просто полежать минут пятнадцать, заложив руки за голову, помечтать,
подумать. И незаметно уснул. Ему ничего не снилось, а могло бы, поскольку
он в мечтах видел прекрасные картины: как выходит на трибуну там, в
Мюнхене, как ему громко аплодируют после доклада, жмут руки, как щелкают
фотокамеры корреспондентов, как добиваются у него интервью, как надевают
мантию почетного члена Всемирной ассоциации работников архивов, вручают
диплом и ключи от новенького "мерседеса", подаренного Оргкомите том... Но
ничего из этого не попало в его сон, ибо весь этот сюжет он домечтал до
конца, лежа с еще открытыми глазами...
субботу утром без предупреждения заявилась двоюродная сестра, прилетевшая
из Краматорска. Со следующего дня у нее путевка в Трускавец. Поскольку
Подгорска ей было не миновать, решила приехать на день раньше, чтоб
повидаться. А не виделись они лет двадцать, отношений не поддерживали.
Сергей Ильич ее недолюбливал за апломб, за то, что напичкана истинами в
последней инстанции, за нетерпимость к чужому мнению и этакую
провинциальную хвастливость. Пришлось принимать, оказывать гостеприимство,
выслушивать сентенции, терпеливо сидеть за столом. В самом деле, не
выгонишь же! Она называла каких-то людей, которых он давным-давно забыл и
не мог вспомнить, и вела себя так, словно она и Сергей Ильич истосковались
друг по другу.
какого они происхождения, как нажиты? И вообще это унизительно и
непатриотично. Что мы, нищие? Мы великая держава, зачем нам их доллары?!
Ильич возвращался со счастливым облегчением, когда вспомнил, что дочь и
зять, вернувшийся с вахты, приглашены сегодня к приятелям на день рождения
куда-то за город. Значит, подкинут на целый день внука...
знакомиться с поступившей почтой.
современного г.Тракай на территории Литовской ССР. Кроме того, четыре
населенных пункта Троки известны до 1939 года в Вильнюсском и Новогрудском
воеводствах Польши.
Przemysl-Warszawa (1933-1934), 1747.
значатся интересующие вас Радомские:
"Хозяйственной школе" в Подгорске.
охраны на оружейной фабрике "Арма".
лет, - подсчитал Сергей Ильич, - а ее брату, Станиславу - сто. Искать их,
пожалуй, можно только на кладбище...
входивших в окружение наследодателя выяснилось, что в частных разговорах
он неоднократно упоминал своего брата Александра, с которым утратил связь
в 1941 году. Необходимо проверить эту линию..."
ищу, если не ближайшую родню наследодателя?! И на этого братца еще ни разу
не наткнулся... Хорошенькая линия!" - Он отложил письма.
Польши, развернул, взял лупу. Он водил ею, пересекая квадрат за квадратом,
начинал с воеводческих столиц, затем вправо, влево, вверх и вниз. Нужна
была хоть какая-то система. Опускаясь с запада на восток, почти до
нынешней госграницы с СССР, под Перемышлем, он искал особенно внимательно,
вспомнив слова Богдана Григорьевича: "...под Перемышлем были какие-то
Торки, я учился с парнем оттуда". Привыкший подозрительно относиться к
подобным незначительным перестановкам букв, Сергей Ильич позвонил в
консульское агентство ПНР в Подгорске. С руководителем агентства он был
хорошо знаком, служебные дела сводили их не раз...
Торки. Не могли ли эти Торки когда-нибудь называться Троки?
возникла такая мысль?
нам официальную бумагу, укажи фамилию, я сделаю запрос. Конечно, могу все
и по телефону, но тебе же документ нужен, что б в дело подшить.
мысль: вскоре после войны, когда уточнялась госграница, одни территории
отходили к Польше, другие к Украине. Шло переселение. Надо бы запросить
Госкомитет республики по труду.
просьбой проверить, не переселялись ли из населенного пункта Торки (ПНР)
на территорию УССР граждане Бучинские и Радомские, и еще два письма за
пределы республики: в исторические архивы Гродненской области и Литвы.
Францисканской. Он мало верил в эту затею, но что б не укорять себя потом
мыслью о какой-то упущенной возможности, отправился искать старожилов в
доме, где некогда проживал Михаил Бучинский.
трехэтажное кирпичное здание вывеску "Жилищно-эксплуатационная контора
N_102" и, поразмыслив, вошел. Начальника ЖЭКа на месте не оказалось, но
был техник-смотритель, молодой подвижный человек - в костюме, при
галстуке, и Сергей Ильич в легкой тенниске-безрукавке почувствовал себя
как-то неловко, даже ощутил некое зависимое положение.
сказал техник. - Сейчас мы паспортистку позовем... Зина! - крикнул он, -
принеси Толбухина.
довоенных времен? - спросил Сергей Ильич.
кто когда поселился.
толстый палец на строчке. - Завадка Ярема Иванович, 1898 года. Живет в
этом доме с 1944, как освободили город. Может он жил здесь и при немцах и
до немцов... А так больше никого... Я могу идти? Меня там люди ждут...
Сергею Ильичу. - Старые любят вспоминать, - философски заключил он.
кто-то заботливо протирал их. Дверь в восьмую квартиру когда-то давно
покрасили красной половой краской, теперь она пересохла, облупилась. Не
обнаружив звонка, Сергей Ильич постучал. Никто не откликнулся. Лишь на
третью его попытку по ту сторону звякнула цепочка, и дверь отворилась. На
пороге стоял маленький усохший человек в полосатой пижаме со старческими
коричневыми пигментными пятнами на лысом черепе. Кожа лица его настолько
одрябла и так ее изжевали морщины прожитых лет, что глаз почти не было
видно. И все же Сергей Ильич поймал их взгляд - странный, направленный на
него, и вместе с тем сквозь него и упиравшийся где-то далеко в какое-то
препятствие.