Чтение 20–й страницы книги ~Фокус с зеркалами~

доктора Баумгартена, с тем чтобы обсудить там некоторые методы лечения, пока
не пришла мисс Беллевер, просить доктора Мэйверика скорее вернуться в Зал.
Это было примерно в половине десятого. Он поспешил туда и застал Эдгара
Лоусона в совершенной депрессии.

Инспектор Карри слегка повел рукой.

- Одну минуту, доктор Мэйверик. Этот молодой человек действительно
психически нездоров?

Доктор Мэйверик снова снисходительно улыбнулся.

- Мы все психически нездоровы, инспектор.

Дурацкий ответ, подумал инспектор. Доктор Мэйверик пусть о себе думает
что угодно, но про себя-то инспектор знал, что он абсолютно психически
здоров.

- Но его можно считать дееспособным? - спросил инспектор. - Он сознает,
что делает?

- Отлично сознает.

- Значит, он хотел совершить преднамеренное убийство, когда стрелял в
мистера Серроколда.

- О нет, инспектор! Ничего подобного.

- Послушайте, доктор Мэйверик! Я видел в стене два отверстия от пуль. Они
прошли в опасной близости от головы мистера Серроколда.

- Возможно. Но у Лоусона не было намерения убить мистера Серроколда или
хотя бы ранить его. Он очень любит мистера Серроколда.

- Весьма странный способ выражать любовь. Доктор Мэйверик снова
улыбнулся. Эту улыбку инспектор Карри переносил уже с трудом.

- Все, что мы делаем, мы делаем намеренно. Ну например: вы не можете
вспомнить, чье-то имя или лицо. Почему? Да потому, что вы бессознательно
хотите его забыть.

Взгляд инспектора выразил недоверие.

- Даже если мы просто оговариваемся, в этой оговорке таится глубокий
смысл. Эдгар Лоусон стоял всего в нескольких футах от мистера Серроколда. Он
легко мог убить его наповал. И однако, промахнулся. Почему же он
промахнулся? Да потому, что хотел промахнуться. Вот и все. Мистеру
Серроколду не грозила ни малейшая опасность, и сам мистер Серроколд ясно это
сознавал. Он понял жест Эдгара именно так, как его и надо было понимать. Как
жест протеста и вызова миру, который отказал ему в главном, что нужно
ребенку, - в любви и защищенности.

- Я хотел бы видеть этого молодого человека.

- Конечно, если желаете. Вчерашняя вспышка очистила его разум и успокоила
душу. Сегодня ему гораздо лучше. Мистер Серроколд будет очень доволен.

Инспектор Карри внимательно посмотрел на доктора Мэйверика, однако тот
был абсолютно серьезен.

Инспектор вздохнул.

- Есть ли у вас мышьяк? - спросил он.

- Мышьяк? - Вопрос был для доктора Мэйверика неожиданным. - Любопытно
узнать, почему именно мышьяк?

- Прошу вас отвечать на вопрос.

- Нет, мышьяка, ни в каком виде, у меня нет.

- А лекарства есть?

- Конечно. Успокаивающие. Морфий, барбитураты. Обычный набор.

- Вы лечите миссис Серроколд?

- Нет. Их семейный врач - доктор Гантер из Маркет-Кимбла. У меня,
разумеется, тоже есть диплом врача, но я практикую исключительно как
психиатр.

- Так, так. Что ж, благодарю вас, доктор Мэйверик. Когда доктор Мэйверик
вышел, инспектор Карри сказал сержанту Лейку, что психиатры действуют ему на
нервы.

- Перейдем к членам семейства, - сказал он. - И начнем с этого
американца, Уолтера Хадда.

Уолтер Халд вел себя осторожно. Он словно присматривался к полицейскому
инспектору. Но отвечать не отказывался.

- Электропроводка в Стоунигейтсе в плохом состоянии. Вся система очень
устарела. В Штатах такого не допустили бы.

- Кажется, электричество провели еще при покойном мистере
Гулбрандсене-старшем, когда оно было в новинку, - сказал инспектор Карри,
слегка улыбаясь.

- Вот именно! Добрая старая феодальная Англия. И с тех пор здесь ничего
не меняли.

На этот раз выбило пробки и погасли почти все лампочки в Зале. Он,
Уолтер, пошел заменить пробки. Поменял и вернулся.

- Сколько времени вы отсутствовали?

