Чтение 20–й страницы книги ~Узы крови~

Чиун развернул свое кресло так, чтобы оказаться рядом с Римо, и глядя на
него прозрачно-карими глазами, очень искренне произнес:
-- Римо, есть вещи, которых ты не понимаешь.
-- Истинная правда, -- кивнул Римо. -- Но я рассчитываю на то, что ты мне
их объяснишь. Ты мой учитель, я тебе верю.
-- Тогда поверь и сейчас: я действую в твоих собственных интересах, когда
говорю тебе, что узнать некоторые вещи ты еще не готов.
-- Нет, так не пойдет, -- сказал Римо. -- Что именно я не готов узнать?
-- О, многое. Какими словами приветствовать персидского императора. Чего
ни в коем случае нельзя говорить фараонам. Как вести себя при заключении
контрактов. Тайное значение легенд. И прочее.
-- Так ты морочишь мне голову, потому что я не знаю, как сказать "привет"
персидскому императору? Это, дорогой мой, как-то не убеждает. Я хочу знать,
в чем дело.
-- Упрямый и своевольный мальчишка!
-- Да, я такой.
Чиун вздохнул:
-- Ладно, пойдем. Но вопросов не задавай и под ногами не путайся!

На огромной автомобильной стоянке "Дайнакар индастриз", совсем рядом с
Эдсел-Форд-паркуэй в Детройте, суетились рабочие, пытаясь обвязать нечто
зеленой лентой.
Не будь это нечто шести футов высотой, шести шириной и пятнадцати длиной,
оно напоминало бы свадебный подарок, особенно если учесть элегантную
серебристую бумагу, в которую было упаковано.
До пресс-конференции Лайла Лаваллета оставалось пятнадцать минут, и две
дюжины только что прибывших репортеров, операторов и фотографов бродили
вокруг, гадая, что под оберткой.
-- Тачка, что ж еще! Не позвал же нас Лаваллет, чтоб продемонстрировать
холодильник!
-- Угу. Его ранили несколько дней назад, а прошлой ночью убили еще и
Мэнгена. Чего доброго, под этой штучкой -- взвод автоматчиков, и они
разнесут нас в клочья.
-- Надеюсь, начнут с тебя, -- предположил первый репортер. -- Скорее все--
таки машина, но одно точно -- запашок от нее -- мерзостный.
-- А я думал, мне кажется, -- сказал другой. -- Может, это от работяг?
-- Что ты сказал, мерзавец? -- возмутился один из рабочих.
Их было четверо, они гнездились на верху упаковки, пытаясь соорудить из
широкой зеленой ленты идеально правильный бант-цветок.
-- Ничего, -- нервно ответил репортер. -- Ничего не сказал.
-- Мы вот-вот сами задохнемся от этой тухлятины, -- скривился рабочий. --
И нравится нам тут не больше, чем вам.
-- Будто рядом с помойкой стоишь, -- пожаловался еще один журналист.
-- Ладно, не трави душу. Эй, сдвинь там еще на четверть дюйма! Нормально.
-- Рабочий взял радиотелефон, спросил в трубку: -- Ну как?
Над стоянкой появился вертолет. Ответный голос из трубки донесся даже до
репортеров:
-- Блеск. Теперь закрепляйте.
Рабочие принялись приклеивать бант клейкой лентой.
-- Черт бы побрал Лаваллета с его прибамбасами, -- пробормотал кто-то из
них.
-- А чего б вы ждали от Непризнанного Гения Автоиндустрии? -- спросил
кто-то из репортеров.
-- Ну уж не вонючих сюрпризов, -- сказал один рабочий.
-- И чадящих машин, -- прибавил второй.
Лайл Лаваллет, между тем, наблюдал за происходящим из окна высотного
здания "Дайнакар индастриз". Чувствовал он себя хорошо, ибо знал, что хорошо
выглядит. Новый корсаж для беременных, разработанный в Европе, еще на
полдюйма уменьшил его талию.
Личный консультант по внешнему виду, который в "Дайнакар индастриз"
числился координатором по дизайну, только что сделал ему омолаживающую маску
и к тому же нашел способ приклеить тот непокорный волос, который так
взволновал Лаваллета тремя днями раньше, к другому волосу, так что теперь
тому уж не выбиться и не смутить хозяина в самый неподходящий момент.
-- Чудненько, -- бормотал Лаваллет. -- Пресса почти вся собралась. Миллис
и Ривелл здесь? -- обратился он к мисс Блейз.
Его секретарша сегодня была в умопомрачительно облегающем свитере цвета
фуксии. Сначала, впрочем, она была в красном, но Лаваллет заставил ее
сменить свитер, потому что сам он был в оранжевом галстуке и, на его взгляд,
сочетание получалось кричащим. Переодеться проблемы не составляло, поскольку
Лаваллет настоял на том, чтобы мисс Блейз всегда держала в офисе дюжину
разноцветных свитеров на радость забредшим на огонек репортерам.
-- Мистер Ривелл и мистер Миллис еще не приехали, -- ответила секретарша.
-- Но я позвонила в их офисы, и там сказали, что они уже в пути.
-- О'кей. Я боялся, что они дадут отбой -- из-за того, что вчера убили
Мэнгена.
-- Нет, едут, -- сказала мисс Блейз.
-- О'кей. Пожалуйста, встретьте их внизу и усадите на помосте.
-- Хорошо. Какие-нибудь специальные места, мистер Лаваллет?
-- Да. С левой стороны.
-- Для этого есть причина? -- поинтересовалась секретарша.
-- Еще бы, -- улыбнулся Лаваллет. -- Туда ветер дует.

