Чтение 195–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

Затем он провел Андреа в гостиную и, случайно или с умыслом, притво-
рил за ним дверь таким образом, что с того места, где сидели Монте-Крис-
то и баронесса, ничего не было видно; но так как барон прошел туда сле-
дом за Андреа, то г-жа Данглар, по-видимому, не обратила на это обстоя-
тельство никакого внимания.

Вскоре граф услышал голос Андреа, поющего под аккомпанемент рояля ка-
кую-то корсиканскую песню.

В то время как граф с улыбкой слушал эту песню, забывая Андреа и
вспоминая Бенедетто, г-жа Данглар восхищенно рассказывала ему о самооб-
ладании ее мужа, который в это утро потерял из-за банкротства какой-то
миланской фирмы триста или четыреста тысяч франков.

И в самом деле, барон заслуживал восхищения; если бы граф не услышал
этого от баронессы или но узнал одним из тех способов, которыми он узна-
вал все, то по лицу барона он ни о чем бы не догадался.

"Вот как! - подумал Монте-Кристо. - Ему уже приходится скрывать свои
потери; еще месяц назад он ими хвастался".

Вслух он сказал:

- Но, сударыня, господин Данглар такой знаток биржи, он всегда сумеет
возместить на ней все, что потеряет в другом месте.

- Я вижу, вы разделяете всеобщее заблуждение, - сказала г-жа Данглар.

- Какое заблуждение? - спросил Монте-Кристо.

- Все думают, что господин Данглар играет на бирже, но это неправда.

- Ах, в самом деле, сударыня, я вспоминаю, что господин Дебрэ говорил
мне... Кстати, куда это девался господин Дебрэ? Я его не видел уже дня
три-четыре.

- Я тоже, - сказала г-жа Данглар с изумительным апломбом. - Но вы на-
чали что-то говорить и не докончили.

- О чем же я говорил?

- Что Дебрэ сказал вам...

- Да, верно; Дебрэ сказал, что это вы поклоняетесь демону азарта.

- Да, признаюсь, одно время так и было, - сказала г-жа Данглар, - но
теперь меня это больше не занимает.

- И напрасно, сударыня. Знаете, ведь судьба изменчива, а в спекуляци-
ях все зависит от удачи и неудачи. Будь я женщиной, да еще женой банки-
ра, как бы я ни верил в счастье своего мужа, я бы непременно составил
себе независимое состояние, даже если бы мне для этого пришлось доверить
свои интересы незнакомым ему рукам.

Госпожа Данглар невольно вспыхнула.

- Да вот, например, - сказал Монте-Кристо, делая вид, что ничего не
заметил, - вы слышали об удачной комбинации, которую вчера проделали с
неаполитанскими бонами?

- У меня их нет, - быстро ответила баронесса, - и даже никогда не бы-
ло; но, право, мы уже достаточно поговорили о бирже, граф; словно мы с
вами два маклера. Поговорим лучше об этих несчастных Вильфорах, которых
так преследует судьба.

- А что с ними случилось? - спросил Монте-Кристо с полнейшей наив-
ностью.

- Да вы же знаете, господин де Сен-Меран умер через три или четыре
дня после своего отъезда, а теперь умерла маркиза, через три или четыре
дня после своего приезда.

- Ах, да, я слышал об этом, - сказал Монте-Кристо. - Но, как говорит
Клавдий Гамлету, это закон природы: отцы их умерли раньше их, и им приш-
лось их оплакивать; они умрут раньше своих сыновей, и их будут оплаки-
вать их сыновья.

- Но это еще не все.

- Как, не все?

- Нет. Вы знаете, они собирались выдать замуж свою дочь...

- Да, за господина Франца д'Эпипе... Разве свадьба расстроилась?

- Говорят, вчера утром Франц вернул им слово.

- Да неужели?.. А какая причина разрыва?

- Неизвестно.

- Что вы говорите, боже милостивый! А как переносит все эти несчастья
господин де Вильфор?

- По своему обыкновению - как философ.

В эту минуту возвратился Данглар.

- Что это, - сказала баронесса, - вы оставляете господина Кавальканти
одного с вашей дочерью?

- А мадемуазель д'Армильи, - сказал барон, - за кого вы ее считаете?

Затем он обернулся к Монте-Кристо:

- Милейший молодой человек этот князь Кавальканти, правда, граф?..
Только князь ли он?

- За это я не поручусь, - сказал Монте-Кристо. - Мне представили его
отца как маркиза, так что он, по-видимому, граф; но мне кажется, он и
сам не особенно претендует на княжеский титул.

- Почему же? - сказал банкир. - Если он князь, то ему нечего это
скрывать. У каждого свои права. Не люблю, когда отрицают свое происхож-
дение.

- Ну, вы известный демократ, - сказал с улыбкой Монте-Кристо.

- Но послушайте, - сказала баронесса, - в какое положение вы себя
ставите, если бы вдруг приехал де Морсер, он застал бы господина Ка-
вальканти в комнате, куда ему, жениху Эжени, никогда не разрешалось вхо-
дить.

- Вы совершенно верно сказали "вдруг", - возразил банкир. - По совес-
ти говоря, мы его так редко видим, что он, можно сказать, действительно
появляется у нас только вдруг.

- Словом, если бы он явился и увидел этого молодого человека подле
вашей дочери, он мог бы остаться недоволен.

- Недоволен, он? Вы сильно ошибаетесь! Господин виконт не оказывает
нам чести ревновать свою невесту, он ее не так сильно любит. Да и что
мне за дело, будет он недоволен или нет?

- Однако наши отношения...

- Ах, наши отношения; угодно вам знать, какие у нас с ним отношения?
На балу, который давала его мать, он только один раз танцевал с моей до-
черью, а господин Кавальканти три раза танцевал с ней, и он этого даже
не заметил.

- Господин виконт Альбер де Морсер! - доложил камердинер.

Баронесса поспешно встала. Она хотела пройти в маленькую гостиную,
чтобы предупредить дочь, но Данглар удержал ее за руку.

- Оставьте, - сказал он.

Она удивленно взглянула на него.

Монте-Кристо сделал вид, что не заметил этой сцены.

Вошел Альбер: он был очень красив и очень весел. Он непринужденно
поклонился баронессе, фамильярно Данглару и дружелюбно Монте-Кристо; по-
том обернулся к баронессе:

- Позвольте спросить вас, сударыня, - сказал он, - как себя чувствует
мадемуазель Данглар?

- Отлично, сударь, - быстро ответил Данглар, - она сейчас занимается
музыкой в своей маленькой гостиной вместе с господином Кавальканти.

Альбер остался спокойным и равнодушным; быть может, в нем и шевельну-
лось что-то вроде досады, но он чувствовал, что Монтекристо смотрит на
него.

- У господина Кавальканти прекрасный тенор, а у мадемуазель Эжени ве-
ликолепное сопрано, не говоря уже о том, что она играет на рояле, как
Тальборг. Это, должно быть, очаровательный концерт.

- Во всяком случае они прекрасно спелись, - сказал Данглар.

Альбер, казалось, не заметил этой двусмысленности, настолько грубой,
что г-жа Данглар покраснела.

- Я тоже музыкант, - продолжал он, - так по крайней мере утверждали
мои учителя; но вот странно, я никогда не мог ни с кем спеться, с сопра-
но даже меньше, чем с какими-нибудь другими голосами.

Данглар кисло улыбнулся, как бы говоря: "Да рассердись же!"

- Так что вчера, - сказал он, видимо, все-таки надеясь добиться свое-
го, - князь и моя дочь вызвали общее восхищение. Разве вы вчера не были
у нас, сударь?

- Какой князь? - спросил Альбер.

- Князь Кавальканти, - отвечал Данглар, упорно величавший Андреа этим
титулом.

- Ах, простите, - сказал Альбер, - я не знал, что он князь. Так вчера
князь Кавальканти пел вместе с мадемуазель Эжени? Поистине это должно
было быть восхитительно, я страшно жалею, что не слышал их. Но я не мог
воспользоваться вашим приглашением, мне пришлось сопровождать мою мать к
старой баронессе Шато-Рено, где поли немцы.

Затем, после небольшого молчания, он спросил, как ни в чем не бывало:

- Могу ли я засвидетельствовать свое почтение мадемуазель Данглар?

- Нет, подождите, умоляю вас, - сказал банкир, останавливая его, -
послушайте, эта каватина прелестна - та, та, та, ти, та, ти, та, та; это
восхитительно, сейчас конец... еще секунда; прекрасно! браво, браво,
браво!

И банкир принялся неистово аплодировать.

- В самом деле, - сказал Альбер, - это превосходно, нельзя лучше по-
нимать музыку своей родной страны, чем понимает князь Кавальканти. Ведь
вы сказали "князь", если не ошибаюсь? Впрочем, если он и не князь, его
сделают князем, в Италии это не трудно. Но вернемся к нашим восхити-
тельным певцам Вам следовало бы доставить нам всем удовольствие, госпо-
дин Данглар: не предупреждая о том, что здесь есть посторонний, попроси-
те мадемуазель Данглар и господина Кавальканти спеть что-нибудь еще. Так
приятно наслаждаться музыкой немного издали, в тени, когда тебя никто не
видит и ты сам ничего не видишь, не стесняешь исполнителя; тогда он мо-
жет свободно отдаться влечению своего таланта и порывам своего сердца.

На этот раз Данглар был сбит с толку хладнокровием Альбера.