Чтение 20–й страницы книги ~Планета отчаяния~

но крика без слов не слышали.

- Давай сюда руку, - расчувствовавшийся Эйпон, оказывается, был
способен говорить и нежно, - сейчас мы тебя снимем...

"Нет! Не..." - Страшная боль пронзила изможденное тело. Мальчик
закричал, захлебываясь от собственного крика, и, согнувшись пополам, почти
вывалился на руки десантников - лишь одна из слизевых полос удержала его.

Его тело изгибалось, как изгибается, высовываясь из куколки,
стрекоза. Мальчика гнуло, ломало во все стороны так, что трудно было
поверить, что человеческое тело способно на такое, - можно было подумать,
что мальчику в спину воткнулось что-то и теперь пронзает его насквозь,
стараясь найти в живой преграде более короткий путь.

- Что с ним?! - замерла на месте Вера.

- Конвульсии, - пожал плечами Эйпон. Это несколько обескуражило его,
но не убавило оптимизма. Раз нашелся один живой, значит, удастся вытащить
и остальных, - а об их здоровье пусть уже позаботятся врачи.

- Что?

- Какие-то судороги... - Эйпон призадумался: что же нужно делать в
такой ситуации?

Тем временем конвульсии стали резче, крик, окончательно задохнувшись,
смолк.

Это была агония, но агония странная: уже обвисла на ослабевшей шее
голова, глаза потухли, черты лица заострились и замерли, но тело, особенно
его нижняя часть, продолжало дергаться во все ускоряющемся темпе. Дергался
живот, совершенно невероятным образом выпирая вперед огромным скачущим
пузырем: вспух, втянулся, опять раздулся, на этот раз сильнее; вытянулся
кишкой, опять втянулся. На серо-зеленых губах вспенилась кровь и потекла
струйкой - лопались под давлением невидимой силы внутренности.

Рипли первая стряхнула с себя оцепенение.

- Отойдите! - закричала она в микрофон. - Скорее отходите назад!

Ее крик уже был бесполезен: все стоявшие возле подростка и так
отскочили, не выдержав чудовищного зрелища.

- О Боже! - пролепетал Дитрих.

Хадсон медленно пятился назад, уперев невидящий взгляд в табло. "Я не
должен смотреть туда... Не должен, - уговаривал он себя. - У меня другое
задание..."

Благодаря "другому заданию" он единственный из десантников был
избавлен от созерцания последовавшей за этим чудовищной сцены.

Какой бы тягучей ни была мускулатура человеческого живота, у любого
материала есть предел сопротивляемости. Разбрызгивая вокруг кровь и жидкое
содержимое кишок и желудка, живот прорвался.

Вывалившаяся оттуда бронированная голова, охристо-желтая и блестевшая
словно под слоем лака, лязгнула в воздухе кривыми зубами, расположенными
во рту несколькими рядами. Монстр еще не полностью вырвался на свободу, но
уже был готов убивать.

Он брыкался, стараясь стряхнуть ставшую ненужной человеческую
оболочку, и маленькие подслеповатые глазки хищно впились в будущую пищу.

На людей.

- О Господи! - снова простонал Дитрих.

- Черт! - вырвалось у Дрейка.

- Дерьмо... - почти завороженно покачала головой Вески.

- Всем отойти назад! - резко скомандовал Эйпон.

- Убейте эту тварь! - завопила Вера не своим голосом. Тупая
обреченность при виде реального противника оставила ее, словно вытолкнула
из таких же помертвевших слоев слизи, заставив потерять равновесие.

Эйпон поднял огнемет:

- Получай, сволочь! - Из ствола огнемета с гулом вырвался столб
пламени.

Чудовище завопило. Назвать по-другому дребезжащий, режущий нервы звук
было трудно.

Остатки человеческого тела обуглились, членистые когтистые лапы
судорожно задергались в воздухе.

Пламя с шипением било по прямоугольной лакированной морде, и она
чернела под его напором, теряла блеск, и обжигаемые десны плавились на
глазах - не сгорали, а именно плавились, позволяя зубам обнажаться и
высыпаться, вспыхивая на лету.

Монстр подыхал. Его тело корчилось в огне почти так же, как за минуту
до этого тело подростка, разрываемое им изнутри.

"Меня это не касается... Меня это не ка..." - Хадсон похолодел: на
индикаторе, у самого края табло появилась светящаяся кромка. Он
зажмурился, снова открыл глаза - размытое пятнышко не исчезло, мало того,
тоненький писк индикатора долетел до его ушей (несколько секунд назад
неслышный из-за общего шума, он заглушал собой все и отзывался в гудящей
голове Хадсона, как звон колоколов).

