поедешь. Возьми-ка его, Кузьма. Ничего, переночуешь в "чертоге каменном", не
растаешь. А ежели надул - пеняй на себя. Мои червонцы у тебя из глотки
полезут.
юркнул в охотнорядский лабиринт.
ничего, зато она, Матушка, для раба своего верного не поскупится.
Момус пристроился на заранее облюбованном месте: в кустиках, с хорошим видом
на старый дуб. В сумерках смутно белела колоннами стройная ротонда.
сандвич с бужениной (ну его, Пост Великий), отпил из крышечки "шустовского",
а там по аллее и еропкинские сани подкатили.
пригнулся), походил вокруг дуба, махнул рукой. Подошел Самсон Харитоныч,
крепко держа за руку блаженного Паисия. На облучке остались сидеть еще двое.
(поленился Момус глубоко закапывать).
(это была старая, видно, еще допожарного времени кастрюля - куплена у
старьевщика за полтинник). В полумраке, подхватив свет от санного фонаря,
качнулось тусклое сияние.
золотых не мене тыщи!
хотя бы с арабской вязью, но больно дорого на круг выходило. Купил аннинских
золотых двухрублевиков и екатерининских "лобанчиков", по двадцати целковых
за штуку. Ну, тыщу не тыщу, но много купил, благо добра этого по сухаревским
антикварным лавкам навалом. После пересчитает Самсон Харитоныч монеты, это
уж беспременно, а число-то неслучайное, особенное, оно после сыграет.
Богородица, откупается.
такая уж астрономическая сумма выходит, а завораживает. Жадного человека и
вовсе разумения лишает. Момус уж не раз этим странным свойством золотишка
пользовался. Сейчас главное было - не давать Еропкину передыха. Чтоб у него,
живоглота, голова кругом пошла, мозга за мозгу заехала. Давай, Мими, твой
бенефис!
произнес юродивый. - Гнить те, сироте убогому, заживо.
пять сажен, было видно, как на лбу у него заблестели капли. - Мало - дам
еще. У меня денег без счета. Сколько дать-то, ты скажи!
пухову, подушки лебяжьи, много подушек... Под постелей темно, мрак
египетский. Телец там золотой... Куль рогожный, весь бумажками набитый. От
него все зло!
одурелые, а у Еропкина бритый подбородок заходил ходуном.
пропел Божий человек (это она из "Баядерки" модуляции подпускает, сообразил
Момус). - Надо ей, Заступнице, чтоб очи-истился ты. Чтоб деньги твои
очистились. Грязные они, Самсон, вот и нет тебе от них счастья.
очистятся они. Праведник великий, человек святой, на один глаз кривой, на
одну руку сухой, на одну ногу хромой.
за тонкие плечи. - Где такой праведник?
затянула французскую шансонетку из оперетты "Секрет Жужу". Момус схватился
за голову - увлеклась, заигралась, чертовка. Все испортила!
закрестился. - На неземном языке поет, ангельском!
такое, что блаженные начинают на иноземных наречиях говорить, которых
отродясь не знали. - И тоже перекрестился.
пузырясь, полезла обильная пена.
припадком-то!
деньги-то? Или опять вернутся с прибавкой?
выкрикивал:
вкусом, по полтора рубля вот такусенький брикетик.
аттракцион. Даром что ли вчера вечером битый час садовый шланг под палой
листвой налаживал и землей сверху присыпал. Один конец с раструбом был
сейчас у Момуса в руке, другой, тоже с раструбом, но пошире, располагался
аккурат меж корней дуба. Для конспирации прикрыт сеточкой, на сеточке - мох.
Система надежная, экспериментально проверенная, надо только побольше воздуху
в грудь набрать.
и вышла незадача. Когда из-под земли замогильно воззвал глухой голос,
Еропкин взвизгнул и подпрыгнул, его подручные тоже шарахнулись, и самое
главное было не слышно - куда деньги нести.
одуревший Еропкин, пень тугоухий, опять не дослышал.
даже в дупло нос сунул.
десять раз повторять. Это уж комедия какая-то получится. Момус был в
затруднении.
отшельник там. Ему мешок и неси. Нынче в полночь.
семь лет в малую завратную церковку близ въезда в Новопименовский монастырь,
ударила молния - крест святой своротила и колокол расколола. Ну что это,
спрашивается, за храм Божий, ежели его молния поражает?
и просто обыватели. По ночам доносились из-за толстых стен крики и стоны
жуткие, нечеловеческие. То ли кошки блудили, а каменное, подсводное эхо их
визг множило, то ли происходило в часовне что похуже. Отец настоятель
молебен отслужил и водой святой покропил - не помогло, только страшнее
стало.
авось пригодится. И пригодилось, в самый раз.
приближалась к финалу, и он обещал стать сногсшибательным.
газеты, если б в России была настоящая гласность и свобода слова.
дверями часовни раздались осторожные шаги.
заколоченной двери. Гвозди из досок вынуты, потяни - и дверь, душераздирающе
заскрипев, откроется.
Кузьма. Трусливый паук послал вперед своего преданного раба.
по углам, чуть подрагивая пламенем, горели четыре свечи. А на стуле,
склонившись над старинной книгой в толстом кожаном переплете ("Travels Into
Several Remote Nations Of The World In Four Parts By Lemuel Gulliver, First
A Surgeon, And Then A Captain Of Several Ships" ("Путешествия в некоторые