Чтение 20–й страницы книги ~Женщин обижать не рекомендуется~

-- В каком управлении?

-- Он сейчас там не работает. Сократили.

-- Сокращают не обязательно худших, -- прокомментировала
Настя. -- Ладно. Сориентируемся на местности.

Она перестроилась в левый крайний. Мы неслись со скоростью
в сто километров.

Игорь обратил на меня внимание, когда я училась в восьмом
классе, а он в десятом. В восьмом классе внимание
десятиклассника льстило. Он провожал меня домой. Я танцевала с
ним на школьных вечерах. Я не была в него влюблена, наверное, и
он тоже не был влюблен в меня, но мы целовались. Он закончил
школу и исчез. Я узнала, что он поступил в Высшую школу КГБ.
Меня это удивило. В кино чекистов играли самые красивые
артисты. Игорь был незаметным, стертым, по выходным дням он
приезжал из своей школы домой, надевал джинсовую куртку и был
похож на каждого второго парня из нашего микрорайона. Он ничем
не выделялся. Нормально лицо, нормальный рост -- не высокий и
не маленький. Он женился на своей однокласснице, у меня в это
время был бурный роман с Борисом Рапопортом, студентом
консерватории. Мне всегда нравились парни старше меня. Я только
поступила в педагогический, а Борис заканчивал консерваторию. Я
только один раз обратилась к Игорю за помощью. В нашей школе
после Университета начала преподавать историю некрасивая
нескладная девица. Из некрасивых очень часто получаются
диссидентки и революционерки. Когда нет романов, увлечений,
разочарований, остается слишком много времени на размышления. Я
тоже понимала, что наш строй далек от демократии, но она свои
размышления передавала ученикам И пятиклассники вдруг
заговорили, что Ленин не только великий революционер, но и
великий авантюрист. И что нехорошо, когда голосуют только за
одного кандидата, а у человека должен быть выбор.

Ее несколько раз вызвали на Лубянку, оттуда позвонили в
районный отдел народного образования. Просто уволить уже не
могли, шла перестройка, но директор школы начал историчке
выносить выговора. После двух выговоров можно было увольнять.

Тогда я позвонила Игорю, и мы встретились. Он выслушал мой
рассказ и сказал:

-- Нормальная идиотка.

-- Она просто нормальная, в отличие от всех нас. Мы все
так думаем, но молчим.

-- И правильно делаете, -- сказал Игорь. -- У нас
тоталитарный строй. Диктатура. Только не пролетариата, а
партии. Ни диссиденты, ни террористы никогда не побеждали. Ты
думаешь, победили большевики? Они ведь тоже были диссидентами.
Надо было проиграть войну с Японией и Германией, довести страну
до хаоса, и вот тогда большевики оказались проворнее и
захватили власть. Неужели она, как историк, не понимает, что
осталось недолго. Два-три года. И все рухнет. Только
неизвестно, что будет. У демократов нет лидера, который бы
знал, что делать.

Как ни странно, после моего разговора с Игорем историчку
оставили в покое. Теперь она заседает в Московской городской
думе и отвечает за образование.

-- Как подъехать к поликлинике? -- спросила Настя. Я
показала.

Игорь уже ждал нас в скверике у поликлиники.

-- Здравствуй, майор, -- Настя протянула Игорю руку и
спросила: -- Ты в каком управлении работал?

Игорь внимательно посмотрел на Настю.

-- В первом, если Вам это о чем-то говорит.

-- Говорит.

-- Я бы хотел послушать Веру. По сути.

-- Вера, -- сказала Настя, -- ты Аньку пока оставь в
поликлинике, а сюда приведи мать. А я пока расскажу майору о
ситуации.

Кабинет ренгеноскопии не работал. Мать и Анюта пили чай с
медсестрой Ириной, моей одноклассницей, мы три года сидели с
ней на одной парте.

-- Анюта, ты оставайся пока у Ирины, а мы с матерью выйдем
на несколько минут.

-- Ни тебе "здрасти", ни тебе "до свидания", -- заметила
Анюта.

Я обняла худенькое тело девочки, поцеловала ее.

-- Мама, мне страшно, -- прошептала она. -- Но я виду не
подаю. Совсем, как ты.

