был. Просыпаться в чужих постелях, иногда с малознакомыми женщинами ему
доводилось не раз. Кто осудит свободного мужика? И все же он чувствовал
себя не в своей тарелке. Возможно, думал он, это происходит от того, что
всюду ощутимо присутствие товарища полковника Тихорецкого: тапочки на ногах
Сашки явно принадлежали полковнику... бритвенный прибор на полке в
ванной... фуражка эта проклятая. Галстук, брошенный на спинку стула. Вчера
Сашка ни разу не вспомнил о Тихорецком. Он ни разу не подумал о том, что
занимается любовью с его женой, на его кровати. Это просто не приходило в
голову, все затмевала Настя. Ее тело, ее губы, ее стоны...
призрак вылез из телефонного аппарата.
завтракаю. Что ты не позвонил вчера?"
было никакой нежности. А Сашке слышалось иное. Он отвел взгляд от Насти,
сжимающей телефонную трубку в ухоженной руке. Он отвел взгляд... и
встретился глазами с полковником Тихорецким. Павел Сергеевич смотрел строго
и внимательно, зияли дыры ружейных стволов. Правой ногой Тихорецкий
наступил на тушу убитого кабана.
командировки, полковник.
уже не было жизни. Тихорецкий стоял победителем.
халата...
предложу компромисс: хачик получает ниже низшего, а они в обмен на это не
поднимают больше вопрос с понятыми.
произошло.
женщины. Улыбкой ОПЫТНОЙ женщины. Улыбкой аристократки, обращенной к пажу.
На гладкой загорелой коже Анастасии Михайловны не было ни одной морщинки.
подмигнул своему отражению в зеркале.
приватно с адвокатом, и вопрос был снят. Азербайджанец получил первый
условный срок, а опера продолжили службу. В целом все остались довольны.
Вот только Осипов и Кудряшов на радостях снова напились и снова затеяли
драку. На этот раз с курсантами училища имени Дзержинского. Морячки тоже
были пьяные, но, используя численное превосходство, операм поднакидали
хорошо.
Но никуда не денешься - завязался у капитана Зверева роман. Со всеми, как
говорится, вытекающими последствиями: необходимостью конспирироваться,
изыскивать "скрытые ресурсы" - то бишь место и время. Слава Богу, профессия
в этом отношении многому научила. Слава Богу, что муж Насти Тихорецкой был
человеком очень занятым.
доводилось встречаться и у него дома, и у нее, и в квартире одного из
Сашкиных агентов. Зверев определенно потерял голову. Он разрывался между
работой и Настей, недосыпал, нервничал, присвоил двадцать рублей агентурных
денег, которые потратил на прогулку с Настей в Петродворец. Он бешено
ревновал Настю к мужу. Распалял себя, представляя, как она раздевается
вечером перед глазами ЭТОГО ТОЛСТОГО БОРОВА. А вот это - про борова - было
неправдой: Павел Сергеевич Тихорецкий - мужчина крепкий, плотный, но не
толстый. Но такова уж психология ревнующего мужчины.
Тихорецкого. Телевизор бубнил про ГКЧП, бледный Горбачев спускался по трапу
самолета, ликующая толпа рукоплескала, Руцкой надувал щеки. Им не было до
всего этого никакого дела. Звереву, по крайней мере, точно... Он смотрел на
Настино лицо, на совершенное тело и думал, что все в мире очень
несправедливо. Что вот сейчас он встанет, Выйдет в кухню курить и
встретится взглядом с полковником Тихорецким, убившим кабана... о, как это
несправедливо!
трамвае в ЗАГС. Усатая тетенька поставит нам штампики в паспорта. А потом
ты - опять же на трамвае - привезешь меня в свою двухкомнатную квартирку к
твоим папе и маме. Ой, счастья-то будет! Мы с мамой будем делать котлеты в
пятиметровой кухне и смотреть ваши семейные альбомы. Раз в месяц ты будешь
приносить мне зарплату - целых сто пятьдесят рублей!
хочу. Я не хочу носить штопаные колготки и есть макароны. Это мерзко, Саша.
Б-р-р-р... это пошло.
телевизора Собчак говорил о победе демократии. Зверев встал, вышел из
спальни. На кухонном столе лежала пачка "Мальборо" Анастасии и его
собственная пачка "Родопи". Зверев усмехнулся, сел и закурил "родопину". На
душе было мерзко. Павел Сергеевич, в красивой деревянной рамочке, смотрел
строго. Правой ногой он попирал убитого Зверева.
Она обхватила Зверева за голову, притянула к себе.
капитан, перемелется... найдем мы тебе бабу, глупенький.
обхватил Настю за ягодицы и поцеловал в грудь сквозь ткань пеньюара.
Сердиться на эту женщину он не мог.
роман... Что за жанр такой? Странный, ребята, жанр... .
подпортил карьеру полковника Тихорецкого. Какую-то там неправильную позицию
занял Павел Сергеевич в отношении ГКЧП. Не просек тему, как говорится. То
ли сказал чего-то не то, то ли сделал... Нет, никаких репрессий в отношении
Тихорецкого не проводилось, но в приватной беседе ему намекнули, что
генеральской звезды теперь уж можно не ждать. Паша по такому случаю два дня
пил и даже ударил жену. Народный судья взяла больничный, чтобы не смущать
сослуживцев и подсудимых синяком. Навестившему ее Звереву сказала, что мол,
разбирала старый хлам на антресолях - уронила коробку с книгами. Сашка
поверил.
только обида осталась. У Тихорецкой - на мужа. У Тихорецкого - на власть. А
зря все-таки власти Пашу зажали. Милиционер он был отнюдь не плохой. А
убеждения политические? Так их вообще-то и не было никаких. Были у власти
коммунисты - Тихорецкий коммунист. Стали демократы - и Паша там же... Так
что зря обидели.
себе: и хрен с ним! Клал я на вас прибор пятидюймовый. Но обида осталась.
Ах, какая осталась обида!
шибко уютная, неухоженная, но здесь Зверев чувствовал себя лучше, чем в
квартире Тихорецких. Сюда не мог внезапно нагрянуть муж, отсюда не нужно
было уносить с собой окурки. Не нужно избегать встреч с соседями в
подъезде. Сашка и Настя лежали на старенькой тахте. Постельное белье Зверев
принес из дому. Они лежали, обнявшись, смотрели на клен за окном
пятиэтажки. Настя была грустная сегодня. Что-то, видимо, ее угнетало.
Зверев заметил в ней эту перемену еще во время их прошлой встречи три дня
назад. Тогда он спросил: в чем дело? Но она отшутилась. Сегодня все
повторилось... Залегла морщинка возле переносицы, да грустинка в глазах.
солоноватый вкус слез. Поднялась внутри крутая волна нежности, желание
защитить эту женщину от всех невзгод жизни.