приколи счет. Чек я тебе вышлю.
Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты оставляешь этих подонков резвиться после
того, как они взорвали твою машину и усыпали тебе дорогу трупами? Господин,
понимаете ли, сует руки в брюки и больше этим вопросом не интересуется. Пять
трупов значат для него не больше, чем пара дырявых носков!
ставить своим клиентам после воскресного завтрака. Между чашечкой кофе "Ява"
и английским вальсом. Они будут кататься со смеху.
взрывает динамитом моих лучших клиентов! Оставляет меня на несколько дней
без машины! И вдобавок возвращает мой любимый джип с простреленным бампером!
Правда, правую руку поднимаю не для того, чтобы поклясться, а для того,
чтобы схватить тебя за глотку! Я заставляю Цезаря сделать за тебя чуть ли не
половину работы! И еще, и еще... А ты уезжаешь!
пузырь! Ты ее сам придумал, свою репутацию. В романах "Черной волны". А на
самом деле это чистейшая липа, мой зайчик, господин Сан-Антонио. Ты же свои
комиссарские нашивки заработал в кровати префекта полиции. Что, не так?
лицо! Хоть Дюбон мне и лучший друг, за такие слова я заставил бы его
проглотить собственную челюсть!
полпути!- не унимается тем временем лучший друг.- Иначе наступит торжество
порока и несправедливости!
считаешь себя журналистом? Говоришь так же ходульно, как и писал, ты,
торговец салатом, пожиратель пересушенной цесарки.
уговоры на меня не действуют. Сказал - уезжаю, значит - уезжаю. И не будем к
этому возвращаться. Что касается дела - им займется лионская полиция. Слава
богу, я не единственный фараон во Франции.
не способные даже узнать, где провела день их жена. Да они бегут в газету
давать объявление, если у них собачонку украдут!
что решение окончательное, но удержаться не может и заявляет напоследок, что
я агент не полиции, а содомского греха. Правда, излагает он эту мысль
несколько грубее, но настолько образно, что мне даже удается пополнить свой
словарь.
кастрированному кобелю, присутствующему при случке. Тяжелое это занятие -
расстраивать хорошего друга.
восемь вечера. Отправление из Гренобля.
несколько часов. Вообще-то времени вполне хватило бы, чтобы заскочить к
Дюбону за моими шмотками. Но появляться сейчас перед ним ни к чему - пусть
лучше перекипит в одиночестве. Конечно, когда друзья ссорятся из-за такой
ерунды - это полный идиотизм, но что поделаешь? Тоска во мне шевелится все
сильнее и растет с рекордной скоростью, как младенец на усиленном питании.
Будь здесь кинотеатр, я бы завалился туда, даже если бы шел фильм на
молдавском языке, но, к сожалению, в культурном отношении Пон-де-Кле еще
более пустынно, чем пустыня Гоби.
выпить. Располагаюсь за столиком ближайшего кафе и прошу хозяйку принести
бутылку рома. Скручивая пробку, начинаю ощущать, как стрелка моего
внутреннего барометра робко поворачивается к отметке "ясно". А спустя
некоторое время - если быть скрупулезно точным, после четвертой рюмки-
чувствую, что мой природный оптимизм снова при мне.
Внимательно изучаю оказавшийся на моем столике номер "французского
охотника", потом "Пари-матч" и, на закуску, местную газетенку. Едва успеваю
добраться до последней страницы, часы бьют шесть. Вспоминаю о девице Ламбер
- той самой, что, садясь на стул, заставляет загораться солому в набивке.
Пожалуй, стоит подарить плутовке последний взгляд. Расплачиваюсь и
устремляюсь к фабрике.
Твидовый жакетик моей "женщины-вамп" замечаю издали. Она крутит головкой,
высматривая меня, но я предусмотрительно укрываюсь за палисадником. Наконец
она оставляет бесплодные попытки и устремляется вдаль. Следую за ней на
почтительном расстоянии. Мадемуазель сворачивает с шоссе на тихую, чистую
аллейку, застроенную новенькими виллами. Может быть, здесь живет господин
Болуа?
нежатся в предвечерней дреме (уж если на Сан-Антонио накатит, с ним не
сможет состязаться ни один современный поэт, сказал бы Сент-Бев). Я
продолжаю следовать за девушкой, притормаживая через каждые десять метров за
каким-нибудь столбом, чтобы дать ей возможность пройти вперед. Аллея не
рассчитана на бурное движение и не разделяется на проезжую часть и тротуары;
машина, стоящая как раз передо мной, вдруг рывком трогается с места, сразу
набирая приличную скорость. Мотор урчит приглушенно; к тому времени, когда
мадемуазель Ламбер его услышит, будет слишком поздно. Кричать тоже
бессмысленно: расстояние между нами великовато. Все происходит с
головокружительной быстротой. Прежде чем я соображаю, что делать, в моей
руке каким-то образом уже оказывается пистолет и я дважды стреляю в воздух.
Роза подскакивает и оборачивается. Видит стремительно надвигающуюся машину -
их разделяет уже не более двух-трех метров - и резко отскакивает в сторону.
Водитель выворачивает руль, стараясь ее все-таки зацепить, но уже поздно -
он лишь слегка толкает ее крылом. Удар настолько слаб, что даже не сбивает
девушку с ног. Поняв, что фокус не удался, шофер жмет на газ, мотор ревет,
тачка рвется вперед и стремительно исчезает из вида.
наверняка краденая, черный "пежо-404" - таких на дорогах тысячи. Номер мне
разобрать не удалось - его предусмотрительно заляпали грязью.
нервы. Бегу к Розе. Она бледна, как мертвец, трое суток пролежавший в
холодильнике.
поставить свечку за своего друга Сан-Антонио. Не будь меня, ты бы сейчас
больше всего походила на червяка. Причем, что хуже всего,- на червяка
мертвого.
позади.
щекам, дабы вернуть им первоначальный цвет.- Беги, быстро. Я подожду.
направляется к воротам ближайшей виллы. Смотрю, как она звонит, и размышляю.
Не так уж много народа знало, что сегодня вечером мадемуазель Ламбер,
вопреки своим привычкам, придет сюда. Однако машина ждала именно ее. Ну,
почему ее заставили прийти сюда,- ежу понятно. Место, словно созданное для
убийства: тихо, спокойно, безлюдно. Полиция решила бы, что виноват шофер,
которого, естественно, никогда бы не нашли...
Солярий, веранда, сад с редкими деревьями. Гараж, фонтан, собака.
пруд пруди. И я соглашусь. Но согласитесь и вы, что белые собаки шерстинка в
шерстинку похожие на ту, задавленную, встречаются уже несколько реже. Нет,
решительно я начинаю думать, что Пон-де-Кле - прелюбопытнейшее местечко.
Здесь происходят вещи... очень странные вещи. Додумать эту мысль я не
успеваю, поскольку предо мной вновь предстает мадемуазель Ламбер.
в размышления и выныриваю с вопросом в зубах:
же поняла: это была просто ловушка. Странная история. Телефонный звонок,
покушение, эта белая собака...
хорошо ее знает.
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Панов Вадим
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий