мере месяц. Мысль об этой проделке пришла ему, когда он пил со своим старым
знакомцем, и он тут же выложил ее; у знакомца даже загудело в ноге, которую
он оставил при Фронтенуа и которую государство великодушно заменило ему
деревяшкой.
и принес.
бочоночек, опорожнить в него эту бутылку, добавить туда еще две бутылки и
прихватить бочонок с собой на тот случай, если возникнет необходимость
утолить жажду.
крайне возбуждающее жажду.
ежели они не намерены пить в кабачке, то нечего им тут и торчать, наши
шутники приобрели у него коловорот и бочонок, коловорот сунули в карман, в
бочонок залили три бутылки вина и, когда пробило полночь, в полнейшей
темноте отправились на Марсово поле, отодрали там доску, забрались под
алтарь, после чего, улегшись на песок, мирно заснули, разделенные стоящим
между ними бочонком.
Глава 18
ПЕТИЦИЯ
словно прилив, и необходим какой-нибудь гигантский катаклизм, чтобы он,
подобно океану, вернулся в пределы, отведенные ему природой.
июля, привели народ Парижа в крайнее возбуждение.
погода не позволила устроить торжество, и катафалк остановился у
Шарантонской заставы, где весь день стояла толпа.
путь и пересекла при огромном скоплении народа весь Париж, сделав остановку
перед домом, в котором умер автор "Философского словаря. и "Орлеанской
девственницы., чтобы г-жа Вилет, его приемная дочь, и семейство Калас могли
под пение хора Оперы возложить венки на гроб.
Бастилии., играл большой оркестр. Четырнадцатого, в четверг, была годовщина
Федерации, происходило паломничество к Алтарю отечества; три четверти
населения Парижа пришло на Марсово поле; оно все выше поднимало головы,
крича: "Да здравствует нация!" - и любуясь повсеместной иллюминацией, в
сиянии которой дворец Тюильри, мрачный и безмолвный, казался гробницей.
охраной четырех тысяч штыков и тысячи пик Лафайета, петиция толпы, закрытие
театров, крики и волнение весь вечер и часть ночи.
шестнадцатого полицейские отколотили Фрерона и арестовали какого-то
англичанина и итальянца по фамилии Ротондо, возмущение на Марсовом поле,
когда Бийо обнаружил в петиции вставку Лакло, народное голосование о
низложении Людовика XVI и уговор собраться завтра для подписания петиции.
кордельеров, знающие козыри противников, попрятались, а честные,
простодушные члены партий обещали, что бы ни произошло, собраться и
продолжить начатое дело.
человеколюбивые чувства; то были люди, полные ненависти, которые появляются
при всяком большом общественном потрясении, любят смуту, беспорядки, вид
крови, точь-в-точь как стервятники и тигры любят армии, оставляющие после
битвы трупы.
опасность, что его преследуют, сидел со своей навязчивой идеей у себя в
подземелье; он жил во мраке, как пещерные животные или ночные птицы, и из
этого мрака, словно из расщелины Трофония, или расщелины в Дельфах, каждое
утро исходили мрачные пророчества, разбросанные по страницам газеты,
называвшейся "Друг народа." Уже несколько дней газета Марата сочилась
кровью; после возвращения короля он предложил в качестве единственного
средства для защиты прав и интересов народа единоличного диктатора и
всеобщую резню. По Марату, прежде всего нужно было перебить Национальное
собрание и перевешать все власти, но затем, видно, перевешать и перебить ему
показалось недостаточным, и он в качестве варианта предложил рубить руки,
отрезать пальцы, закапывать живьем в землю и сажать на кол. Было самое время
врачу Марата прийти к нему и, как обычно, сказать:
руками, которого мы видели в начале этой книги, когда он возбуждал волнения
пятого и шестого октября, а после этого пропал во мраке, появился вновь; он,
.видение Апокалипсиса., пишет Мишле, появился верхом на белом коне смерти;
его длинные ноги с огромными коленями и ступнями свисали вдоль боков коня, и
на каждом углу, на каждом перекрестке он останавливался, словно вестник
беды, и призывал народ собраться завтра на Марсовом поле.
Фурнье-американец, но не потому, что он родился в Америке - родом Фурнье был
овернец, - а потому, что был надсмотрщиком над неграми в Сан-Доминго,
разорившийся, озлобившийся после проигранного процесса, ожесточенный
молчанием, каким Национальное собрание отвечало на два десятка направленных
ему петиций - а объяснение у него было простое: заправилы Национального
собрания были плантаторами, как Ламеты, или друзьями плантаторов, как Дюпор
и Барнав, - так вот, Фурнье, затаивший кровожадные мысли, с ухмылкой гиены
на лице, поклялся себе, что при первой возможности отомстит им, и сдержал
слово.
семнадцатое июля.
народом. Он не сказал, какой будет победа и каким способом достигнута, но
это их и не интересовало, средства их не касались, лишь бы это пошло им на
пользу. Только король жаждал этой победы, потому что она улучшит позиции
королевской власти, королева же - потому, что она станет началом мщения, а
народу, который, по ее мнению, причинил ей столько страданий, она имеет
полное право отомстить.
дает собраниям подобного рода чувство спокойствия, ждало событий, можно
сказать, бестревожно; оно приняло меры; что бы ни произошло, за ним стоял
закон, и, если дело не удастся, если уж придется, оно произнесет крайнее
слово: общественное спасение!
пока еще преданная ему, а в ней девятитысячный корпус, составленный из
бывших военных, французских гвардейцев и навербованных волонтеров.
жалованье, и его называли .наемная гвардия." И завтра этот корпус вступит в
дело, если понадобится учинить расправу.
в научных трудах, вдруг вытолкнули в политику, на площади, на перекрестки.
Накануне отчитанный Национальным собранием за мягкость, проявленную вечером
пятнадцатого июля, он уснул, положив голову на закон о военном положении,
который завтра он, если понадобится, применит со всей строгостью.
после того как вычеркнули его добавление, надулся; Петион, Бриссо и Бюзо
держались наготове, они понимали, что завтра будет трудный день; Сантер,
который в одиннадцать утра должен был пойти на Марсово поле, чтобы отозвать
петицию, принесет им новости.
своего тестя, Лежандр, Фрерон и Камил Демулен присоединились к нему.
Остальные будут бездействовать: руководители сбежали.
подписывать петицию, кричать: "Да здравствует нация!" - и танцевать
хороводом вокруг Алтаря отечества, распевая знаменитую в 1790 году "Пойдет!
Пойдет!"
понадобятся убитые семнадцатого июля!
торговцы-разносчики, что зарабатывают в местах скопления народа, эти цыгане
больших городов, продающие вареные яйца, пряники, пирожки, потянулись к
алтарю отечества, который, подобно огромному катафалку, возвышался посреди
Марсова поля.
зарисовывал его.
большинство плохо спящих - я говорю о мужчинах и женщинах из народа это те,
кто накануне поужинал скудно или вообще не ужинал.
настроение обыкновенно скверное.
немало людей в дурном настроении и, что главное, с хмурыми лицами.
происхождение которых для всех оставалось загадкой, и только сверло,