взглядом в глаза Груздева, и тот, не выдержав, отвернулся, сказал глухо:
еще не знаю, как мне доказать... Я растерялся что-то... Но вы не
думайте...
придется с вами разговаривать шершавым языком... протокола, коли вы
нормальных слов не понимаете. Шарапов, возьми-ка бланк постановления.
Пиши...
анкетные данные Груздева, потом, остановившись около него и неотрывно
глядя ему в глаза, перешел к доказательствам. Я старательно записывал:
"...Помимо изложенного, изобличается: запиской угрожающего содержания
(вещественное доказательство N 1); показаниями Надежды Колесовой, сестры
потерпевшей; продуктами питания (вещественное доказательство N 2);
окурками, папирос "Дели", обнаруженными на месте происшествия, которые
курит и гр. Груздев (вещественное доказательство N 3); показаниями
свидетеля Липатникова, видевшего Груздева выходящим с места происшествия
в период времени, когда была убита Груздева Лариса; показаниями
свидетельницы Никодимовой, квартирохозяйки Груздева, опровергающими его
алиби; пулей, выстреленной из оружия типа пистолета "байярд"
(вещественное доказательство N 4), каковой пистолет, по признанию
подозреваемого, хранился у жены..." Жеглов остановился, крутанулся на
каблуке, подошел к своему столу, достал из ящика исписанный лист бумаги,
протянул Груздеву:
Желтовской узнаете?
ящика "байярд" и полис.
Груздев, у него совсем пропал голос.- Какой пистолет? Какой полис?..
Груздева в Лосиноостровской (вещественное доказательство N 5); страховым
полисом на имя Ларисы Груздевой, оформленным за день до убийства,
обнаруженным там же (вещественное доказательство N 6)..." - И,
повернувшись к Груздеву, держа оружие на раскрытой ладони правой руки, а
полис - пальцами левой, крикнул: - Вот такой пистолет! Вот такой полис!
А? Узнаете?!
догадался, чем услышал:
нарушится эта ужасная тишина, когда Груздев заговорит наконец и с а м
объяснит, за что и как он убил Ларису. В том, что это сейчас произойдет,
сомнений не было, все было ясно. Но Груздев молчал, и поэтому Жеглов
поторопил его почти дружески:
пуговицы на сорочке - воротничок душил его, на лбу выступила испарина.
Острый кадык несколько раз судорожно прыгнул вверх-вниз, вверх-вниз, он
даже рот раскрыл, но выговорить не мог ни слова.
Поверьте мне
мой, какая чудовищная провокация! - И вдруг, повернувшись почему-то ко
мне, закричал, что было силы: - Я не убива-ал!! Не убива-ал я, поймите,
изверги!..
нервам, и я впал совершенно в панику, не представлял себе, что будет
дальше. А Жеглов сказал спокойно:
содеянного... а также... что, находясь на свободе... Груздев Илья
Сергеевич... может помешать расследованию... либо скрыться... избрать
мерой пресечения... способов уклонения от суда и следствия... с о д е р
ж а н и е п о д с т р а ж е й ..." Груздев сидел, ни на кого не глядя,
ко всему безучастный, будто и не слышал слов Жеглова. Глеб взял у меня
постановление, бегло прочитал его и, не присаживаясь за стол, расписался
своей удивительной подписью - слитной, наклонной, с массой кружков,
закорючек, изгибов и замкнутой плавным округлым росчерком. Помахал
бумажкой в воздухе, чтобы чернила просохли, и сказал Пасюку:
дела с Груздевым.
Панкова, что все будет как надо.
проведать арестованного.
суровую кару и зачитайте из Уголовного кодекса насчет смягчения оной при
чистосердечном раскаянии. В общем, пощупайте, чем он дышит, но интереса
особого не надо. Как, мол, хочешь, тебе отвечать...
требовалось написать даже пустяковый рапорт, он норовил сбагрить эту
работу кому-нибудь другому,- и мы пошли к черной лестнице, ведущей во
двор, где находится КПЗ. Еще в кабинете он начал рассказывать
постоянному и верному своему слушателю Пасюку содержание новой картины,
а по дороге решил приобщить и меня. Обгоняя меня на лестнице, он
заглядывал мне в лицо и торопливо, словно боялся, что я остановлю его,
излагал:
"Пошли, Гришка!
быстрые серые глазки его возбужденно блестели.- В буфете! Понял? И
Дружников его обнимает, понимаешь, за талию, и они гордо выходят. А
Тарасова - в обморок, но они все равно уходят и ноль внимания!..
солнцем, успевшим, однако, подсушить с утра лужи на асфальте, прошли
мимо собачника, из которого доносились визг, лай, глухое басовитое
рычание - собак, видно, кормили, потому что в другое время они ведут
себя тише. Подошли к кирпичному подслеповатому - из-за того что окна
наполовину были прикрыты жестяными "намордниками" - зданию КПЗ.
счастья, а они - на тебе - в буфэ-эт...
документы, пропустил внутрь. В караулке он отобрал пистолеты, положил их
в сейф и провел нас на второй этаж, открыл одну из камер:
Небольшая, довольно чистая комната с зарешеченным окном и двумя нарами -
деревянными крашеными полатями. На одной из них лежал Груздев,
повернувшись к нам спиной.
вслушивается, должно быть, Груздев в каждый звук, в каждый шорох из
коридора - не за ним ли идут, нет ли новостей с воли?..
медленно поднял голову и только потом повернулся к нам. И тут я понял,
что он спал. Спал! Даже мне после вчерашнего далеко не сразу удалось
уснуть, а уж насчет него-то и сомнений никаких не было: где ж ему хоть
глаза сомкнуть? И вот тебе - спит как сурок, будто ничего не случилось.
Ну и нервы! От такого действительно всего можно ожидать...
дверь камеры и проводил нас в следственный кабинет - узкую тесную
каморку с подслеповатым оконцем, маленьким колченогим столиком и
привинченными к полу стульями - зто чтобы их нельзя было использовать
как оружие, догадался я.
даже не кивнул. А на Тараскина он вообще внимания не обратил. Но я решил
волю чувствам не давать: что ни говори, он сейчас все одно что
военнопленный, считай - лежачий, так что надо быть повежливей. Я и
сказал ему культурно:
какое уж тут самочувствие! А он сказал, скривив рот:
же лучше станет...