Чтение 20–й страницы книги ~Испанский вариант~

бесполезны, соединил даму с советником Петерисом, который немедленно
согласился принять ее.

- Вы уже знаете? - спросила Мэри.

- Да.

- Вы можете помочь мне получить испанскую визу сегодня же?

- Нет.

- Что говорят врачи?

- Врачи пока молчат. Это же ранение в голову...

- Вы думаете...

- Я думаю, что Ян пролил кровь не на той стороне и не за то дело.

- По-вашему, было бы лучше проливать кровь на стороне красных?

- А подыхать за фашистов?

- Сейчас я не сужу, когда, на чьей стороне и почему он пролил свою
кровь, Петерис. Я сейчас просто жалею кровь - его кровь, понимаете? Вы же
его друг...

- Мы были друзьями, Мэри. Так вернее. Как мне это ни обидно. Что вы
собираетесь делать в Испании?

- Вы задаете дикие вопросы. Я собираюсь быть с ним. Просто-напросто.

- Простите, но меня спросят в испанском консульстве - кто вы ему:
жена, сестра?

- Скажите, что сестра.

- Я чиновник министерства иностранных дел, и я не могу лгать: мне
дорог престиж родины.

- Я жизнь... знакомого? Солгите им что-нибудь... Солгите, что я еду
туда как сестра милосердия из Армии спасения...

- Я сострадаю вам, Мэри... Но врать не стану. Это не тот случай,
чтобы врать. Постарайтесь понять меня. Впрочем... Если хотите, я попробую
связать вас с одним джентльменом, он может помочь вам, только он может...

Генерал Гортон успел внимательно оглядеть Мэри, пока шел ей навстречу
по толстому белому ковру, скрадывавшему шаги: казалось, что он двигается
бесшумно, как кошка.

- Я понимаю ваше горе, - сказал он, усаживая женщину в кресло возле
камина. - В наше время ваш стоицизм был правилом, ныне, в век прагматизма,
это исключение - тем приятнее мне помочь вам... Кофе?

- Спасибо.

- Можно спросить чаю... Говорят, правда, что он портит цвет лица.

- Сейчас хорошая косметика.

- Вы сохраняете чувство юмора. Господин Петерис просил меня принять
участие в вашей судьбе...

- В судьбе моего друга.

- Мисс Пейдж, вы англичанка?

- По паспорту я латышка... Моя мать - англичанка.

- Видимо, кровь сильнее паспорта?

- Генерал, в госпитале умирает мой друг.

- Не считайте медлительностью внешние ее проявления. Я могу
договориться о вашей поездке в Бургос сегодня же. Петерис объяснил вам,
кто я?

- Нет. Он просто сказал, что вы можете помочь мне.

- Напрасно он играет в детскую конспирацию. Я из контрразведки
империи, мисс Пейдж. У меня корыстный интерес к вашему больному другу. Я
хочу, чтобы мой интерес, корыстный, и ваш, бескорыстный, совпали.

- Вы предлагаете мне шпионить?

Гортон отрицательно покачал головой:

- Нет. Я предлагаю вам охранять вашего друга. Если, конечно, он
выкарабкается из этой передряги. Говорят состояние у него тяжелое.

- Он выкарабкается.

- Вы его хорошо знаете?

- Именно поэтому я и убеждена в том, что он выкарабкается.

Гортон улыбнулся:

- Он чувствует, как вы постоянно молитесь о нем.

- Я атеистка.

- Можно молиться и не веруя. Как правило, большинство людей
обращается к богу в минуты трудностей: в дни счастья мы забываем о нем.

- Я актриса, генерал...

- Разве у актрис не бывает трудностей?

- Я говорю о другом. Я не умею охранять. Я умею петь, и то довольно
плохо...

- Охранять любимого надо от друзей - всего лишь От врагов мы вам
поможем сохранить его

- Почему латыш пользуется таким вниманием британской контрразведки,
генерал?

- Я объясню, если услышу ваше согласие помочь мне.

- Вам или той службе, которую вы представляете?

- Я не разделяю два эти понятия, мисс Пейдж. И я, и моя служба отдали
себя делу охраны империи от посягательств извне - отныне и навечно.

