Чтение 20–й страницы книги ~Анахрон-2~

разлил по тонким стаканам в подстаканниках, поставил на стол рафинад в коробке,
сел напротив Сигизмунда и задымил "Беломором".
- Так что у вас стряслось, Стрыйковский?
На очень краткий миг, но от этого не менее остро, Сигизмунд ощутил яростную
зависть к большевикам. Блин, какая защищенность! Как одна семья! Видит старика
пять минут - а кажется уже ближе отца...
- В общем, так, - начал Сигизмунд осторожно, - появился у меня в гараже запах...
А потом выветрился...
Старик пристально глядел на Сигизмунда и курил.
- Бывает, - согласился Федор Никифорович, - запахнет да выветрится... Я-то здесь
при чем?.. А долго запах держался?
- Три дня, - бойко сбрехнул Сигизмунд.
Федор Никифорович придавил папироску. Помолчал. И сказал с неожиданно доброй
улыбкой:
- Вы что, врать сюда пришли, Стрыйковский? Зачем звонили?
- Гараж, - сказал Сигизмунд.
- Рассказывайте, - приказал Федор Никифорович. - Только правду. Иначе я не смогу
вам помочь. Постарайтесь не врать. Правдоподобности не нужно. Я пойму. И еще: мы
с вам оба сейчас - неофициальные лица. Это уж вы мне поверьте.
- В общем, не воняло у меня, - сознался Сигизмунд. Выговорил - и сразу стало
легче.
Старик сразу подобрался, напрягся, вцепился в новую папиросу. Стал молча
сверлить Сигизмунда глазами. Сигизмунд мимолетно подумал о том, каким был этот
человек в молодости. Небось, одним взглядом впечатлительных интеллигентов в
обморок ронял.
- Не знаю, с чего и начать...
- Только не надо мямлить, Стрыйковский, - совсем уж жестяным голосом промолвил
Федор Никифорович. - Вы не институтка.
- Хорошо, не буду мямлить, - слабо улыбнулся Сигизмунд. - В общем, в первых
числах декабря нашел я у себя в гараже девушку.
Старик закашлялся. Выронил изо рта папиросу - прожег дырку на скатерти. Кашлял
долго, надрывно. Сигизмунд даже испугался. Вскочил, стал Федора Никифоровича
стучать по спине, поить его чаем. С перепугу чай ему на брюки пролил. Все еще
кашляя, старик выговорил:
- Что за порода такая... Аспид тоже нашел... Да уберите вы стакан, Стрыйковский,
вы меня удушите...
Сигизмунд, смущаясь, вернулся на диван.
- Рассказывайте! - все еще кашляя, прикрикнул старик. - Во всех подробностях!
Сигизмунд честно поведал, как утерял ключ, как гараж сутки стоял со сломанным
замком, как в гараже была обнаружена странная девка, принятая поначалу за
угонщицу, а затем за наркоманку. Про все рассказал. Даже про золотую лунницу.
Старик слушал очень внимательно, не позволяя Сигизмунду пропускать
"неинтересное". Мгновенно улавливал и впивался вопросами, ликвидируя пробелы.
Когда Сигизмунд сказал, что оставил девушку у себя, чтобы не подвергать ее
опасности, старик с партийной прямотой осведомился:
- Вы с ней сожительствовали?
Сигизмунда покоробило, но тем не менее он ответил "да". Федор Никифорович
заметно повеселел. Вопросы сделались еще въедливее.
- Вы ее осматривали?
- В каком смысле?
- Во всех. Она здоровый человек?
- Вначале она болела... грипп.
- Это естественно, - перебил старик.
- А вообще она была абсолютно здоровым человеком. И токсикоза у нее не было, не
то что у нынешних... - Сигизмунд отогнал видение блюющей Натальи.
Федор Никифорович аж подпрыгнул.
- Вы хотите сказать, что она забеременела?
- Именно.
Вот тут старика действительно проняло. Он вскочил и забегал по кухне, нещадно
дымя "Беломором". Наконец остановился перед Сигизмундом и закричал, брызгая
слюной и дыша тяжким табачным смрадом:
- Да вы понимаете, Стрыйковский, что это значит!
- Понимаю.
- Что вы понимаете? Что вы МОЖЕТЕ понимать?
- Что потерял любимую женщину и ребенка.
- Ни хрена вы не понимаете, Стрыйковский! НИ-ХРЕ-НА!.. Извините. Дальше, дальше.
Как она исчезла?
Сигизмунд послушно рассказал и это. Не пропустил даже своих хождений с иконой.
- Время! Когда она исчезла? Вы помните, сколько было времени?
Сигизмунд поднатужился и выдал примерное время.
Старик помолчал, глядя в окно, а потом страшно выругался, помянув Аспида и его
дурацкие затеи.
- Кто такой Аспид? - спросил Сигизмунд.
Федор Никифорович повернулся к Сигизмунду, глянул с ухмылкой.
- А вы что, не знали?.. Это ваш дед. Его многие под этим прозвищем знали...
Федор Никифорович уселся за стол.