- Движение, - не своим голосом выдавил Хадсон.

С индикатором происходило что-то невероятное: по мере того как писк
усиливался, в движение пришла сама сетка. Задрожали полукружья, поплыли во
все стороны радиусы, но расплывчатые язычки все глубже вгрызались в синее
поле, сливаясь от вращения в один полупрозрачный круг-каемку.

"Или я схожу с ума, или..." - Хадсон сглотнул. Его позвоночник
слабел, ноги начинали дрожать.

- Откуда? - издалека донесся голос Эйпона.

Хадсон не понял, как сумел выговорить в ответ более или менее
членораздельное предложение.

- Я не могу твердо зафиксировать... множественные сигналы.

Наконец карусель на табло остановилась. Огромное расплывчатое пятно
занимало уже почти весь внешний сектор и продолжало распространяться, как
разливающаяся по полу вода. Высунувшийся вперед потек-"язычок", потом его
утолщение - и вот уже скрыт полностью еще один участок.

- Уходите... - едва слышно проговорила Рипли. - Бегите оттуда...

В микрофонах ее голос превратился в неясный, похожий на помехи шум.

Затаив дыхание, все теперь слушали Хадсона, глядящего на индикатор
движения живых организмов вытаращенными от страха глазами.

В зале было тихо.

Стволы лишенных своего жала винтовок поникли и виновато смотрели
вниз.

Пятно на табло продолжало расти.

Вместе с ним росли напряжение и страх.

Если бы Хадсон описывал это движение, может быть, всем стало легче,
но он молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.

Ничто так не угнетает, как неизвестность, идущая рука об руку со
смертью. Такое молчание было способно убить; разве что предыдущее явление
монстра спасало некоторых от неминуемого сумасшествия: теперь, по крайней
мере, можно было представить себе, кто именно собирается идти на них в
атаку.

- Хадсон, говори, говори! - закричал Эйпон.

Хотя на самом деле молчание длилось всего несколько секунд,
большинству показалось, что прошли часы.

- Хадсон, все слушают!

Хадсон часто задышал, стараясь понять, что именно происходит с
индикатором. Вращение могло означать только одно: заданного направления
для того, чтобы зафиксировать все движущиеся объекты, не хватало.

"Что у них там, черт побери, происходит?" - напрягся в кресле Горман.
От волнения лейтенант начал быстро потеть. Мониторы ответа не давали - по
ним было видно только то, что десантники почему-то замерли на одном месте.

- Хадсон!

- Множественные сигналы... - Хадсону показалось, что за него говорит
кто-то другой: душе добраться из пяток до голосовых связок нелегко. -
Похоже, нас окружают...

- Что-о-о-о? - взвыл Дитрих.

Если бы нервное напряжение можно было трансформировать в
электричество, зал давно превратился бы в огромный электрический стул.

- Нас окружают! - комментировал Хадсон. - Приближаются к нам...

- Горман, сделайте же хоть что-нибудь! - прошептала с места Рипли.

- Внимание, тревога! - собрал свои силы Эйпон.

Его лицо приняло решительный вид, ствол огнемета угрожающе нацелился
в сторону коридора.

Сантименты не для боя. Ими можно мучиться в более подходящее для
этого время.

- Что там такое, Эйпон? - сжимавшая подлокотник рука лейтенанта
задрожала.

"Ничего, ребята тоже сейчас придут в себя, - уверенно сказал себе
Эйпон, - не в первый раз!"

Страх с каждым новым вздохом уходил из него, сменяясь хладнокровной
готовностью убивать.

- Эйпон, что там происходит? - гудел в наушниках голос лейтенанта.

- Зафиксировано движение. Хадсон говорит - со всех сторон.

- Эйпон, на мониторах ничего не видно!

Горман никак не хотел поверить в происходящее. Ну почему этим гадам
пришло в голову начать атаку именно здесь?

- Сигналы на всех датчиках: и спереди, и сзади, - отрапортовал Эйпон,
заглядывая и в свой индикатор, подтверждающий слова Хадсона.

- Откуда? - Взгляд Гормана бешено прыгал с монитора на монитор. Он не
знал, как ПРАВИЛЬНО вести себя в этой ситуации, и от этого терял
способность хоть как-то соображать. - Я ничего не вижу!

"М-да, - прищурился Берт, - фильм бы из этого вышел великолепный, но
что поделаешь..."

- Горман, выводите оттуда людей, - подсказал лейтенанту Бишоп.

- Эйпон, выводите людей! - послушно повторил Горман. Ему было жарко,
и происходящее словно отстранялось от него, окончательно вырываясь из-под
контроля.