ремонт пульта центрального сектора. Профессор Чвиз, вероятно, не знал об
этом, или просто забыл, или... я вообще ничего не понимаю.
промедлишь - будет несчастье, я это понимаю. Может, что-нибудь стряслось?
А? Но, клянусь вам, я выключил ровно в срок и еще сказал Ивенсу: "Слушай,
дружище..."
комнаты.
Пэнтон, профессор Чвиз не мог в шесть часов вечера разговаривать с
Миллером. Его опыт должен был закончиться не позднее 17:45, и не позднее
этого времени он должен был превратиться в газообразное состояние, если он
действительно сублимировался. На этих же цифрах обязаны были замереть
стрелки контрольных часов. Но они не замерли, они проделали еще путь,
измеряемый тридцатью минутами. Сами? Нет, не могли. Выходит, кто-то и
зачем-то эти стрелки передвинул.
единого слова, если не считать коротких междометий, которыми обменивались
срочно вызванные специалисты по снятию отпечатков пальцев.
собой две формулы - одну с только что снятых отпечатков и вторую, взятую
из архива, с которой первая формула совпадала, - в комнате произошло
легкое движение, какое обычно происходит в театральном зале при открытии
занавеса, хотя никто из присутствующих не трогается с места.
это тихо, но достаточно четко, так, что по его губам все сумели угадать
слово, им произнесенное.
лысину, а Миллер, тяжело и громко вздохнув, закуривал, но никак не мог
прикурить.
делать дальше.
помощь.
кресле. Гард благодарно посмотрел в его сторону, поскольку профессор сам
избавил инспектора от неприятной обязанности задержать его.
Гарда и людей Дорона, никого не осталось. - Я хотел бы поговорить с вами
наедине.
7. ГОЛОС С ТОГО СВЕТА
это должно было случиться не позже семнадцати сорока пяти?
сублимации?
беседовал с Чвизом в районе шести часов вечера?
вам известно, что стрелку он передвинул сам?
кабинету. Он явно что-то обдумывал и, кажется, даже забыл на время о
Гарде. Гард терпеливо ждал, наблюдая за Миллером и чувствуя себя той
кошкой, которая позволяет мышонку еще немного поиграть, прежде чем им
поужинать. Но вот Миллер решительно подошел к высокому секретеру, нажал
кнопку, и Гарду открылся крохотный магнитофон. Повернувшись всем телом к
инспектору, Миллер произнес:
том самом кресле, в котором сидите сейчас вы, и это случилось в районе
шести часов вечера. Мы говорили с ним не более пятнадцати минут. Я записал
наш разговор на пленку, я хочу, чтобы вы сейчас его прослушали. Вы готовы?
того знакомого, одновременно жуткого и желанного состояния, которое он,
уже не как кошка, а как хорошая гончая, неизменно испытывал, нападая на
точный след, чуя его, готовясь к погоне или острой схватке. Для того чтобы
Миллер не заметил его волнения, Гард быстро положил сигарету в пепельницу
и обеими руками крепко сжал подлокотники кресла.
чтобы протереть стекла, как будто ему предстояло сейчас что-то увидеть, а
не услышать.
магнитофон. - Я встретил Чвиза в коридоре, столкнувшись с ним у дверей
своего кабинета. Начала разговора здесь нет, но там, в коридоре, было
сказано лишь несколько слов - я, право, не помню, каких именно.
Гард услышал голос Чвиза, прозвучавший так близко и так реально, что лишь
усилием воли он заставил себя не оглянуться.
ожидал вас сейчас увидеть. Спасибо, я сяду. Вы были у Роуса?"
как горлышко бутылки мелко и дробно стучит о край рюмки.
кончилась. - Во всяком случае, такие крепкие напитки. Я сразу понял, что
ему не по себе.
не влюбились ли вы?"
срок. Я не уверен, что вы меня правильно поймете и что вообще кто-нибудь
способен меня понять, но мне стало страшно..."
кресла.
просто пьян".
раньше времени?"
соавтору: вы думали когда-нибудь о том, что нам с вами придется отвечать
перед историей?"
спросит, где я так поздно задержался".
серьезно, а где шутите... Но вы думали о том, что наши потомки не простят
нам, если установка будет создана? Вы это понимаете? Или вы думаете, что
Дорон будет дублировать вместо солдат коров? Но что Дорону, который
ответствен лишь до тех пор, пока он физически существует? А мы живем и
после нашей смерти..."
хватит сил бороться с Дороном, если в такой борьбе вообще есть смысл. Но,
честно говоря, я до сих пор не понимаю вас. Что вы хотите? Что вы намерены
делать? Вы стали осторожны..."
тему. А мне чрезвычайно важно знать, Миллер! Чтобы решить, что мне делать.
Ну, что мне делать?"
в своем чудачестве. В конце концов, одной ногой я уже в могиле, и вот я
стою перед вами, а на самом деле..."