сама не знала, что делать, о чем говорить. У ее ног расстилался сад,
беспорядочная мешанина цветов, пальм, зонтичных сосен. А еще ниже, в
просвете, виднелось море, гладкое, как металлический лист.
приподнявшись на локте, и снова чувствовал со всей ясностью, как ненависть к
ней охватывает все его существо.
***
заходил в бары, где его никто не знал, потом увидел вокзал, и ему захотелось
выйти на платформу, словно этим он мог закрепить на своей сетчатке ту
скамейку, где Блини сидел и ждал.
привозил конфеты. Он выходил на перрон, дрожа от волнения. В воскресенье
вечером он уезжал, взяв с нее обещание думать о нем каждый вечер перед сном,
пусть даже только десять минут.
девушка на свете? Что она удивительная, ни на кого не похожая? Надо видеть,
как Жанна Папелье смотрит на него своими глазищами, когда он ухаживает за
этой шведкой! Ей даже не смешно. Она как будто говорит про себя: "Подумать
только, вот глупое животное-то!" И такое наивное вдобавок. Исполненное жажды
жизни. Исполненное стремления к счастью. Подъезжая к вокзалу, бедняга жених
уже втягивал в себя воздух, прикрыв глаза. "Я вдыхаю запах всех цветов этого
рая!" - шептал он.
что все вокруг, все это - она! Он не мог яснее выразить свою мысль, но ему
казалось, что она пачкает все, к чему прикасается.
годами бедствовали... Нередко голодали...
изобилия.
Лазурного берега. Он ее чистил, он ее драил, он ее красил, будто так уж
важно, чисто или грязно на "Электре"!
проверить швартовы! Гонял прочь мальчишек, чтобы не запачкали палубу, прыгая
с борта в море!
брел по берегу, не думая, куда идет.
сиделки! Она заставила себя бросить в лицо Владимиру признание в своем
бесчестье! Бесчестье! Да вспомнит ли она об этом через несколько лет? Когда
станет другой, такой, как мать...
вернее, дыхание мысли, мало-помалу проникала в него.
может не встретиться. И они вдвоем снова начнут свою бродячую жизнь, будто и
не было никогда никакой "Электры", никакой Жанны Папелье.
в воскресенье, они будут гулять по городу, все равно по какому, потолкутся
на рынке среди других покупателей, остановятся в нерешительности перед
кинотеатром...
когда-то купили на свои первые сбережения, Его охватило нетерпение, от
которого что-то сжималось в груди. Уехать бы сейчас, немедленно, в Тулой,
разыскать там Блини...
Он не станет хитрить и лгать ему. Просто скажет, отведя взгляд: "Я завидовал
тебе, понял? Ты жил день за днем в этой грязи и не испачкался...
Доказательство тому - молодая девушка, которая смотрела на меня с
презрением, даже с отвращением, а к тебе сразу пошла навстречу, узнав в тебе
- самое себя..."
яхта, и на палубе в шезлонге сидела Элен в своей обычной позе, с книгой на
коленях.
как будто не давала Владимиру этого страшного поручения...
повернувшись к нему:
какой-то совсем новый мир?
нее на рынок с продуктовой сеткой, как это делал Блини.
ничуть не приблизило ее к нему. Напротив, она выбрала его именно потому, что
он был для нее самым чужим человеком, которому можно сказать решительно все,
так как это не имеет никакого значения.
высунувшись из люка, увидел, что пришла сиделка.
лицом к Элен, и стала шепотом ее расспрашивать. А Элен оставалась спокойной
и не отводила глаз от книги.
спокойствие, она озарилась, будто стараясь найти его причину. И наконец
заметила Владимира, не успевшего еще закрыть люк.
***
на палубе, - видимо, она готовила себе обед в салоне. На молу никого не было
- все обедали.
ее в уголке, сидящей в ожидании кого-то.
увидев, как погрустнела Лили, решившая, что это любовное свидание.
другой...
согласились?
В таком случае попрошу вас забыть этот разговор, а главное - никому о нем ни
слова. Но я по глазам вижу, что вы лжете...
в этом зале, где всех занимала только еда и выпивка.
Глава 8
что Владимир уже в пути, уже уходит из далекого мира, в который был
погружен.
бесцельный взгляд никак не мог сосредоточиться на шофере, сидевшем на
корточках возле люка.
к подбородку, вздохнул, закрыл глаза...
Контровский Владимир
Максимов Альберт
Самойлова Елена
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Никитин Юрий