"демократизатор" и тоже прицепляя его к поясу. - Мне почудилось или в том
"броневике" кто-то есть?
салабон? Ничего, привыкнешь. Это тебе не баб в служебное время тискать. Нет
там никого.
капель. Над дверью, слава богу, был бетонный козырек. Губин решительно
схватился за ручку и потянул дверь на себя.
от себя ее толкай. Да там, наверное, закрыто, стучать надо.
немного пыльный. Пахло книгами, но сержанты этого не знали. В
противоположном конце помещения из открытой двери падал на пол прямоугольник
тусклого электрического света.
тут кто живой? Отзовись! Милиция!
никто не ответил.
подсобку.
ткнулся носом в его портупею.
трупа, поэтому представшая перед ним картина произвела неизгладимое
впечатление.
уму-разуму, лежал на полу подсобки в луже воды, вытекшей из опрокинутого
электрического самовара, а лицо его наполовину залила темно-красная
жидкость, которую легко можно было принять за кровь.
подкатившее к горлу содержимое желудка, Губин зажег карманный фонарь и
обошел темный торговый зал. Спрятаться здесь было негде, и сержант очень
быстро убедился, что в магазине, кроме них и трупа, никого нет.
смотреть на труп, Губин сказал:
это. Вишневое вроде. Чай он тут пил. Н-да. Через этого привет уже не
передашь.
прикоснувшись к руке покойника, и брезгливо отер пальцы о штанину. - И вода
еще не остыла. Пяти минут, наверное, не прошло, как он копыта отбросил.
поспешил за ним, напоследок окинув труп испуганным взглядом.
тебя дожидаться...
он, педрила, перед самым нашим приездом ушел. Если бы он в машине сидел,
когда мы подъехали, он бы, пока мы там топтались, сто раз успел уехать.
Какой ему интерес машину свою здесь бросать? Машина - она как паспорт, по
ней человека в два счета найти можно. Что он. больной?
матерясь, когда палец попадал не на те кнопки, набрал номер Рябцева. Капитан
ответил сразу.
он был.
жмуров столько перевидал - и старых, и всяких... По-моему, шею ему свернули.
внутри и ждите моего звонка. Мне тут посоветоваться надо, что нам с этим
жмуриком делать. Да не трогайте там ничего, обломы тамбовские!
спичечный коробок, обнаружившийся в кармане предусмотрительного Ковалева.
Держа сигарету по-солдатски, огоньком в ладонь, чтобы не заметили с улицы,
Ковалев поучал все еще дрожавшего мелкой дрожью Губина:
это уже, понял, а кусок мяса - говядины там или, скажем, свинины. Ты курицу
дохлую, ощипанную, в кулинарии покупаешь - на пол ведь не блюешь? Вот и
здесь то же самое. Мясо на прилавке - это тоже труп, причем расчлененный,
да так, как ни одному Джеку-Потрошителю не снилось. Коровий только. А тут -
человеческий. Ну и какая разница? Жмурик - он и есть жмурик. Ты это, Колян,
прочувствуй, без этого в нашей работе нельзя.
спичечном коробке, Ковалев прижал трубку к уху. Выслушав инструкции, он
ухмыльнулся.
решили... Знаю, что не мое дело. Все, понял, приступаем, да. Отбой.
Впереди ждала куча работы, но часов до двух вполне можно было управиться и
снова махнуть на Казанский - помириться с Зойкой, а если та все еще не в
настроении или ее вообще не окажется на месте, то можно будет поговорить с
кем-нибудь из ее коллег, кто почище. В общем, все понемногу входило в колею,
надо было только разделаться с поручением Рябцева.
велено, после чего многоопытный Ковалев выключил свет в подсобке концом
дубинки, и, светя себе фонариком, вышли из магазина. Сев в машину, они
покинули тихую улочку с односторонним движением и через несколько минут
милицейская "девятка" уже пересекала Крымский мост в сплошном потоке
автомобилей, лаково блестевших в свете уличных фонарей. Съехав с моста,
Губин лихо развернулся посреди проезжей части и остановил машину позади
припаркованного рядом с подземным переходом красного "ситроена".
открылась, и сержант поспешно нырнул в салон. Губин закурил, выбросив спичку
в приоткрытое окошко, и стал лениво глазеть по сторонам, дожидаясь
возвращения напарника. Смотреть было особенно не на что: слева, через
дорогу, темнел за высокой чугунной оградой какой-то парк, а справа, в
отдалении, громоздилась застекленная глыба выставочного зала, все
пространство перед которым занимали решетчатые конструкции, на которых в
дневное время художники развешивали свою мазню. Губин никогда не бывал здесь
раньше, но понаслышке знал, что это место принято называть вернисажем. "На
вернисаже как-то раз случайно встретила я вас..." Это здесь, что ли, она его
встретила? Что-то непохоже...
педалями. Ковалев все не шел. Губин вдруг представил, как старик лежит там в
темноте со сломанной шеей и вишневое варенье густеет вокруг открытого
глаза...
А Ковалеву хоть бы что. Железный мужик!
десять лет в милиции, от одних его рассказов в дрожь бросает, а ему все
трын-трава. И при этом не задается, не корчит из себя начальника, как
некоторые.
но и капитан не про все знает. Да и незачем ему про все знать, он сам всегда
говорит: меньше знаешь - дольше проживешь. Он свой процент с навара имеет,
вот ему и хорошо. И ему хорошо, и всем хорошо. Нет, за Ковалева надо
держаться, за ним не пропадешь. Взять хотя бы Зойку. Да сам он, Губин, к ней
и подойти бы побоялся, уж больно красивая, ноги прямо от зубов, да и все
прочее... Он-то, дурак, решил сперва, что это актриса какая-нибудь или
фотомодель, а Паша без лишних разговоров: садись, мол, Зойка, покатаемся.
перепало, да и потом Ковалев его не забывал.
заерзал от удовольствия, но тут дверца "ситроена" снова открылась, и
появился Ковалев. На ходу засовывая что-то в карман галифе, перебежал к
своей машине и плюхнулся на сиденье рядом с напарником. "Ситроен" оторвался
от бровки и укатил.
забрасывая мокрую фуражку на заднее сиденье. - Давай пока прямо, а потом я
Панов Вадим
Андреев Николай
Орлов Алекс
Соломатина Татьяна
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк