Чтение 20–й страницы книги ~Восточный экспресс~

бин.

Пуаро наклонился к собеседнику и с нарочитым иностранным акцентом
вкрадчиво сказал:

- Мсье, я хочу обратиться к вам с прошением. Вы и мисс Дебенхэм -
единственные англичане в поезде. Мне необходимо знать ваше мнение друг о
друге.

- В высшей степени неподобающая просьба, - холодно сказал полковник.

- Вовсе нет. Видите ли, преступление скорее всего совершила женщина.
На теле убитого обнаружено двенадцать ножевых ран. Даже начальник поезда
сразу сказал: "Это дело рук женщины". Так вот, какова моя первоочередная
задача? Тщательнейшим образом разузнать все о пассажирках вагона СТАМБУЛ
- КАЛЕ. Но англичанок понять очень трудно. Они такие сдержанные. Поэтому
в интересах правосудия я обращаюсь за помощью к вам, мсье. Скажите мне,
что вы думаете о мисс Дебенхэм? Что вы о ней знаете?

- Мисс Дебенхэм, - сказал полковник с чувством, - настоящая леди.

- Благодарю вас, - сказал Пуаро с таким видом, будто ему все стало
ясно. - Значит, вы считаете маловероятным, что она замешана в преступле-
нии?

- Абсолютно нелепое предположение, - сказал Арбатнот, - мисс Дсбенхэ-
янс была знакома с убитым. Впервые она увидела его здесь, в поезде.

- Она вам об этом говорила?

- Да. Она сразу обратила внимание на его неприятную внешность и поде-
лилась этим впечатлением со мной. Если в убийстве замешана женщина, как
вы считаете, без всяких, на мой взгляд, на то оснований, руководствуясь
одними домыслами, могу вас заверить, что мисс Дебенхэм тут совершенно ни
при чем.

- Вас, видно, это очень волнует, - улыбнулся Пуаро.

Полковник Арбэтнот смерил его презрительным взглядом:

- Не понимаю, что вы хотите этим сказать.

Пуаро как будто смутился. Он опустил глаза и принялся ворошить бума-
ги.

- Мы отвлеклись, - сказал он. - Давайте перейдем к фактам. Преступле-
ние, как у нас есть основания полагать, произошло вчера ночью в четверть
второго. По ходу следствия нам необходимо опросить всех пассажиров поез-
да и узнать, что они делали в это время.

- Разумеется. В четверть второго я, если память мне не изменяет, раз-
говаривал с молодым американцем - секретарем убитого.

- Вот как. Вы пришли к нему в купе или он к вам?

- Я к нему.

- Вы имеете в виду молодого человека по фамилии Маккуин?

- Да.

- Он ваш друг или просто знакомый?

- Я никогда раньше его не видел. Вчера мы случайно перекинулись парой
фраз и разговорились. Вообще-то мне американцы не нравятся; как правило,
мне трудно найти с ними общий язык.

Пуаро улыбнулся, вспомнив гневные тирады Маккуина против "чопорных
британцев".

- Но этот молодой человек сразу расположил меня к себе. Хотя он
где-то нахватался дурацких идей о том, как наладить дела в Индии: в этом
беда всех американцев.

Они идеалисты и к тому же сентиментальны. Его заинтересовало то, что
я ему рассказывал об Индии, ведь я почти тридцать лет провел там. И меня
заинтересовали его рассказы о финансовом кризисе в Америке. Потом мы пе-
решли к международному положению. Я очень удивился, когда поглядел на
часы и обнаружил, что уже четверть второго.

- Вы закончили разговор в четверть второго?

- Да.

- Что вы делали потом?

- Пошел в свое купе и лег.

- Ваша постель была уже постелена?

- Да.

- Ваше купе - вот оно, номер пятнадцать - предпоследнее в противопо-
ложном ресторану конце вагона?

- Да.

- Где находился проводник, когда вы возвращались к себе в купе?

- Он сидел в конце вагона за маленьким столиком. Между прочим, как
раз в тот момент, когда я входил к себе, его вызвал Маккуин.

- Зачем?

- Я полагаю, чтоб тот постелил ему постель. Когда я сидел у него,
постель не была постелена.

- А теперь, полковник, я прошу вас вспомнить: когда вы разговаривали
с Маккуином, кто-нибудь проходил мимо вас по коридору?

- Масса народу, должно быть, но я не следил за этим.

- Я говорю о последних полутора часах вашего разговора. Вы выходили в
Виньковцах, верно?

- Да. Но всего на минуту. Стоял ужасный холод, мела метель, так что я
был рад вернуться, в эту душегубку, хотя вообще-то я считаю, что топят
здесь непозволительно.