- Значит, так, Стрыйковский. Сейчас я буду говорить, а вы - слушать. И не
перебивать. Как я вас слушал.
- Вы меня перебивали.
- Когда вы начинали вилять. Я вилять не буду.
* * *
В 1915-м году от второй роты Галисийского полка оставалось всего полсотни
человек. Стояла осень. Елозя животом по мокрой глине окопа, штабс-капитан
Арсеньев бессильно смотрел на деревню Кнытино, откуда ему предстояло выбить
немцев.
Легко сказать - выбить немцев! Стоило высунуться из окопа, как с колокольни
начинал бить пулемет. Бой шел, то оживая, то замирая, вторые сутки. Поднять
солдат из окопов не удалось.
В третьем часу дня немцы пошли в атаку. Арсеньев крикнул что-то сорванным
голосом, но его даже не услышали.
Тогда-то и случилось ЭТО.
Подпоручик Стрыйковский медленно встал и оглядел окоп.
- Что, суки, перессали? - спросил он, выговаривая слова с очень сильным польским
акцентом. После чего, цепляя длинными полами шинели скользкую глину, выбрался на
бруствер. И пошел навстречу немцам.
Снова начал бить пулемет с колокольни. Стрыйковский даже не стрелял. Он просто
шел. Даже когда его обогнали с надсадным "ура-а-а". Он словно не замечал
происходящего. Солдаты потом клялись, что пули обходили Стрыйковского стороной,
ложась в грязь у его сапог.
После боя, уже в деревне Кнытино, штабс-капитан Арсеньев молча ударил
Стрыйковского по лицу. Стрыйковский утерся, плюнул и ушел.
В следующем бою Арсеньев был убит выстрелом в спину. Об этом никому не доложили
- погиб и погиб.
* * *
Образование подпоручик Стрыйковский получил в Пажеском корпусе. Когда ему было
тринадцать лет, корпус посещал Великий Князь. Здороваясь с воспитанниками за
руку, Великий Князь каждого спрашивал о фамилии и добавлял доброе пожелание.
Великий Князь знал всех по именам и каждый год давал себе труд знакомиться с
новыми воспитанниками. Услышав фамилию "Стрыйковский", он радушно пожелал тому
"успехов", а после, уже украдкой, обтер руку платком. Поляков официальный
Санкт-Петербург не жаловал.
Стрыйковский этого не забыл.
* * *
Тогда или позднее - трудно сказать - Сигизмунд Казимирович Стрыйковский начал
все более укрепляться во мнении, что славяне подвержены вырождению не менее
других народов. Он ненавидел пьяных. Ненавидел их люто, утробно - именно за то,
что поганят породу, как он говорил.
Уже в армии Стрыйковского хотели судить за зверское обращение с солдатом. Придя
домой и обнаружив денщика пьяным, подпоручик начал его бить. Бил смертным боем -
когда отобрали, солдат еле стонал. Объяснить свое поведение подпоручик
Стрыйковский отказался. От суда его спасла война.
* * *
Товарищ Стрыйковского по Пажескому корпусу, подпоручик Волгин, пытался объяснить
невероятный поступок с денщиком "великошляхтетским высокомерием", однако спустя
полгода Стрыйковский доказал, что Волгин прискорбнейшим образом ошибался.
Они находились в Галиции. И отступали. В ходе отступления теряли людей. Волгин
был ранен. Рядом с Волгиным лежало несколько человек, двое или трое из них еще
были живы. Волгин уже совсем было отчаялся выбраться из гиблого места, как вдруг
увидел Стрыйковского.
Рослый, светловолосый, тот был заметен издалека. Ни хворь, ни простуда, ни тиф,
ни пули окаянного поляка не брали. Волгин начал звать его по имени. К великой
радости Волгина, Стрыйковский услышал. Остановился, повернулся, направился к
окопу.
А затем произошло нечто невероятное. Мельком глянув на Волгина, Стрыйковский
вдруг утратил к нему всякий интерес, подхватил под мышки лежавшего в окопной
глине простого солдата - Волгин знал его, это был архангельский старовер - и
потащил. Простого, неотесанного, бородатого мужлана! Воспитанник Пажеского
корпуса! Волок на себе несколько верст до лазарета.
Волгин выкарабкался сам. Спустя месяц, встретив Стрыйковского у той самой
деревни Кнытино, Волгин бросил ему в лицо:
- Ну, вы и говно, Стрыйковский!
Стрыйковский не удивился. И не оскорбился. Вежливенько осведомился - почему пан
Волгин столь категоричен. "Пан Волгин" взбесился. Пояснил, что бросать старых
товарищей... Стрыйковский слушал с холодным, непроницаемым лицом. Исчерпав
проклятия, Волгин крикнул:
- Почему, черт побери, вы бросили меня и спасли какого-то...
И вот тут Стрыйковский его огорошил:
- Он нужнее, чем вы.
- Почему? - Волгин был так изумлен, что даже забыл о своем гневе.
- Потому что даст более здоровое потомство. Вы пьете, Волгин. Вы в свои двадцать