- Точно сказать не могу. Пробки находятся в неудобном месте. Мне
понадобились лесенка и свеча. В общем, это заняло минут десять - пятнадцать.

- Вы слышали выстрел?

- Нет, я ничего не слышал. На кухонную половину ведут двойные двери, а
одна из них обита чем-то вроде войлока.

- Понимаю. А когда вы вернулись в Зал, что вы увидели?

- Все там столпились у двери, которая ведет в кабинет мистера Серроколда.
Миссис Стрэт сказала, что мистер Серроколд убит, но оказалось, что он цел и
невредим. Этот болван Лоусон промахнулся.

- Вы узнали револьвер?

- Еще бы! Это был мой собственный револьвер.

- Когда вы видели его в последний раз?

- Дня два или три назад.

- Где вы хранили его?

- В комоде, в моей комнате.

- Кому было известно, что вы храните его там?

- Не знаю, кому и что известно в этом доме.

- Что вы хотите этим сказать?

- Что они здесь все с приветом.

- Когда вы вернулись в Зал, там были все?

- Кто - все?

- Все те, кто там был, когда вы пошли менять пробки?

- Джина была.., и старая седая дама, и мисс Беллевер... Я не обратил
особого внимания, но, кажется, так.

- Мистер Гулбрандсен приехал позавчера, и приехал неожиданно?

- Да. Как я понял, это был непредвиденный визит.

- Его приезд кого-нибудь поразил или взволновал? Уолтеру Халду
понадобились две-три секунды, прежде чем он ответил.

- Нет, такого я не заметил.

И опять в его поведении появилась настороженность.

- Известно ли вам что-нибудь о цели его приезда?

- Думаю, что он приехал по делам драгоценного Фонда. Вот уж бредовая
затея!

- Такие затеи, как вы их называете, существуют и в Штатах.

- Да. Но одно дело - вклад в социальную программу, а другое - вся эта
воспитательная возня. Мне психиатры еще в армии осточертели. Здесь же они
так и кишат. Учат молодых громил плести корзиночки из рафии <Рафия -
пальмовое дерево с большей листьями, родиной которого является остров
Мадагаскар. Из волокон, получаемых из листьев рафии, плетут корзины, шляпы и
др.> и делать подставки для трубок. Нежности какие! Это же для малых ребят.

Инспектор Карри никак не прокомментировал этот критический отзыв. Не
исключено, что в глубине души он был согласен. Внимательно глядя на Уолтера,
он спросил:

- Как вы думаете, кто мог убить мистера Гулбрандсена?

- Думаю, что упражнялся один из одаренных воспитанников Школы.

- Нет, мистер Хадд, это исключено. Хотя в Школе всячески стараются
создать атмосферу свободы, это как-никак место заключения. И порядки там
соответствующие. Никто после наступления темноты не может выбраться оттуда.

- Я все же не исключал бы воспитанников Школы. А если вам угодно искать
ближе к семейному кругу, думаю, что вернее всего ставить на Алекса
Рестарика.

- Почему вы так думаете?

- У него была такая возможность. Он приехал один на машине и как раз в
это время ехал через парк.

- А зачем ему убивать Кристиана Гулбрандсена? Уолтер пожал плечами.

- Я здесь человек пришлый. И не знаю всех их семейных дел... Может,
старик что-то узнал про Алекса и мог рассказать Серроколдам.

- И что было бы?

- Возможно, они перестали бы давать ему деньги. А он их здорово умеет
тратить, как я слышал.

- На свои театральные антрепризы?

- Так он их называет.

- Вы полагаете - на что-то иное? Уолтер Хадд снова пожал плечами.

- Откуда мне знать? - сказал он.

Глава 13

1

Алекс Рестарик много говорил и много жестикулировал.

- Да, знаю, знаю! Я идеально подхожу на роль подозреваемого. Приезжаю
сюда один, а на пути к дому вдруг впадаю в творческий экстаз. Впрочем, вы
едва ли это поймете.

- А вдруг все-таки пойму, - сухо возразил инспектор. Но Алекс Рестарик
продолжал не останавливаясь:

- Ведь именно так и бывает. На тебя находит. Неизвестно когда и как.
Какой-нибудь неожиданный эффект или ракурс - внезапное озарение - и
забываешь про всех и вся. В следующем месяце я ставлю "Ночи в порту". И
вдруг, вчера вечером, вижу нечто изумительное. Идеальное освещение. Туман -
фары, разрезающие туман и отраженные им, тускло освещающие какие-то высокие