-- Молодец, -- сказала я и подумала, что кое-чему дочь
все-таки научила.

Настя и Игорь сидели на скамейке и курили. Мать, увидев
Настю, остановилась.

-- Ты зачем ее позвала? Я при ней рассказывать не буду.

-- Еще как будешь, -- сказала я, и мать тут же замолчала.

Вчетвером на скамейке разместиться не получилось, поэтому
мать и Игорь сидели, Игорь задавал вопросы, мать отвечала, а мы
с Настей стояли в стороне, но так, чтобы все слышать.

-- Меня в деревне все знают. Половина деревни моя родня. И
когда позавчера в деревне появилась иномарка, -- мать заглянула
в бумажку, -- "Ланчия", и нашу дурочку пригласили покататься,
она тут же согласилась. Но эта "Ланчия" забуксовала в луже
перед сельсоветом. Мне сообщили, я тут же ее вытащила. А парни
мне не понравились.

-- Почему? -- спросил Игорь.

-- Стриженные коротко, в кожанках, шароварах спортивных,
как наша шпана. Да еще мне и возражать начали. А назавтра они
появились на другой машине, -- мать снова заглянула в бумажку,
-- "Ландровере". Мой свояк вышел с ружьем, они достали
пистолеты и сказали, что подожгут его дом. И мы уехали.

-- Вы так хорошо разбираетесь в моделях иностранных
автомобилей? -- то ли похвалил, то ли усомнился Игорь.

-- Анюта разбирается. Она помешана на автомобилях, --
пояснила я.

-- Может быть, вы и номера машин запомнили? -- спросил
Игорь.

-- Не запомнили, а записали, -- поправила мать и протянула
Игорю лист из школьной тетради.

-- Значит, так, -- сказал Игорь, -- твою мать и дочь
сейчас отправим в Капустино, это по Дмитровке, недалеко от
Москвы. Пусть пока поживут там, а мы здесь начнем разбираться.
Связь с ними пока по телефону. Все. Забирай Анюту и поехали.

И только тут я заметила джип и парня, который прохаживался
рядом.

-- Вещи с вами? -- спросил Игорь мать.

-- Конечно.

-- Тогда пошли. Я помогу вам их донести.

Мать и Игорь ушли в поликлинику.

-- Ему можно верить, -- сказала Настя.

-- Почему? -- спросила я.

-- Мы поговорили. Я знаю его начальника.

-- "Джип-Чероки", -- обрадовалась Анюта, увидев машину. --
На такой я еще не ездила.

Игорь погрузил вещи.

-- Созвонимся, -- сказал Игорь, садясь в машину.

-- Может быть, мне все-таки поехать с ними? -- я
засомневалась.

-- Пока не надо.

-- Вы работали с Игорем в одной организации? -- спросила я
Настю, когда мы уже ехали по Ленинградскому шоссе.

-- Нет, мы не работали вместе. Почему ты об этом подумала?

-- Вы как-то сразу поняли друг друга.

-- Умные люди обычно сразу понимают друг друга. А он
толковый. За сорок минут он сделал почти невозможное.

-- Или был готов к этому.

-- Быть готовым -- не самое худшее качество. И все-таки,
почему ты подумала, что я работала в КГБ?

-- Первый раз мне это пришло в голову, когда ты
профессионально управилась с помповым ружьем. Потом, когда я
спросила Будильника, почему он плохо к тебе относится, тот
сказал, что не любит людей, которые работали в соответствующих
организациях.

Настя включила магнитолу и молчала.

-- Потом я посмотрела личные дела сотрудников, -- я
все-таки решила довести этот разговор до какого-нибудь
результата. -- В твоем записано, что ты закончила институт
военных переводчиков, жила с мужем в Лондоне, Амстердаме,
Рио-де-Жанейро. А в трудовой книжке только две записи.
Секретарь-референт в Министерстве морского флота и
секретарь-референт в компании отца. А пятнадцать лет до этого
ты нигде не работала?

-- Глупый вопрос, -- вздохнула Настя. -- Миллионы женщин
удачно выходят замуж и нигде не работают. Хотя, ты сама знаешь:
профессия жены -- это очень тяжелая профессия. Но ты упорная и