ограблению. На место происшествия был послан инспектор Аллен, который
умудрился за двадцать четыре часа не только поймать вора, но и вернуть
похищенное. Мистер Кондукис тогда отсутствовал, однако, вернувшись, попросил
Аллена прийти, вероятно, имея намерение выразить свою признательность в
осязаемой форме. Возможно, манеры Аллена заставили мистера Кондукиса
изменить первоначальное решение и ограничиться парой тусклых фраз,
произнесенных тихим, глухим голосом. Аллен откланялся и с удовольствием
забыл про этот случай.
записки за подписью самого Кондукиса, которая легла на стол шефа Аллена и
содержала просьбу о содействии в обеспечении охраны шекспировской перчатки и
документов.
при чем, - сказал шеф. - Просьба сформулирована очень холодно. Впрочем, не
будь ее, я все равно послал бы вас, учитывая ваше театральное прошлое и
благоговение перед Шекспиром. Эти экспонаты, будь они неладны, похоже,
вполне могут навлечь на наши головы Ограбление Века. Посоветуй ему оплатить
услуги какой-нибудь фирмы понадежнее, а нас оставить в покое.
разок взглянуть на эти вещи.
Кондукиса.
перевозить, и позаботься о безопасности. Только никаких сюрпризов! Хватит
того, что на нас уже висит Гойя.
утра в день премьеры.
зрительного зала над лестничной площадкой, которая располагалась тремя
ступенями ниже уровня круглого фойе. В нише установили стальной сейф с
прозрачной передней стенкой из специального стекла. Дверь сейфа находилась
сзади. Она была замаскирована панелью в тон остальной стене. Перед стеклом
соорудили скользящие стальные дверцы, которые приводились в движение с
помощью рубильника. Когда они открывались, автоматически включалось
освещение. Перчатку и документы, таким образом, могли видеть зрители,
стоящие на ступеньках, на лестничной площадке и в фойе.
символов, их комбинация выбиралась заказчиком и основывалась на ключевом
слове и очень простом коде. Чаще всего, например, за основу брался алфавит,
буквам которого присваивались цифровые значения от 1 до 0 в строгом порядке
от "А" до "И", от "И" до "Т", от "У" до "Ь" и любые для "Э", "Ю", "Я". Таким
образом, на каждую цифру приходилось не менее чем три буквы. Согласно этой
системе, слово "вечер" кодировалось как 36568.
стояла черная вельветовая подставка с регулируемым наклоном, достаточно
большая, чтобы расположить на ней перчатку и два листка. Мистер Джонс
каллиграфическим почерком поведал историю этих реликвий и повесил этот
собственноручный документ в красивой рамке под нишей. Стальные двери
предполагалось открывать только во время представления.
преступном мире не так уж много виртуозов, способных справиться с
аналогичным замком. Самая современная система сигнализации гарантировала,
что тревога поднимется уже при попытке проникнуть в здание театра. Пока
перчатка и документы остаются в "Дельфине", сейф открываться не будет.
Стальные двери и подсветка управлялись переключателем, который находился в
глубине ниши. Аллен поинтересовался насчет охраны. Его заверили, что, покуда
объекты в театре, на лестничной площадке будет дежурить человек. Ради этого
Джоббинс, бывший служащий "Фиппс Браса", был облачен в новую, с иголочки,
униформу. Ему поручили дежурить с четырех часов дня до полуночи, после чего
его должен был сменять агент службы безопасности, прошедший специальную
подготовку. Остаток ночи Джоббинс мог спать в незанятой гримерной, чтобы
быть под рукой в случае нужды. Дополнительно нанятый сторож заступал с
восьми утра и оставался на посту до четырех, когда снова появлялся Джоббинс.
В обязанности Джоббинса входило также включать систему сигнализации, когда
он запирал театр после того, как его покинут зрители и актеры.
дела. Пожимая руку мистеру Джею, он отметил его бледность и черные круги под
глазами. "Предпремьерная лихорадка", - с жалостью подумал он.
превосходными, а теперь должен проследить за размещением реликвий, - сказал
Моррис. Тут его телефон зазвонил, он извинился и снял трубку.
крепость, кажется, надежно защищена, и, если позволите, я хотел бы теперь
просто пройтись по этому замечательному театру. Ваши усилия дали потрясающие
результаты!
полицейских, что Аллен успел дойти до двери, когда растерявшийся директор
наконец выдавил из себя:
горло.
в том, что мне абсолютно нечем заняться. Я буду счастлив показать вам
"Дельфин".
столько всего знал, что Перигрин просто наслаждался. Незаметно для себя он
перевел разговор на пьесу, ее сокровенный смысл и то, как возник замысел при
взгляде на перчатку Гамнета Шекспира.
Харт. Перигрин под конец мог бы поклясться, что суперинтендант знает о
Шекспире и его пьесах не меньше, чем он сам.
напряжения, интеллигентный, скромный молодой человек. Он надеялся, что тому
удалось написать и поставить действительно хорошую пьесу. Аллен задал
один-два наводящих вопроса, и, поскольку был специалистом своего дела,
Перигрин обрел в разговоре ту легкость, которой не ждал от себя после
десятиминутного знакомства. Речь становилась взволнованнее и сбивчивее, а
голос выдавал пылкую любовь к "Дельфину".
железку, и вы увидите декорации Джереми Джонса к первому акту.
разрисованный противопожарный занавес. Обратно через эту дверь мистер Джей
мчался, как заяц. "Как это называется, нервное перевозбуждение?" -
промелькнула шальная мысль. Голова слегка кружилась, предметы перед глазами
подрагивали и расплывались.
котором плясали мириады пылинок.
Аллен быстро спустился по центральному проходу к сцене. Перигрина шатало,
хоть он и опирался на перила оркестровой ямы.
"Дельфина".
последнюю неделю слишком мало ел и еще меньше спал, но ему вдруг стало очень
скверно. Аллен и представить себе не мог, чтобы лицо молодого человека могло
приобрести такой мертвенно-бледный оттенок. Перигрин опустился на ближайшее
сиденье и провел рукой по губам. Когда он поднял глаза, Аллен уже поднялся
на сцену и стоял перед ним. "Как раз там, где была дыра", - подумал
Перигрин, а вслух сказал:
Люк. Он поднимается и опускается. В него проваливается Арлекин, Тень отца
Гамлета и.., о. Господи!
колодец постепенно заполнился грязной, зловонной жижей, и в одно прекрасное
утро я едва не захлебнулся в ней.
до него словно со стороны. Ему было приятно наконец высказаться, особенно
перед этим странным полицейским, и он шаг за шагом описал все события того
утра, не упуская ни одной детали.
Джонса, - закончил Перигрин. - Так что сейчас я, наверное, совершил нечто
вроде измены, однако угрызений совести не испытываю. Мне стало гораздо
лучше.
постановкой.
Где опускается железный занавес? Слева? А, вижу. Сидите, сидите. Я сам.
Конечно, это небывалое нарушение устава, но, думаю, ничего страшного не
произойдет.
часы. Процессия из музея могла прибыть с минуты на минуту.
Но не будь его, по-видимому, не было бы ни театра, ни вашей пьесы.., ни
сегодняшней премьеры.
Березин Федор
Андреев Николай
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Белов Вольф
Смит Кордвейнер