, выхода нет. Но как... как именно это произойдет - с утра до
ночи решала она роковой вопрос. Наступит день, когда мужу принесут
письмо; она ясно представляла себе, как он войдет, бледный, нахмуренный,
схватит ее за руку, начнет допрашивать... Но потом... что произойдет по-
том? Как он поступит? На этом ее воображение иссякало - все тонуло в
мрачном сумбуре жестокого страха. Она не могла додумать до конца, от
беспочвенных догадок у нее голова шла кругом. За эти долгие часы мучи-
тельного раздумья она с ужасающей ясностью поняла лишь одно: что очень
плохо знает своего мужа и потому не может предугадать, как он поступит,
что он решит. Она вышла за него по желанию родителей, но без неохоты,
чувствуя к нему расположение, оправдавшее себя с годами; прожила бок о
бок с ним восемь благополучных, мирно размеренных лет, все у них было
общее - дети, дом, бессчетные часы близости, и только сейчас, стараясь
Буджолд Лоис
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Березин Федор
Каменистый Артем