кубки вина, заедая выпитое здоровенными кусками мяса и рыбы. Сомрис ела и
пила умереннее, время от времени бросая взгляды на Конана. Киммериец
выглядел невозмутимым. Скрестив на груди могучие руки, он бесстрастно
глядел на разгорающуюся вакханалию.
телосложения девицы пытались выяснить между собой отношения, третья
намеревалась разнять их с помощью ножа, остальные громко требовали музыки
и развлечений. Сомрис обернулась к Опонте и что-то шепотом приказала ей.
Кивнув, девушке вышла за дверь.
различные трубы и дудки, а также странные инструменты, подобных которым
киммериец никогда не видел. Основу их составляла полая изнутри деревянная
емкость с отверстием посередине. Сбоку к емкости была приделана
выструганная из дерева планка с натянутыми жилами. Когда пальцы касались
этих жил, инструмент издавал своеобразный, очень мелодичный звук.
вендийскую. Под тихие звуки флейт на середину залы выскользнули два
смуглолицых юноши. Они были совершенно наги, если не считать браслетов и
серебряного обруча на поясе. Извиваясь гибкими телами, они начали
страстный, граничащий с непристойностью танец, подобный тем, что танцевали
в Хоршемиже бесстыжие котхийки. Амазонки смотрели на юношей с плохо
скрываемым вожделением. Конан яростно сплюнул и тут же поймал на себе
насмешливый взгляд царицы.
достаточно. Хватит терпеть издевательства и унижения, которым в лице
аквилонского короля подвергается весь род мужской. Взяв бокал царицы,
варвар демонстративно медленно поднес его к губам. Он еще пил, а музыка
уже затихла. Амазонки точно по команде повернули головы к Конану. Глаза их
налились бешеной кровью.
Пирующие повскакали со своих мест и бросились к киммерийцу. Началась
суматоха. Слуги и музыканты, опасаясь как бы пьяные валькирии не
разделались заодно и с ними, разбегались во все стороны. Жрец пискнул и
юркнул под стол. Туда последовала и царица Сомрис, решившая не искушать
судьбу.
полупьяными девицами, подступавшими к нему с ножами. Слегка охнув от
натуги, киммериец поднял массивный, обитый бронзой стол и бросил его в
гущу амазонок. Количество нападавших сократилось по крайней мере вдвое. Не
менее десяти женщин оказались на полу с переломанными конечностями и
пробитыми черепами, многие другие при проявлении столь невероятной силы
мгновенно протрезвели и отступились от варвара. Но около двадцати
озверелых вакханок продолжали лезть на него, намереваясь проткнуть гиганта
ножами.
Покрытое золотом и драгоценными камнями, оно весило немногим меньше, чем
стол, однако варвар орудовал им с поразительной легкостью. Движение влево
и три амазонки повалились на пол с разбитыми черепами, затем кресло
полетело направо, повергнув еще двух. Смеясь, Конан вертел
импровизированным оружием перед собою, прорубая целые просеки в рядах
нападавших.
состоянии причинить вред гиганту-киммерийцу. Несколько девушек бросились
из залы с намерением принести луки, но в этот момент на сцене появилось
новое лицо.
была невероятно огромна, превосходя ростом даже киммерийца. Ее руки и ноги
походили на столбообразные конечности яфантов, отвратительное жирное лицо
было похоже на жестокую маску. Всем своим обличьем она напоминала
гориллообразного душегуба-шемита, с которым Конану пришлось однажды
вступить в смертельный бой в Замбуле. Лишь огромная, словно половинка
гигантского арбуза грудь свидетельствовала о том, что перед киммерийцем
все же женщина.
жутковато-черные глаза обежали хаос свалки, затем ощупали Конана. Зычный,
подобный львиному рыку голос всколыхнул воздух.
принять величественный вид.
на терсиях!
кошку. Женщина-чудовище осталась спокойна.
исковерканной мебели. Отовсюду неслись приглушенные стоны. Некоторые из
пострадавших амазонок пытались подняться и тут же с криком падали на пол.
- Он заслуживает смерти.
амазонки, словно забыв о колоссальной силе гостя, стали вновь приближаться
к нему, угрожая ножами. Конан казался совершенно спокойным. Лишь слегка
побелевшие пальцы, крепко вцепившиеся в ножку кресла, выдавали его
напряжение.
то это произойдет по моей воле. Я сама решу какую казнь ему уготовить. И
не смей, Горгия, лезть в мои дела! Возвращайся в лес. Там твое место!
Конана. И было в ее глазах нечто такое, что Конан понял - их пути еще
пересекутся.
менее просторную и менее светлую. И с крепкими запорами. Он не пытался
сопротивляться, когда царица приказала взять его под стражу, так как
чувствовал, что Сомрис на его стороне.
Перед тем как захлопнулась медная дверь, чья-то заботливая рука вбросила
под его ноги теплый меховой плащ. Конан поблагодарил неведомого друга и
улегся на узкую деревянную скамью, подложив под себя одну половинку плаща
и укрывшись другой.
засовы и в камеру втолкнули жреца, что присутствовал вместе с Конаном на
пиру. На этот раз он был без греческого плаща. Всю его одежду составляла
крохотная набедренная повязка, совершенно не прикрывавшая сытую задницу.
Жрец был явно оскорблен тем как с ним обращаются. Погрозив захлопнувшейся
двери кулаком, он пробормотал:
Жрец не слишком понравился Конану, но повинуясь чувству мужской
солидарности киммериец освободил часть скамьи и жестом указал товарищу по
несчастью, что он может присесть.
конанова плаща. - Меня зовут Кхар Уба. Я жрец Черного Ормазда и состою на
службе у этих идиоток.
неизменно изображался на настенных росписях в белых одеждах. Черным был
цвет Аримана.
странах, но это чрезвычайно могучий бог.
занялась розоватым пламенем.
меня перстень. Без него демон не будет выполнять моих приказаний.
королевском дворце в Тарантии. Вместо этого он смачно стукнул жреца
ладонью в ухо. Тот отлетел в противоположный угол камеры и впечатался в
стену.