почтение свое желаешь засвидетельствовать... Но и не сказала бы я, что не
прав ты в своих предположеньях -- хоть и поэтом будучи, вряд ли Медор
отвергнет зов трубы в подобный час. Нет, причина твоя не прельщает меня
объединиться с тобою для поисков в тех краях. Нужна мне еще одна, вдвое как
более веская,
исключением разве того, что хочу быть с тобой вместе, потому что просто
люблю тебя!
протянула руку.
Решено. Назначаю свиданье тебе в этом самом месте, как только паладины снова
погрузятся в сон. А теперь иди же, дабы подозреньями излишними не отягощать
их мысли.
немедля разбудит своего повелителя.
никого по такой ерунде не разбудит. Что еще?..
чувствуя нечто вроде робкой надежды, какую не испытывал с тех самых пор, как
они попали в плен к Да Дерга в Царстве Фей.
комнаты. Дыра в потолке у них над головами выпускала наружу от силы треть
всего дыма.
продолжительному сну, принялся старательно разматывать свой
красно-сине-коричневый шарф. "Школа", -- коротко заметил он при виде
заинтересованного взгляда Ши, после чего счел нужным добавить:
Пришлось вот на шарф цвета перенести.
прочим, древнейшая из всех существующих. Чудесная это штука -- система
публичных школ, хотя черт ее знает, что с ними будет со всем этим
социализмом!
Ши ощутил, что на сей раз избрал далеко не лучший путь общения с сильными
мира сего. Прежде чем ему удалось загладить возникшую неловкость, Ринальд
поднял голову с соломы, на которой он уже успел устроиться:
честным людям!
действительно в случае чего нас не обскачет. Конечно, ты человек чести и
вообще неплохой малый, но в этом-то вся и загвоздка.
свой огромный меч, острие которого тут же нацелил на Ши.
Твои члены чугунны, твои веки свинцовы, Ты вялый, ты дряблый, обмякший и
сонный...
изо всех сил старался сохранять ясность мысли и лихорадочно подыскивал
подходящие противодействующие чары. Вот эти, с бумажкой... нет, это просто
против слабости... опять не то... рассуждения его понемногу теряли
связность.
тяжело отвести взгляд от пальцев Астольфа, делавших пассы. Почти так же
тяжело, как изобрести какие-то контрмеры. В конце концов...
Точно, "Ким" -- там какой-то мальчишка использовал таблицу умножения.
Небольшая удача влила в него новые силы. Трижды три -- девять... Если только
получится продержаться... Эта часть слишком уж простая... шестью семь --
сорок два, шестью восемь... Заклинание все монотонно звучало, словно конца у
него не было... одиннадцать на тринадцать -- сто сорок три...
сознанием, трудясь над "семью четырнадцать". Приглушенно прозвучал голос
Ринальда, словно паладин говорил через меховую шапку:
завтрашнего, -- отозвался Астольф. -- Я ему будь здоров какую дозу закатил.
перевернувшись, и меньше чем через минуту раздался тот самый чудовищный
храп, который недавно спровоцировал Роланда дать шлепка его источнику.
Астольф наконец улегся и позволил бы ему как следует его поскрести, не
рискуя быть замеченным. Потом зачесались брови, потом отдельные места на
лице, да так жутко, что он принялся конвульсивно гримасничать, дабы
избавиться от этого ощущения. Астольф перевернулся на другой бок, и Ши
неподвижно застыл, размышляя, не захрапеть ли для убедительности. От этой
идеи он отказался и обнаружил, что чесотка уже заползла в глубь левого уха.
Астольф сделал еще один оборот, облегченно вздохнул и, похоже, задремал. Но
прошло еще добрых десять минут -- каждую из которых Ши старательно отсчитал
-- прежде чем он отважился открыть глаза.
заметно выделялся серый прямоугольник. Снаружи, должно быть, решил он,
начинался рассвет -- луна уже давно скрылась. В темноте хижины неотчетливо
выделялись три более темные фигуры, но лежали они абсолютно неподвижно. Под
аккомпанемент ринальдова храпа размеренно посвистывали двое остальных. Спали
они как убитые, но он решил понапрасну не рисковать и снова только минут
через десять в порядке эксперимента вытянул руку. Темно-серый силуэт двери
внезапно озарила ярко-голубая вспышка. Где-то вдалеке мягко проворчал гром.
собственной удачливости и погоды. Если гроза движется сюда, то через дыру в
крыше дождь зальет хижину и неминуемо разбудит Астольфа, а скорее всего, и
Роланда. Если и надо было удирать, то именно сейчас.
подушкой чалму. При следующем раскате грома он торопливо скатился с лесенки,
сделал два осторожных шажка и сдернул с колышка в стене верхнюю одежду. Еще
два шага -- и он оказался на улице.
грохот оказался куда более продолжительным, раскатившись где-то совсем
рядом. По улочке деревеньки промчался первый пыльный вихрь. Гиппогриф
громоздился там, где оставил его Астольф, опустив башку и прикрыв глаза. При
каждой вспышке он пугливо вздрагивал, перья его трепетали под порывами
ветра. Когда Ши прикоснулся к нему, одурманенный колдовством Астольфа зверь
даже не поднял головы. Снимать чары наобум означало бы напрасную потерю сил
и времени, а может, требовало и несколько большего искусства, чем он
обладал. По руке его ударила первая крупная капля.
со стороны хижины донесся чей-то крик, и, отбросив всякие сомнения, он
завернулся в джеллабу и в тот самый момент, когда на землю обрушился ливень,
бросился вдоль улицы к дереву Бельфебы. Как только он очутился в тени
деревьев, она выступила ему навстречу -- свежая, бодрая и совершенно
невозмутимая, несмотря на проливной дождь.
балахон и набрасывая на нее. -- Как будем отсюда выбираться?
сторону и тихонько просвистела какой-то ритмичный мотивчик в минорном ключе,
который почти заглушили шорох листьев и потрескивание веток.
увидел на фоне деревни какие-то движущиеся фигуры.
чей-то голос прокричал:
странно запинался.
скакать!
вспышка показала, что голоса принадлежали кентаврам. Тот, что двигался
впереди, с седой бородой, спросил:
кто же? И его следует нам забрать отсюда тем же самым образом?
смерть, брать с собою никого, кто не достиг уровня трех великих тайн!