превратился сейчас в типичного хозяйственника: заготавливыает в огромных
количествах продукты питания, способные долго сохраняться, а также самую
разнообразную штатскую одежду, вплоть до рабочей. И, очевидно пытаясь
скрыть свою обиду на то, что ему поручили столь непривлекательную работу,
делает вид, будто у него задание особой секретности и важности.
нет на карте, или в такие места, где, по-моему, и селений никаких нет. Да,
еще что интересно, - Генрих усмехнулся, - в свое время закрыли все
кустарные предприятия, изготовлявшие игрушки, вечные ручки и всякие там
предметы домашнего обихода. А теперь, представь, они снова работают, но
режим на них такой же секретности, как на военных заводах.
озабоченно: - Если тебе, Генрих, не удастся записать названия всех
пунктов, куда Вилли направляет снаряжение, надо будет постараться
сфотографировать карту, на которой эти пункты помечены. И как это ни
трудно, но необходимо добыть один из образцов таких секретных изделий. И
будь осторожен, Генрих, когда возьмешь в руки подобную игрушку.
Иоганн. - Фашистские летчики уже разбрасывали такие вещички над советскими
городами, и дети, подбирая их, гибли от взрывов.
размещения складов? Их же, по-моему, сотни. Может, лучше узнать, где
находится базовый склад?
количество - сейчас не имеют никакого значения. Главное - установить, для
кого и для чего они предназначены. Зная пункты, мы сможем это выяснить.
объездить их, и полугода не хватит.
это сделать.
- сказал Иоганн.
у него с того момента, когда Густав поручил ему собрать для самого
рейхсфюрера книги на определенную тему.
об этом станет известно кому-либо, кроме тех, кто выполнял поручения того
же характера.
настоял, чтобы Иоганн сейчас же приехал к нему.
приезжайте немедленно! - Было слышно, как, стоя у телефона, он топал ногой
от нетерпения.
такое время вдруг ликующий нацист - на это уникальное зрелище стоило
подивиться.
гестаповского мундира.
столе стояло несколько бутылок дорогого вина, только что откупоренных, - в
знак уважения к высокому гостю.
положил ее на сервант.
гауптшарфюрер. А Хакке - он кто? - Показал вытянутый мизинец, усмехнулся.
- Но, знаете, мой дорогой, чем выше пост занимает человек, тем меньше он
знает и видит. А мы, мелюзга, повсюду, и, встречаясь, усиками пошевелим,
как муравьи, и готово, всесторонний обмен информацией. - Произнес
уважительно: - Я знаю подробности всех ваших злоключений и горжусь вашей
стойкостью. Наш шеф господин Мюллер сказал, что таких людей, как вы, надо
хоронить в мраморном мавзолее.
насолить Шелленбергу: он его не любит. Да и за что любить? Подумаешь,
магистр юридических наук! Кормили его эти науки! С тысяча девятьсот
тридцать четвертого года - шпик СД в рейнских университетах.
своего шефа. Но, уверяю вас, служба в гестапо имеет свои особые
преимущества.
в гестапо образованный человек - фигура. Он сумеет не только, как все мы,
выбить кулаком мозги, но и вложить вместо них подследственному такое, что
тот был бы рад, если бы его поскорее повесили.
Боннского университета. Образованный человек. Обрабатывали мы одного
журналиста. Кожа клочьями, но ничего, молчит. Крейн приказал его
выпустить. Показался этот журналист своим знакомым в Берлине, все узнали,
что он на свободе, а потомы тихонечко снова его взяли. И штурмфюрер
собственноручно написал несколько статей и опубликовал за его подписью. Но
только в нашем духе. Узнал журналист - сам в камере повесился. Вот это
мина! Но чтоб такую мину подложить, нужна культура. Так что вы подумайте,
- многозначительно сказал Хакке. Помолчал, добавил внушительно: - Вот
доктор Лангебен был тайным эмиссаром Гиммлера в секретных переговорах с
Даллесом. А мы, гестаповцы, раз - и арестовали его, когда он вернулся из
Швейцарии в Германию И что же? Рейхсфюрер не захотел из-за него раскрывать
свои интимные секреты. Повесили. - Вздохнул. - В политической
загранразведке служить - все равно что блох у волка вычесывать. А в
гестапо сейчас колоссальные перспективы. - Наклонился, сообщил
значительным тоном: - Имею точные сведения: множество руководящих деятелей
СС зачислено сейчас в списки участников заговора против фюрера. А еще
больше заведено следственных дел на крупнейших функционеров партии. И их
имена даже стали известны англичанам и американцам. Сам по радио слышал -
восхваляли их союзники за борьбу с Гитлером.
свободе?
ликовал, пускал пузыри, надеялся: возьмут их - и откроется перспектива
занять место повыше. - Стукнул себя кулаком по толстому колену и, морщаясь
от боли, воскликнул: - А я-то, я-то думал, пойду теперь вверх по лесенке!
А они что же? Выходит, начальники себе убежище подготавливают. Участники
Сопротивления! А меня, старого нациста, под ноги бросят!
из орбит. Он потерял всякую власть над собой и, склонившись к Вайсу,
истошно, неудержимо говорил, захлебываясь словами, как в горячечном бреду:
пышностью: венки от партии, от СД и СС, от имперского руководства. Речи. С
женой и детьми истерика. В тот же вечер я к ним на виллу пришел с визитом
- выразить соболезнование. Сидят ужинают. На лицах такое спокойствие,
будто ничего не произошло. В столовой сигарой пахнет, окурок в пепельнице
дымится. А у них в семье, кроме самого Лейнера, никто и не курил.
возразил Хакке. - Нет, не показалось! За одну эту неделю восемь таких
скоропостижных смертей! И все покойники накануне своей внезапной кончины
почему-то аккуратно сдали ключи от служебных сейфов тем, кто потом их
заменил. Это откуда же такая предусмотрительность?
Вайс.
себя. Вот, слушайте. В расово-политическом управлении партии была заведена
картотека на самых чистейших арийцев, элиту нации. Профессора неоднократно
вымеряли их циркулями и всю их родословную расписали. А теперь карточки
сменили. И знаете, кем они числятся? Они записаны как евреи. А?! Как
евреи! Это зачем же? Из концентрационного лагеря для евреев в Блехамере
привезли в партийную канцелярию документы, одежду с красными крестами на
спинах и желтыми полосами. И столько комплектов в брезентовых мешках
привезли, сколько в картотеке вместо лучших наци стало числиться евреев.
они на все идут.
Громыко Ольга
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Куликов Роман
Володихин Дмитрий