-- Ну и в местечко ты меня привел! -- присвистнул Римо.
-- Никто не просил тебя составлять мне компанию, -- проворчал Чиун.
-- Воняет, как на городской свалке.
-- Это потому, что собралось столько белых, -- съязвил Чиун. -- Я уже
давно заметил это их свойство.
-- А с чего это мы явились на автозавод? "Дайнакар индастриз". Сроду о
таком не слышал.
-- Я здесь потому, что это мой долг, -- сказал Чиун. -- Ты -- потому, что
ты репей.
У входа на стоянку их остановил охранник в форме и, протянув им картонку с
прикрепленным к ней списком гостей, попросил пометить свои имена.
Чиун просмотрел список сверху вниз, потом снизу вверх, поставил крестик у
какого-то имени, вернул бумагу охраннику и прошел в открытые ворота.
Охранник поглядел на имя, потом на Чиуна, потом опять на имя.
-- Что-то не слишком он похож на Роберта Редфорда, -- сказал он.
-- Грим, -- объяснил Римо, -- он сейчас без грима.
Охранник понимающе кивнул и протянул список Римо. Тот проглядел его и в
самом низу увидел аккуратно напечатанным свое собственное имя: РИМО УИЛЬЯМС.
Рядом с ним стоял крестик.
-- Меня кто-то уже отметил.
-- Ну? Дайте-ка посмотреть. Где?
-- Вот. Римо Уильямс. Это я. Видите? А рядом крестик.
Охранник пожал плечами:
-- Ну и что мне теперь делать? Знаете, по идее, каждый, кто приходит,
должен сам пометить свое имя. Так что теперь я не вправе впустить вас, пока
вы не сделаете пометку в списке. Такая здесь система, и наш долг
придерживаться ее.
-- Что за вопрос! -- сказал Римо. -- Я -- само понимание.
Взял список, поставил крестик и прошел в ворота.
Охранник взглянул на имя и крикнул вслед:
-- Рад вас видеть, мисс Уотерс! Всегда смотрю вашу передачу!
Римо догнал Чиуна, когда тот шел сквозь толпу журналистов, которых
набралось уже больше полусотни. Точнее сказать, маленький кореец не шел, а
маршировал по-командирски, властной рукой отбрасывая с пути болтающиеся на
ремнях камеры журналистов. Те было подняли крик, но тут на помост, вызвав
дружный вздох восхищения, ступила мисс Блейз. Она привела за собой Джеймса
Ривелла, главу "Дженерал автос", и Хьюберта Миллиса, президента "Америкэн
автос", и рассадила их по местам.
-- Какая грудь! -- потрясенно сказал один фотограф другому.
-- Да, ничего не скажешь, -- ответил тот, -- Лаваллет знает, где пастись.
-- Надеюсь, на этой он пасется всласть, -- вставил третий.
Чиун, остановясь у помоста, осуждающе покачал головой.
-- Никогда не понимал, что ты и тебе подобные находят в молочных железах!
-- Разве я что-нибудь сказал? -- спросил Римо.
На помосте два только что усевшихся автомагната дружно вынули и прижали к
носам свои носовые платки. Именно в этом месте вонь превосходила всякое
разумение, и Римо предложил:
-- Может, найти место, где разит меньше?
-- Дыши реже, -- посоветовал Чиун, -- это поможет тебе. И меньше болтай.
Это поможет мне.
Римо кивнул и наклонился к Чиуну:
-- Знаешь, случилась странная штука.
-- И уж, конечно, сейчас ты поведаешь мне о ней, -- съязвил Чиун.
-- Да что с тобой сегодня? Но все равно, слушай. У них в списке
приглашенных было мое имя. Ты кому-нибудь говорил, что я приду?
-- Нет. -- Чиун взглянул на Римо, а тот продолжил:
-- И кто-то поставил рядом с ним крестик. -- Римо подумал, что Чиун слегка
взбодрится, если он выставит себя дураком, и подбросил тому реплику, которая
в обычных условиях стопроцентно вызывала первоклассное оскорбление: -- Как
ты думаешь, может на свете быть кто-нибудь в точности, как я?
Он чрезвычайно удивился, когда Чиун ответил не так, как ожидалось.
-- Ты видел пометку рядом с твоим именем? -- переспросил тот.
Римо кивнул.
-- Римо, еще раз прошу тебя уйти отсюда, -- сказал Чиун.
-- Нет.
-- Ну, как знаешь. Но что бы ни произошло, не смей вмешиваться. Понял?
-- Понял. Слово чести. Что бы ни произошло, у меня связаны руки.