- Не думала, что разведчики так сентиментальны...

- Я контрразведчик, мисс Пейдж. А мы сентиментальны куда больше, чем
вам думается. Во имя империи мы должны положить на заклание друга, если он
окажется врагом; враг может сделаться братом, если он оказал помощь
Острову - при этом мы сделаны из такого же человеческого материала, как и
все остальные.

Неслышная горничная принесла две чашки чаю. Гортон подвинул Мэри
сахарницу и спросил:

- С лимоном?

Бургос, 1938, апрель
__________________________________________________________________________

"Л е р с т у. Совершенно секретно, напечатано в 2 экз. После

выхода Пальма из госпиталя "Санта крус" агентурная и оперативная

разработка серьезно затруднилась в связи с присутствием в Бургосе его

любовницы Мэри Пейдж. Все время они проводят вместе. Два раза мне

удалось выехать с ним на рыбалку, но на какие-либо откровенные

разговоры он не идет, подчеркивая свою приверженность идеологии

фюрера, сохраняя при этом определенные сомнения по поводу жестокости

нашей внутренней политики. Данные телефонных прослушиваний и

наружного наблюдения никаких результатов не дали. Можно также с

уверенностью сказать, что никаких компрометирующих контактов он не

имеет. Ни с кем. из подозрительных или неизвестных лиц не встречался.

Прошу санкционировать продолжение работы с Пальма. В случае, если вы

санкционируете продолжение работы, прошу разрешить завтра выезд

вместе с ним за город на лов форели.

Штурмбанфюрер Ш т и р л и ц".

Штирлиц, Вольф и Ян - со шрамом на лбу, бледный еще после недавнего
ранения (новый, 1938 год он встречал в госпитале) - сидели в сосновом,
напоенном запахом смолы лесу так, чтобы видеть всех, кто мог подойти к
реке, а их чтобы никто заметить не мог: лес был молодой, саженый, частый.
В сумках у Штирлица и Пальма уже лежало по несколько маленьких форелей.
Покусывая травку, Вольф говорил:

- Нужны либо технические данные нового "мессершмитта", либо, что еще
лучше, сам самолет. Это просит Москва. После того как Ян провалил
Вельтена, фашисты поняли, что пришло время испытывать свою новую технику,
а не жульничать с продажей чужого старья... А новая техника у них,
говорят, весьма серьезная.

- Надо покупать кого-то из летчиков, - сказал Пальма.

Штирлиц покачал головой:

- Мне поручено следить за летчиками. Лерст "отдал" мне весь легион
"Кондор".

- Между прочим, он резидент гестапо только по Испании или по
Португалии тоже? - спросил Вольф.

- Нет, вопрос с Португалией еще не решен. Я бы сообщил по своим
каналам. Летчика нам купить не удастся. Здесь отборный состав.

- Что ты предлагаешь? - спросил Вольф.

- Охрана аэродрома не так чтобы очень сильна... - заметил Штирлиц.

- Ты имеешь в виду наш десант?

- Да.

- Ну а колеблющихся, - Ян продолжал свое, - среди летчиков нет?

- Я таких не знаю, - ответил Штирлиц, - если обнаружится такой
колеблющийся, он будет немедленно увезен в Германию, а там его будут
лечить от колебаний в концлагере.

- А если нам попробовать создать колеблющегося? - предложил Ян.

- Это интересно, - сказал Вольф.

- Хотя очень рискованно, - добавил Штирлиц.

- Но мы же здесь занимаемся не классическим балетом, - сказал Ян.

- Кстати, о балете, - сказал Вольф, передавая Яну плоскую маленькую
коробочку, похожую на жевательную резинку. - Это новая шифровальная
таблица. На всякий случай... Если тебе придется связываться с центром
непосредственно - выйдешь своим шифром.

Ян сунул таблицу в карман.

- Нет, - улыбнулся Штирлиц, - так дело не пойдет. Сделай себе
какой-нибудь тайник, хотя при обыске это мало спасает.

- Ладно, - поморщился Ян, - как это у вас говорят, "кривая вывезет"?
Юстас, а помнишь того летчика, который болтал о "мессере" на приеме?

- Это было еще до твоего ранения?

- Конечно.

- У тебя хорошая память...