Чтение 20–й страницы книги ~Негодяй их Сефле~

порог они действительно не переступали. Стиг был очень щепетилен в таких
вопросах.

-- Да ну?

-- Очень. И всегда. Если приходил полицейский позвать его, или
что-нибудь передать, или выполнить другое поручение, Стиг его в дом не
пускал. Если дверь открывала я или кто-нибудь из детей, мы просили подождать
за дверью, а сами снова запирали ее, пока не явится Стиг.

-- Это ваш муж завел такой порядок?

-- Да, он самым недвусмысленным образом потребовал, чтобы так было. Раз
и навсегда.

-- Но ведь существуют люди, с которыми он проработал бок о бок много
лет. На них тоже распространялось это правило?

-- Да.

-- И вы никого из них не знаете?

-- Нет. Разве что по имени.

-- Он по крайней мере говорил с вами о своих сослуживцах?

-- Крайне редко.

-- О своих подчиненных?

-- Я же сказала: крайне редко. Видите ли, один из основных принципов
Стига заключался в том, что служебные дела никоим образом не должны
соприкасаться с частной жизнью.

-- Но вы говорили, что знаете некоторых хотя бы по имени. Кого же?

-- Кое-кого из руководства. Ну, начальника государственной полиции,
полицмейстера, главного инспектора...

-- Из отдела общественного порядка?

-- Да, -- отвечала она. -- А разве есть и другие инспектора?

В комнату вошел Рэнн с какими-то документами. Мартин Бек изумленно
воззрился на него. Потом он собрался с мыслями и продолжил разговор.

-- Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал?

-- Одного по крайней мере. Я знаю, что у него был подчиненный, которого
он очень ценил. Звали этого человека Хульт. Стиг время от времени поминал
его. С Хультом он работал еще задолго до того, как мы поженились.

-- Значит, Хульта вы знаете?

-- Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела.

-- Не видели?

-- Нет. Только по телефону с ним разговаривала.

- И все?

-- Все.

-- Подождите минутку, госпожа Нюман.

-- Пожалуйста.

Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался,
постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рэнн
безучастно зевал.

Мартин снова поднес трубку к уху.

-- Фру Нюман, вы слушаете?

-- Да.

-- Известно ли вам, как зовут первого помощника комиссара, то есть
Хульта?

-- Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я
узнала только от вас.

-- По случайности, вы сказали?

-- Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге.
Пальмон Харальд Хульт.

-- Кто же его записал?

-- Я сама и записала.

Мартин Бек промолчал.

-- Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И
был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен.

-- Вы дали ему адрес больницы?

-- Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала
Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме...

-- Кого?

-- Ну, начальника полиции, или полицмейстера, или главного инспектора,
сами понимаете...

-- Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес?

-- Да.

Она помолчала, потом спросила с изумлением:

-- На что вы намекаете?

-- Ни на что, -- успокоил ее Мартин. -- Все это ровным счетом ничего не
значит.

-- Но вы себя так ведете, будто...

-- Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли.
Благодарю вас.

-- Пожалуйста, -- откликнулась она так же растерянно.

-- Благодарю, -- повторил Мартин и положил трубку.

Рэнн стоял, прислонясь к дверному косяку.

-- По-моему, -- начал он, -- я наидентифицировался сколько мог. Двое
умерли. А про этого чертова Эриксона никто ничего не знает.

-- Так, так, -- с отсутствующим видом протянул Мартин и уставился на
раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт.

XVIII

Раз Хульт поехал на работу, значит, он сидит за своим столом. Хульт --
человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней
мере.

Но человек, снявший трубку в Мариинском участке, ничего, казалось, о
нем не знал.

-- Хульт? Нет, его здесь нет. Он выходной по субботам и воскресеньям.

-- Он даже не показывался у вас сегодня?

-- Нет.

-- Это точно?

-- Да. Я, во всяком случае, его не видел.

-- Будьте так любезны, расспросите остальных.

-- Каких это остальных?

-- Ну, я надеюсь, у вас не так худо с персоналом, чтобы на целый
участок никого, кроме вас, не было, -- объяснил Мартин с некоторой долей
раздражения. -- Не один же вы тут сидите.

-- Конечно, не один, -- сказал человек у аппарата на полтона ниже. --
Подождите, сейчас я узнаю.

Мартин слышал, как звякнула об стол телефонная трубка и как затихли
шаги.

Потом до него донесся отдаленный голос:

-- Эй! Из вас никто не видел Хульта? Этот воображала Бек из комиссии по
убийствам спрашивает...

Конец фразы затерялся в шуме и голосах.

Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рэнна, а тот устремил еще
более усталый взгляд на свои часы.

Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин
обратился к нему на "вы"? Мартин лишь с трудом заставлял себя говорить "ты"
соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же
"ты" в ответ.

Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.

Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига
Нюмана?

В трубке щелкнуло:

-- Так вот насчет Хульта,..

-- И что же?

-- Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется,
сразу же ушел.

-- Куда?

-- Вот уж этого действительно никто не знает.

Мартин оставил эту шпильку без последствий, он сказал:

-- Спасибо.

Для верности он набрал домашний телефон Хульта. но там, как и следовало
ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин положил трубку.

-- Ты кого ищешь? -- спросил Рэнн.

-- Хульта.

-- Ах так.

"Похоже, что Рэнн не отличается особой наблюдательностью", -- подумал
Мартин с досадой.

-- Эйнар!

-- Да?

-- Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес
больницы.

-- Угу.

-- Интересно, с чего бы это?

-- Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще
что-нибудь, -- сказал Рэнн апатично. -- Они дружны были с Нюманом.

-- А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.

-- Потому-то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.

-- Странное совпадение.

Это был не вопрос, и Рэнн, естественно, ничего не ответил. Он сказал
свое:

-- Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?

-- Какого еще Эриксона?

-- До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на
все и вся.

Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так
уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был
Хульт.