Мсье Бук вздохнул.

- На всех не угодишь, - сказал он. - Англичане открывают все окна,
другие, наоборот, закрывают. Да, на всех не угодишь.

Ни Пуаро, ни Арбэтнот не обратили никакого внимания на его слова.

- А теперь, мсье, попытайтесь вернуться мыслями в прошлое, - попросил
Пуаро. - Итак, на платформе холодно. Вы возвращаетесь в вагон. Распола-
гаетесь в купе и закуриваете сигарету, а возможно, и трубку, - Пуаро
запнулся.

- Я курил трубку, Маккуин - сигареты.

- Поезд отправляется. Вы курите трубку, обсуждаете положение дел в
Европе, в мире. Уже поздно. Почти все легли. Кто-нибудь проходил мимо
вас? Подумайте.

Арбэтнот сдвинул брови.

- Трудно сказать, - произнес он наконец, - видите ли, я за этим не
следил.

- Но вы же военный. Вы должны отличаться особой наблюдательностью. Вы
наверняка многое замечаете, так сказать, сами того не замечая.

Полковник снова подумал и покачал головой.

- Не могу сказать. Не помню, чтобы кто-нибудь проходил мимо, разве
что проводник. Нет, погодите, кажется, проходила какая-то женщина.

- Вы ее видели? Какая женщина - молодая, старая?

- Я не видел ее. Не смотрел в ту сторону. Просто до меня донесся шо-
рох и запах духов.

- Духов. Хороших духов?

- Да нет, скорее плохих. Такой, знаете ли, запах, что издалека шибает
в нос. Но учтите, - торопливо продолжал полковник, - это могло быть и
раньше. Видите ли, как вы сами сказали, такие вещи замечаешь, сам того
не замечая. И вот в течение вечера я отметил про себя: "Женщина... Ну и
духи!" Но когда она прошла, точно не могу сказать, хотя... скорее всего,
после Виньковцов.

- Почему?

- Помню, я почуял этот запах, как раз когда мы заговорили о пятилет-
ке. Знаете, как бывает, запах духов навел меня на мысль о женщинах, а с
женщин я перекинулся на положение женщин в России. А я помню, что до
России мы добрались уже к концу разговора.

- Вы можете определить, когда это было, более точно?

- Н-нет. Где-то перед концом нашего разговора, примерно за полчаса.

- После того как поезд остановился?

Полковник кивнул:

- Да. Я почти в этом уверен.

- Что ж, перейдем к другому вопросу. Вы бывали в Америке, полковник?

- Никогда. И не имею ни малейшей охоты туда ехать.

- Вы были знакомы с полковником Армстронгом?

- Армстронг... Армстронг... Я знал двух или трех Армстронгов. В шес-
тидесятом полку служил Томми Армстронг - вы не о нем спрашиваете? Потом
я знал Селби Армстронга - его убили на Сомме.

- Я спрашиваю о полковнике Армстронге. О том, что женился на амери-
канке. О том, чью дочь похитили и убили.

- А, припоминаю, читал об этом в газетах, чудовищное преступление.
Нет, я не знаком с ним. Хотя, конечно, слышал о нем. Тоби Армстронг.
Славный малый. - Общий любимец. Отлично служил. Награжден крестом Викто-
рии.

- Человек, которого убили прошлой ночью, был виновен в гибели ребенка
Армстронгов.

Лицо Арбэтнота посуровело:

- Я считаю, что этот негодяй получил по заслугам, хотя лично я пред-
почел бы, чтобы его повесили по приговору суда. Хотя в Америке, кажется,
сажают на электрический стул?

- Следовательно, полковник Арбэтнот, вы за правосудие и против личной
мести?

- Разумеется, не можем же мы поощрять кровную месть или пырять друг
друга кинжалами, как корсиканцы или мафия, - сказал полковник. - Говори-
те что хотите, а, по-моему, суд присяжных - система вполне разумная.

Пуаро минуту-другую задумчиво глядел на полковника.

- Да, - сказал он, - я так и думал, что вы придерживаетесь такой точ-
ки зрения. Ну что ж, полковник, у меня больше нет вопросов. Скажите, а
вы не помните ничего такого, что показалось бы вам прошлой ночью подоз-
рительным или, скажем так, кажется вам подозрительным теперь, ретроспек-
тивно. Ну, хоть сущий пустяк?

Полковник Арбэтнот задумался.

- Нет, - сказал он. - Ничего. Вот разве... - и он замялся.

- Пожалуйста, продолжайте, умоляю вас.