Орда, томительное сидение в Кракове... А кругом гомонили, кричали, пили и
ели бывшие соратники, хлопали друг друга по плечам, не соблюдая чинов и
званий, вспоминали живых и мертвых, плакали, не стыдясь слез, и опять
пили... И было хорошо!
Али бился с кем?
постепенно стих) начал сказывать о трупах с зажатыми между бревен руками,
о плотнике, которого он пытался вызволить из страшного капкана... Шум
совсем затих. Княжич Василий сидел, сведя брови хмурью и пристально глядя
на Ивана.
прошла тишина, и вновь загомонили возмущенно:
дай достойно умереть, хоша во брани, хоша и на плахе!
что и на бою! - спорили долго.
винясь, Иван. Его вновь затискали, стали бить по плечам, утешая и
уговаривая. Потом снова пили, пели хором, уже упившиеся, с голосами
вразброд. Кто-то начал было плясать, да бросил - закружило голову.
рукой:
Не ведаю, как я там по записи, а отец заложился митрополиту с родом
своим... Дак потому... Под Пименом али Киприаном не хочу быть!
трудноту.
ходить не пристало, хоша и у владыки самого!
Иваном подхватили напев, и сам княжич повел высоким голосом:
будет вновь бескрайнее серебряное море ковылей, и лихие всадники на
низкорослых косматых конях поскачут встречь. Все будет! Но они сейчас
вспоминают минувшее, предчувствуя новые походы и бои. И они рады, что
опять все вместе, все оставшиеся в живых. А песня зовет, уравнивая боярина
и княжича с простым кметем, зовет в далекий простор, в неоглядные дали, по
которым скорбит душа и куда уходят юные, чтобы не возвратиться назад.
утесненный Ягайлою, вновь бежал к орденским немцам.
мне было выдать замуж, за кого я хотел, боясь, чтоб я, таким образом, не
приобрел друзей и единомышленников, хотя многие соседние князья просили ее
руки. Одним словом, я был точно невольник в распоряжении Ягайлы, а брат
его, Скиргайло, господин моих родных Трок, покушался на мою жизнь>.
предыдущие. Ягайло изнемог первый и уступил, вручив Витовту управление
Литвой. Братья помирились опять, и опять за счет немцев.
Ягайло так и умрет, не оставив мужского потомства, то его выберут польским
королем? Во всяком случае, он сумел чуть не всех малопольских панов
перетянуть на свою сторону и повести за собой на битву противу татар...
Несчастную, проигранную им битву!
Александр-Витовт, стояли бок о бок, с полками, на поле Грюнвальда против
всех сил немецкого ордена. И скакали всадники, сшибались облитые железом
воины, и бежали рати, и крик, и грохот битвы достигали небес, и, наконец,
благодаря упорству Витовта, стойкости смолян, а также доблести польских
рыцарей, немецкий непобедимый строй рухнул, бежали вспомогательные полки,
а цвет орденского рыцарства во главе с магистром лег целиком на поле
боя...
смерти брата, ждал, что паны его сделают королем, и дождался было, но
война задержала на три года его посланцев в Рим с уже полученною короной,
и Витовт, не дождавшись, умер. Корону же довезли только до Кракова, дабы
не отдавать в Литву.
в немецком плену, после последней его измены Ордену, и так, ничем,
окончились все гордые замыслы этого несомненно талантливого полководца и
политика, который лишь одного не учел, воплощая свои великие замыслы:
бренности жизни человеческой и обязательного ее конца, для всех, и великих
и малых, в свой, неотменимый час, ведомый (к счастью для людей!) одному
Господу.
тридцати лет, от родильной горячки. Вторая, нелюбимая жена принесла ему
только одну девочку. Потом была третья, любимая, и только четвертая жена
(Ягайле-Владиславу шел уже семьдесят пятый год!) сумела, к ярости Витовта,
родить сыновей и тем продолжить династию Ягеллонов.
полудня, часами просиживал за обеденным столом, где подавалось до
шестидесяти перемен, хотя личная роскошь в повадках и платье была вовсе
чужда Ягайле. В обиходе носил он, чаще всего, простой серый тулуп.
Единственное, что занимало его до страсти, это была охота. Он мог сутками
не слезать с седла, мокнуть и мерзнуть, загоняя псарей и доезжачих,
которых зато постоянно награждал и одаривал. Он опрометью скакал на коне,
не ведая устали, до самой старости и даже сломал ногу во время охоты, едва
ли не на семидесятом году жизни. Занимался ли Ягайло делами правления?
Скорее всего, нет. Мать его, русская княгиня Ульяния, женив сына на
польской королеве, ушла в монастырь. В Краковском соборе сохранено
каменное изображение короля Владислава. Длинное лицо, высокий облыселый
лоб, крупные губы сложены в легкую брюзгливую усмешку. В этом лице нет
решительности, не прочесть в нем ни мужества, ни ума, но оно запоминается
чем-то неясным: оно очень знакомо и напоминает кого-то, уже виденного
тобой. Быть может, счастливая к нему в течение всей его жизни судьба
наложила свой отпечаток на это чело?
польский трон? Обручальное кольцо, полученное им от Ядвиги, Ягайло
проносил, не снимая, всю жизнь. И только перед самой кончиной снял кольцо
с пальца:
одному из любимейших своих приближенных. - Возьми его и отнеси краковскому
епископу Збигневу!
__________________________________________________________________________