зеле" то в Люксембурге, побирался крохами по дворам Германии, но между
братом и сестрой не возникло даже переписки. Один только раз принц про-
сил у сестры денег для голодающих в Ангальт-Цербсте, но императрица де-
нег не дала, а на всю просимую сумму закупила для своих земляков хлеба.
И отправила с обозом: пусть едят! "Знаю я, как деньги в руки давать этим
принцам, - говорила она. - Жена моего братца туфель да тряпья себе наку-
пит, а обыватели хлеб только во сне увидят...". Однако с помощью Марии
Федоровны ее немецкие родственники, тихо и незаметно, как вода в кора-
бельные трюмы, просачивались в Россию через всякие щели и дырочки. После
путешествия по Европе великокняжеская чета затихла в Павловске, подальше
от императрицы, а друзей Павел с Марией отвадили от себя, чтобы не пов-
торилось истории с Бибиковым (умершим в Астрахани) и князем Куракиным
(сосланным прозябать в деревню). А ведь Екатерина еще не все о них зна-
ла! Не знала и того, что ее невестка наделала колоссальных долгов, желая
обеспечить многочисленную родню в Монбельяре... "Малый" двор все больше
запутывался в долгах. Конечно, и Павел и Мария надеялись расплатиться с
кредиторами только в том случае, если Екатерина вытянется в гробу, а они
будут коронованы на престоле. Однако, судя по очень бодрому настроению
императрицы, о смерти она не помышляла, напротив, похвалялась железным
здоровьем, отличной памятью и неустанными заботами... Павел между тем
изнывал от нетерпения, жаждая кипучей государственной деятельности и
большой власти. Жене он жаловался:
седству с резиденцией матери! Ах, как бы я хотел укрыться подальше от
нее-за лесами, за болотами...
набранные из морской пехоты Балтийского флота. Муштруя их с тростью в
руках на своем дворе, Павел не испытывал удовольствия, раздражался:
и закупил солдат в германских княжествах. Что взять с этих русских? А
наемники служат отлично...
матери Гатчину, выкупленную ею у братьев Орловых. Тихие озера, густые
леса, вокруг тишина и безлюдье.
"Мунстр" по всем правилам прусской науки производили поручик Мей и капи-
тан Штейнвейер - экзерцирмейстеры! Откуда они взялись на святой Руси,
теперь сам черт не рцзберст. Но явились в Гатчине, будто из-под земли.
Зато и мунстровали исправно. Так зарождалась будущая "Гатчинская" ар-
мия...
ра, царит злостное грабительство, но даже взяточники, строя особняки,
украшают фронтоны их надписями: "ЩЕДРОТАМИ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИК1Я". Ход мыс-
лей императрицы складывался в необычном порядке: "Большое воровство, в
отличие от воровства малого, есть прямое доказательство тому, что казна
моя неисчерпаема".
скрип их не мешал мне спать...
ний, комбинаций. Даже перлюстрацию она сумела использовать в обратном
направлении. Зная, что ее письма тоже вскрываются за границей, Екатерина
в частной переписке не раз излагала важные проблемы в политике, заведомо
уверенная, что ее мысли отразятся в политике Версаля или Стокгольма. Ча-
ще всего она прибегала к услугам берлинской почты:
мерману, что здоровье мое отличное, но оно еще больше окрепнет, если по-
сол Герц не будет раздражать мои нервы. И уверена, что от Герца в Петер-
бурге духу не останется...
при всем практицизме Екатерина не заметила угрозы от "Гатчинской" армии:
она увидела в ней лишь забаву своего сына и не сообразила, что в Гатчине
зарождалась новая идеология, новейшая политика, чуждая не только ей лич-
но, но и противная русскому государству... Допустив оплошность с Гатчи-
ной, императрица проглядела и шашни Безбородко...
драгоценности, запросила у него в подарок еще и... земли! Екатерина хва-
тилась, но было уже поздно: внутри России образовалась, пусть небольшая,
территория, принадлежавшая иностранной подданной. [33]
цать четыре часа и более не пускать обратно! - Затем, призвав к себе
разжиревшего селадона, она сказала, что с ним деликатничать не станет: -
Люди мы свои, а потому... Затвори-ка двери покрепче!
чистого сердца надавала ему оглушительных затрещин.
размещались всякие непотребные дома. Совет дала хороший, но запоздалый:
Безбородко там уже побывал!
веке восемнадцатом люди русские просыпались, когда спать ложились? Ка-
лендарный вопрос во все времена истории был насущен, ибо от него во мно-
гом зависят успехи и благополучие человеческой жизни. Сигналом к пробуж-
дению предков всегда были петухи и восход солнца - летом; зимою же вста-
вали при свечах (баре) и при лучинах (подневольные). Ужинали на закате
солнца, чтобы с последними лучами его все убрать со стола. Оставлять же
стол неприбранным на ночь - домового кормить!
осуждалось старыми людьми.
плотью сохраняй в спокойствии дух свой.
обеднями. Деловая жизнь государства начиналась спозаранку. Раннее про-
буждение императрицы не было ее личной заслугой. Военные являлись к пол-
кам в шестом часу утра, когда солдаты уже встали. Гражданские чины отк-
рывали доступ в канцелярии около семи. Многие ничем не занимались, а
только присутствовали, служебное помещение в те времена называлось "при-
сутствием". В служебных формулярах так и писалось, допустим: "В чине
коллежского секретаря присутствовал четыре года в Соляной конторе". Сле-
дуя регламенту, в час пополудни всякая служба прекращалась. В гости хо-
дили обычно к шести часам вечера. Если кто опаздывал, получал замечание:
красоту для женихов, иногда позволяли себе еще понежиться в постели пос-
ле всеобщего пробуждения.
лось даже и у дворян стыдом при огне ужинать".) Врачи времен Екатерины
следили за дневным распорядком, нарушению его приписывали болезни, в
книгах и лекциях проповедовали, что даже три часа дня для обеда - уже
поздно, а после трех - вредно. В режиме суток изменения начались не сни-
зу, не от народа, а сверху-от разгульной гвардии, от картежной игры, от
повадок аристократии, от привычек придворных. Странно, но так: режим
русского народа был круто нарушен в Отечественную войну 1812 года, ритм
жизни поколебался в 1825 году-возникли большие социальные перемены, это
был год восстания декабристов...
поднять шлагбаум на заставе, крикнул стражам:
обоз скрипучих телег, на которых с женами и детишками ехали на новые
места тысячи мастеровых - с пилами, топорами и сверлами. Ушаков велел
матросам разуться, а если в деревнях сыщут лапти, советовал идти в лап-
тях.
горшок с редкостной тогда геранью, возле тележных колес бежали домашние
собачки, из мешков торчали головы удивленных котов. Матросы топали по
обочинам, а вдоль тракта сновали кареты, пассажиры спрашивали:
настежь, воры играли с проезжими в зернь и карты, цыганки, наехавшие из
Молдавии, шлялись меж домов, таская белье с заборов, ворожили судьбу
парням и девкам, а бедовые валдайские бабы, славные красотой и рас-
путством, заманивали матросов сладкими пряниками...
Россия была тогда богатейшей медовой страной, иные мужики до ста ульев
держали в хозяйстве, а помещики имели пасеки до пяти тысяч ульев, - от
этого изобильная душистая река текла по стране, а воск в церквах, для
свечей нужный, мерили в ту пору пудами. По вечерам, в раздолье степей
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Панов Вадим
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Емилина Ника