Коулт уже исчезли за внутренней. И снова задумчивую тишину города руин
нарушил грозный предостерегающий крик.
иначе струсишь, как эти проклятые негры.
особого энтузиазма, если не считать явного желания в душе каждого уступить
другому привилегию идти первым. Когда Тони подошел к проему, с другой
стороны стены послышался страшный шум -- жуткий хор боевых кличей, топот
ног. Раздался выстрел, потом еще один и еще.
остановились.
пустился к внешней стене.
ринулся вслед за ним. После секундного колебания Тони присоединился к
погоне. Бегущие остались лишь по ту сторону внешней стены. Там Зверев нагнал
Ивича и схватил его за плечо.
идти туда? Нас просто убили бы, как Коулта и Ромеро. Их там было слишком
много. Разве вы не слышали?
мы не должны забывать о нашем общем деле. Если нас убьют, то всему конец.
погибель?
американца, думаю, мы сможем распоряжаться его деньгами, пока известие о его
смерти не дойдет до побережья, а значит, надо постараться, чтобы не дошло.
внезапно охватившей его ярости грозно двинулся на филиппинца.
главный я. Нужен будет твой совет, тогда и спрошу.
внутренняя часть храма казалась безлюдной, и все же во мраке разрушенных
галерей улавливалось движение. Коулт оглянулся.
усмехнулся он. В ответ Коулт улыбнулся.
движется.
немного, как из темных проходов под арками и многочисленных сумрачных
дверных проемов высыпала орда омерзительных на вид мужчин, и тишину древнего
города потрясли жуткие боевые кличи.
воинов-жрецов Опара. Ромеро увидел большую группу противников, бегущих вдоль
стены огромного помещения с явным намерением перерезать им путь к
отступлению. Он развернулся и стал стрелять уже не в воздух. Сознавая всю
серьезность создавшегося положения, он стрелял на поражение, и Коулт тоже, в
результате чего раздались крики раненых и боевые кличи их товарищей.
окружение. Он открыл беглый огонь, чем сдержал наступление их фланга.
Быстрый взгляд в сторону Коулта, и Ромеро увидел, что тот удерживает свои
позиции, но в тот же миг в голову американца полетела дубинка. Коулт упал,
как подкошенный, и моментально его тело облепили страшные низкорослые жрецы
Опара.
одиночку Ромеро ничем не сможет ему помочь. Ему здорово повезет, если самому
удастся спастись. И Ромеро, не прекращая стрельбы, стал пятиться к проему.
попасть под губительный огонь страшного оружия в руках оставшегося
противника, опарцы заколебались в нерешительности.
через считанные секунды примкнул к товарищам на равнине.
его уже нет в живых.
врага. Если бы вы, ребята, поддержали нас, Коулта бы не убили, а вдвоем нам
с этими дикарями было не справиться. И вы еще обвиняете меня в трусости?
говорил, что вы трус.
скажу, Зверев, у вас этот номер не пройдет.
Опара. Зверев удрученно отвернулся от города.
Возвращаемся в лагерь.
связали за спиной руки. Он продолжал пребывать в бессознательном состоянии,
и поэтому они подняли его на плечо одного из соплеменников и понесли вглубь
храма.
был тронный зал Опара, куда его приволокли, чтобы Оу, верховная жрица, могла
посмотреть на пленника.
ноги и толкнули вперед в сторону возвышения, на котором стоял трон Оу.
или все это ему снится. Помещение огромных размеров отличалось
полуварварским великолепием, которого почти не коснулось разрушительное
действие времени.
исключительной внешней красоты, окруженную полуварварской роскошью древней
цивилизации. Свита ее состояла из неказистых волосатых мужчин и прекрасных
дев. Глаза ее, направленные на него, были холодные и жестокие, а от всего
облика веяло высокомерием и презрением. С ней разговаривал на непонятном для
американца языке приземистый воин, напоминавший фигурой скорее обезьяну,
нежели человека.
пояса длинный нож, подняла его высоко над головой и заговорила быстро и
гневно, не сводя глаз с пленника.
прищуром разглядывала девушка, недавно вошедшая в пору зрелости. Под
золотыми дисками, прикрывавшими тугие белые груди, сердце Нао трепетало от
мыслей, вызванных созерцанием этого странного воина.
слышал свой смертный приговор, вынесенный верховной жрицей Пламенеющего
Бога. Стражники препроводили его в темницу возле входа в туннель, ведущий от
площади, где совершались жертвоприношения, к подземным ходам под городом. И
так как камера находилась не совсем по землей, то через окно и решетку в
двери доходили свежий воздух и свет. Здесь охрана его оставила,
предварительно развязав руки.
Солнца, сплошные ряды галерей, поднимавшихся к вершине высоченной стены, и
каменный алтарь посреди двора. Видневшиеся на нем и на мостовой возле
основания коричневые пятна поведали ему то, что не смогли выразить
непонятные слова Оу. Он с содроганием осознал неотвратимость уготованной ему
судьбы, и внутри у него все похолодело, а по спине побежали мурашки. В
предназначении алтаря ошибиться было невозможно, особенно видя оскаленные
черепа предыдущих жертв, глядящие на него пустыми глазницами.
пока наконец не взял себя в руки и не стряхнул с себя оцепенение, и все же
безнадежность положения продолжала угнетать его. Затем он обратился мыслями
к своему спутнику и его возможной участи. Воистину, Ромеро был храбрым и
верным товарищем, -- единственным из всего отряда, который произвел на
Коулта благоприятное впечатление и с которым Коулту было приятно общаться.
Остальные же казались либо невежественными фанатиками, либо алчными
оппортунистами, в то время как поведение и манера разговора мексиканца
выдавали в нем беспечного вояку, который с радостью отдаст жизнь за всякое
дело, какое посчитает нужным в данный момент, и которому прежде всего
требовались приключения и острые ощущения. Разумеется, Коулт не знал, что
Зверев и остальные бросили его на произвол судьбы, но был уверен, что Ромеро
его не бросил, разве что только сам попал в передрягу, либо же мексиканца
убили или захватили в плен.
своем несчастье. Наступила темнота, а про него как будто забыли -- никто так
и не явился. Коулт задавался вопросом, не вознамерились ли они оставить его
вообще без пищи и воды, либо же церемонию принесения его в жертву на этом
мрачном алтаре в коричневыми пятнами планируют начать так скоро, что нет
необходимости заботиться о его физических потребностях.