так мрачно, а теперь... Светолия, после этой схватки я еще лучше все понял!
Еще больше твой лес полюбил! Пойдем скорее погуляем там, среди деревьев!
Ведь сейчас там солнце светит?! Да ведь?!
несколько минут, когда птицей быстрокрылой, ласточкой весенней из залов
выпрыгнул!
не удивлялся он всему этому: все выше над землею взмывал - он радовался
жизни!
какой многообразной открылась ему тогда земля-матушка!
выше, вдыхая в себя ветры; распевая птичьи песни...
разглядывала, и, едва не плача, усталым голосом, спрашивала:
от побоев не осталось. Напротив, он выглядел совсем здоровым - таким, будто
несколько часов провел где-то в чистом поднебесье...
свои нервы потеряла. Не знаю, где ты там шлялся, но отныне такого больше не
повторится! С отцом я уже поговорила: отныне двое охранников будут тебя
сопровождать!
что же: просыпаешься, значит, утром, входишь на столе записка: "Мама, папа
не волнуйтесь - я скоро вернусь"... И целый день ты где то шлялся! Это после
того, как тебя какие-то подонки отделали! Что, думаешь, я должна была
думать!.. Нет, ты совсем, должно быть, глупый, Сережа!.. Фу, все нервы с
тобой вымотала: по крайней мере до лета, будешь ходить по улицам только с
охранниками!
этим спором их застал вернувшийся с работы отец - усталый и вымотанный. Он
даже и не заметил, что на Сережином лице не осталось следов побоев, покрутил
у него перед носом кулачищем и сообщил, что охранники его будут сопровождать
везде и повсюду, а если он станет возражать, так вообще попадет под домашний
арест (отец говорил вполне серьезно).
молниями и ревел громами. Свод неба пред ним завесился непроницаемым темным
куполом, который, чем больше сыпал молниями Сережа и чем больше громыхал -
становился все темнее, земля же под мальчиком погружалась во мрак, будто
наступило затмение.
их квартиры - так и вышло.
за ним следовали две верзилы, всегда напряженные, окидывающие весь мир
мрачным взглядом, выискивающих в каждом скрытых врагов, да к тому же
молчаливые - все их разговоры сводились к однозначным, тупым репликам.
попыток найти с ними хоть какой приятельский язык, стал откровенно над ними
издеваться. Так, например, шли они по улице - Сережа неожиданно
останавливался - верзилам ничего не оставалось, как тоже останавливаться, да
и стоять с ним рядом по нескольких минут - Сережа смотрел на тучи или на
облака, верзилы же переминались с ноги на ногу и бросались по сторонам
напряженными взглядами. Потом Сережа срывался с места, со всех ног бежал по
каким-то подворотням, по городу, куда глаза глядят - только не в лес...
Охранники топали за ними; иногда начинали ругаться, но все же, никогда не
отставали.
силу: землю и ветви покрыл легкий зеленый налет, последние льдины были
унесены течением рек, а пение птиц лилось с каждого дерева, даже, казалось,
с каждой ветви; все радовалось, все поднималось к солнцу, как и тысячу, как
сто тысяч лет назад. Вот только отделившийся от всего этого город по
прежнему ворчал угрюмо, коптил небо ядовито-желтыми парами, да еще сбрасывал
в реку какую-то ядовитую гниль.
следовали охранники, он никак не мог пойти к Светолии.
обсушило асфальт и теперь разливало тепло по коже, ласкало волосы - и никак
не хотелось уходить от этих лучей в тень - так они соскучились по этому
свету за зиму. Также радовался апрельскому солнышку и Томас, который
пристроился на Сережином плече. Зато оставались мрачными, по прежнему
напряженные охранники - для них не существовало весны - выглядывание
каких-то врагов - вот что занимало их в окружающем мире.
другу Сережа. При этом он знал, что они вышагивают в трех шагах позади - за
послении недели, он научился точно определять расстояние до них.
случае он вздрогнул, и переспросил значительно тише: - Какой же замысел? Ты
только потише говори.
Метро. Понял? В метро ходят толпы народа, там мы сможем затеряться. Пусть
только эти гориллы попробуют нас там найти.
ну а если требовалось съездить в какой-нибудь отдаленный район так возил
отец на своем "джипе".
отдал, чтобы... - он замолчал, покосился на заподозривших неладное и
подошедших еще ближе, настороженно слушающих верзил.
ее, одинокую, сдавливал некий великан - машинная сигнализация. Тогда Максим
шепнул:
возвращаются. Часов семь...
разглядывали надрывающуюся сигнализацию.
что хотим одну станцию для разнообразия проехать.
отрубил ей голову, и на ветвях разросшейся над улочкой березы зашелся долгой
и восторженной песней соловей.
по нему светло-бардовая пелена. Что-то дикое творилось на оживленных улицах:
люди стремительно шли, проносились машины, и вновь люди, кто-то куда-то
заходил, кто-то откуда-то выходил: и никто не хочет чувствовать в полной
мере весну. Все ревет, грохочет, перемешивается - словно весь город охватила
предсмертная агония.
закатом небо и какой должна казаться безумной, похожей на агонию
города-прыща вся эта вечерняя, тленная суета. От ясного понимания этого -
мурашки по его коже пробежали и еще сильнее захотелось туда - на поля, в лес
- к сказкам, к тишине живой...
вылетала серая, усталая масса.
раскаленная в сердце кольнула.
обратился к Сереже:
нас: скрутите, домой поволочите? Вас самих тогда скрутят, а мы скажем, что
вы бандиты, хотели нас похитить! Разбирайтесь потом сами. - Сережа был
настроен довольно агрессивно. Он действительно жаждал вырвать этим вечером,
так как был истомлен городом и присутствием этих двоих не желающих ничего
знать, кроме бесконечного высматривания и напряжения.
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Орлов Алекс
Смит Кордвейнер