было двое. Оба в неописуемых лохмотьях, залитых кровью и забрызганных
грязью и снегом. Голова одного бессильно моталась, и Синяка видел два
белых закатившихся глаза на почерневшем лице. Солдат бросил свою ношу на
пол.
дожидаясь приказания, ухватил тело за ноги и поволок его прочь.
умеете. - Он возвысил голос: - И закопай его где-нибудь подальше!
чтобы Бьярни мог получше разглядеть его. Командир сунул факел в руки
подвернувшемуся Синяке.
Но светлые глаза блестели лютой ненавистью. Бьярни поискал толмача и, не
обнаружив, заорал, срывая голос:
руки.
вдруг зевнул. - Устал я с вами, идиотами... Спроси этого ублюдка, сколько
их и где они хранят оружие.
время? Шли бы лучше спать.
удивления мелькнула на грубом лице капитана.
ему мои вопросы, я пристрелю его на месте.
оружие.
знаю уж, кого в них держали, но цепи хорошие, добротные, старые. Прикуешь
его к стене. Веревки сними. А ты, - он повернулся к Синяке, - дашь ему
воды. Не ровен час и этот сдохнет. Завтра поговорим. Остальным спать.
хлеба. В подвале было темно. Синяка вытащил из кармана огарок свечи, дунул
на него, и во мраке затрепетал маленький огонек. Теперь Синяка мог
разглядеть израненного человека, полулежавшего на каменном полу возле
замшелой стены. Тяжелые цепи приковывали его к стене намертво. Одна
свисала с обруча, охватывающего пояс, вторая держала руки.
Однако в хлеб впился с жадностью, а пил долго и шумно. Потом перевел
дыхание и только тогда заглянул в освещенное слабым огоньком лицо Синяки.
Смуглое, с ярко-синими глазами, оно было таким необычным, что пленник
спросил:
более. Человек сказал:
меня убьют, запиши его где-нибудь...
взглядом по худым рукам и собрался было пожать плечами, но цепь помешала.
Он устало привалился к стене головой. Синяка вдруг увидел, что он уже не
молод.
что Демер не станет ему отвечать, но тот отозвался сразу же:
отдыхай, сколько влезет... - начал перечислять Синяка. - Есть время
научиться читать, можно покупать красивые вещи...
кажется. А купец - это почти разбойник...
раны и тяжелые цепи, невзирая на свое безнадежное положение, Демер был
полон сил и жизни. Синяка медленно произнес:
пристрелят. Во-вторых... Ахена больше нет. И никогда не будет. Твои дружки
Завоеватели превратили его в плохо обустроенную казарму. Наши тоже хороши
- оставили город без боя. Была только горстка героев, которые защищали
форт, но они погибли все до одного.
жив.
помолчите. Мне нужно подумать.
Торфинна. Он позвал Марс и снова ему показалось, что железо заполонило
весь мир. Но сквозь черноту, плавающую перед глазами, он все же видел, как
цепь, лежащая на каменном полу толстым удавом, медленно покрывается
пятнами ржавчины, потом буреет и через несколько минут рассыпается в прах.
стряхнул с одежды пыль и поднял голову, дикими глазами разглядывая смуглое
лицо, терявшееся в черноте подвала. В полной тишине было слышно, как у
Демера стучат зубы.
глубокая темная рана. Через несколько секунд он отнял ладони от лица, и
глаза у него были уже другими. Синяке даже показалось вдруг, что сейчас
Демер бросится целовать ему колени, и он поспешно отошел в сторону.
по битому стеклу. Синяка, не замечая его, смотрел на каменную стену
подвала. Демер дышал ему в затылок. Синяка поежился - ему было неприятно.
И он сказал, незаметно для себя подражая властному голосу Торфинна:
зазвенело. Он опустил голову на грудь и сжал зубы. Стена размазалась,
ушла, растеклась, стала вязкой, и Демер исчез за ней.
принялись за свои дела. Под окнами башни, прямо на площади, разложили
костер, и повар принялся варить завтрак на свежем воздухе. Бьярни, который
в ночной стычке получил две небольшие раны, промаялся с ними до рассвета и
теперь спал как убитый. Хильзен пытался поразить шпагой несуществующего
противника, как всегда, сохраняя невозмутимо-воинственный вид. Он
предпочел бы, чтобы перед ним был не воображаемый враг, а вполне осязаемый
Норг, но последнему было не до поединков. Облизывая потрескавшиеся на
морозе губы, он резался в карты с носатым рулевым по имени Меллин.
превосходной вощеной бумаги. Масти на них были обозначены диковинно:
обезьяны, львы, попугаи и рыцари, разбросанные по карте в причудливом
порядке. Играть такой колодой довольно сложно для человека непривычного.
Но все же такие карты лучше, чем никаких.
мурлыкал себе под нос боевой гимн "Под полосатым парусом". Когда песня