протянула руку за сумочкой, чтобы взять платок, и так же машинально Адиль
бей подал ей свой.
истерики. Она плакала, как ребенок, судорожно вздрагивая всем телом и тщетно
пытаясь глотнуть воздух открытым ртом. Она задыхалась. На это было страшно
смотреть. Адиль бей пытался взять ее то за одну руку, то за другую, то
погладить по лбу.
выгибалось, съеживалось. Она не хотела, чтобы он утешал ее, с ненавистью
отталкивая.
мы поговорим.
очевидно собираясь зажечь пампу - Я, наверно, наговорил вам много грубостей.
Нет, вы не пытались отравить меня, мне следовало это знать с самого начала и
не сомневаться в вас...
успокаивалась и смотрела на него со странным выражением, в котором
преобладала жалость.
мне ни сказали. Я так люблю вас! Вы не понимаете... Казалось, что я блуждаю
один, в пустоте. И вы так думали... А на самом-то деле я кружил вокруг
вас... Вы были главным.
конечно, все еще подавлена, но говорила уже спокойным, тихим голосом, как
больная.
вам вопросы? Мой предшественник?
насмешливой улыбкой.
почему вы согласились? Вы ведь не любили меня?
что сейчас он опять вскочит, закричит, сломает что-нибудь. Соня, схватившись
рукой за голову, умоляющим голосом сказала:
как в комнате было совсем темно и свет падал только из освещенных окон дома
напротив. Тишину нарушал грохот воды из водосточных труб. Иногда, через
равные промежутки, на какой-то железный навес падали тяжелые капли.
грани истерики, но держит себя в руках, пытаясь даже улыбаться.
напивался в баре. Потом на улице или где-нибудь в другом месте подбирал себе
женщину, любую: работницу, служащую, девчонку или мать семейства.
франков! На это можно накупить еды в Торгсине, где есть все на свете,
всегда, даже когда в кооперативах пусто!
есть и другие, видите ли, и эти другие верят или хотят верить во что-то..."
голосе ее звучали злые слезы.
человек, чтобы заработать на такую коробочку сардин, какую вы открываете
каждый день, а потом оставляете в шкафу, где они гниют? Да целый рабочий
день! Ваш предшественник, как вы его называете, набивал полные карманы
коробками сардин, сахаром, печеньем. И раздавал их. За это женщины водили
его к себе, иногда с согласия мужа. Я тоже ему понадобилась. Садясь за стол,
он приговаривал: "Это положи в сумочку, малышка! Тебе это на пользу пойдет.
В твоем возрасте надо набирать силы!"
глаза на два освещенных окна по ту сторону улицы.
сущие пустяки! У него в стране... Вечно про свою страну! Вы тоже без конца
мне об этом твердите. У вас в стране люди не мрут от голода. У вас в стране
хлеба сколько угодно. У вас в стране... Так вот, не хочу я всего этого! Не
хочу! Мне уже двадцать лет, и я не хочу, чтобы моя жизнь пропала зря. Моя
мать умерла в нищете. Да вы, наверно, видели, как здесь люди умирают на
улице... Вы ведь без конца твердили мне о нашей бедности.
убила, веря в свою правоту, если так можно сказать. Он оскорблял меня
ежесекундно, каждым своим дыханием, оскорблял меня до самой глубины. Когда
он первый раз заставил меня прийти, вечером...
разнообразны здесь возможности встречаться. Он сам приготовил целый ужин,
был весьма горд своим накрытым столом. Показывал все это угощение и говорил:
когда я не набросилась на эти блюда. Подумать только, ведь он на них-то и
рассчитывал! Не хочу больше думать об этом. Ведь я до той поры не видела
вблизи ни одного иностранца, никогда не читала никаких газет, кроме русских.
И я чуть ли не думала, что, уничтожив этого человека, спасаю Россию...
напротив распахнулось, и Колин окинул взглядом улицу, удивляясь, что сестра
не идет домой. Потом окно закрылось.
может быть, из-за этого.
вас возненавидела, почему пыталась отравить вас, как его, только не решалась
довести дело до конца? Тот как раз мог бы и остаться в живых! Только теперь
я это стала ясно понимать. Я его ненавидела. Я не хотела верить тому, что он
говорил. А вы - вы все уничтожили, все, что у меня еще оставалось. И
теперь...
беспокоится - Вы бы убили меня?
это. Но вы прошли по набережной, когда я стояла у окна в клубе.
человеком, вы бы поняли! Я уже больше не верила в клуб, в нашу болтовню на
собраниях, в наши споры, в наши радости, в наши книги. Вы мне говорили о
рынке, где торгуют гнилой рыбой. А я видела, как у меня на глазах вы
становитесь таким бледным, рыхлым из-за мышьяка, таким же безвольным, как