самом лучшем расположении духа.
среди моих читателей и критиков найдется немало таких, которые сочтут, что
автор всячески старался скрыть то, что ему как раз всячески хотелось
подчеркнуть, а именно, что мистер Джон Гармон не был убит и что он и мистер
Джон Роксмит одно и то же лицо. Впрочем, это недоразумение нисколько не
пугало меня; я предпочитал приписывать его сложности сюжета и думал, что
искусству пойдет на пользу, если художник (в какой бы области он ни
подвизался) скажет публике: "Имейте терпение! А уж мы как-нибудь справимся
со своей задачей!"
том, чтобы как можно дольше держать читателя в неведении относительно другой
сюжетной линии, которая вытекала из основной, развивалась постепенно и в
конце концов приходила к благополучному, счастливому завершению. Трудность
эту усугублял способ публикации романа, так как нельзя же было рассчитывать,
что многие из читателей, знакомящихся с ним не целиком, а по частям, на
протяжении года, уследят за всеми тонкими нитями, из которых сплетается его
узор, с самого начала зримый тому, кто ткет его своими руками. Однако
преимущества такого способа публикации намного превышают свойственные ему
недостатки, в чем можно поверить автору, который вернул его к жизни, выдавая
в свет "Записки Пиквикского клуба", и с тех пор всегда пользуется им.
литературе, когда она говорит о тех фактах, которые встречаются в жизни на
каждом шагу. Поэтому я отмечу здесь (хотя, может быть, и без всякой в том
надобности), что есть сотни дел о наследствах, куда более поразительных, чем
то дело, о котором рассказывается в моей книге, и что судебные архивы полны
примеров, когда завещатели составляли, переделывали, противореча самим себе,
запрятывали в потайные места, теряли, отменяли, оставляли в силе каждый
такое количество завещаний, какое и не снилось старому мистеру Джону Гармону
из Гармоновой тюрьмы.
исчезла, мне часто приходилось чувствовать гнев сторонников Министерства
Волокиты, возмущенных моим отношением к Закону о бедных. Мой друг мистер
Баундерби * не мог усмотреть никакой разницы между тем, чтобы предоставить
кокстауновских рабочих самим себе или кормить их олениной и черепашьим супом
и дичью с золотой ложечки. Мне навязывали множество не менее бессмысленных
идей и вынуждали меня признаться, будто я готов давать пособие по бедности
кому угодно, где угодно и когда угодно. Не считая нужным опровергать эти
нелепые обвинения, я все же скажу, что у поборников Закона о бедных
наблюдается подозрительная тенденция делиться на две партии. Первая партия
утверждает, будто среди бедняков, заслуживающих уважения, не найдется ни
одного, кто предпочел бы голодную и холодную смерть попечительским
благодеяниям или стенам работного дома. Вторая же, допуская наличие таких
бедняков, заявляет, что у них нет ни причин, ни поводов поступать так, как
они осмеливаются поступать. Факты, о которых сообщают наши газеты, недавние
разоблачительные статьи в "Ланцете", чувства и простой здравый смысл простых
людей опровергают и то и другое. Но чтобы моей оценке Закона о бедных не
дали неправильного или ложного истолкования, я изложу ее здесь. Я считаю,
что со времен Стюартов * у нас в Англии не было закона, который применялся
бы с такой жестокостью, и так часто нарушался совершенно открыто, и за
исполнением которого, в силу привычки, так плохо следили. Большинство
постыдных для нас случаев болезней и смерти от нищеты, возмущающих наше
общество и позорящих нашу страну, являются следствием равно как беззакония,
так и бесчеловечности, - и нет слов в языке, чтобы должным образом
заклеймить и то и другое.
обличье принимающие у себя за завтраком мистера и миссис Лэмл) попали вместе
со мной в страшную катастрофу на Юго-Восточной железной дороге *. Стараясь
сделать все от меня зависящее, чтобы помочь пострадавшим, я влез обратно в
вагон, лежавший на боку у самого края железнодорожной насыпи, и извлек
оттуда эту почтенную супружескую чету. Они были с ног до головы покрыты
землей, но, в общем, целы и невредимы. Так же счастливо отделались мисс
Белла Уилфер в день своей свадьбы и мистер Райдергуд, который разглядывал в
тот миг красный платок на шее у спящего мистера Брэдли Хэдстона. Чувство
благоговейной благодарности не покидает меня при воспоминании, что я никогда
не был так близок к вечной разлуке со своими читателями и к тому дню, когда
моя жизнь должна будет завершиться тем словом, которым сейчас я завершаю эту
книгу: Конец.
"Жалоба нищего", принадлежащего английскому священнику-поэту Томасу Моссу
(1740-1808).
применяется судами для ночной сигнализации; фальшфейеры вставляют ночью в
буи, которые бросают в воду при спасении утопающих.
очага" шотландской писательницы Элизабет Гамильтон (1758-1816).
обработке поэта Роберта Бернса.
писателя Вальтера Скотта.
популярных в Англии в первой трети прошлого века сборниках занимательных
биографий. Их полные названия: "Удивительный и научный музей, или Журнал
любопытных персонажей, со всеми чудесами природы и искусства" Р. Керби,
"Портреты, воспоминания, характеры замечательных людей" Д. Колфилда,
"Удивительные характеры. Воспоминания и случаи из жизни наиболее
замечательных людей всех времен и народов" Г. Уилсона.
дедушка Коль".
и драматурга Чарльза Дибдина (1745- 1814) и композитора Джона Браэма
(1774?-1856).
слова порта Говарда Пейна (1791-1852).
области в древней Палестине, увидев на дороге раздетого и израненного
разбойниками путника, оказал ему помощь.
популяризованное английским писателем Д. Бенъяном (1628-1688) в
аллегорическом романе "Путь паломника" (1678-1684).
помощи бедным в Англии. Бездомных бедняков и сирот стали помещать в
специальные дома призрения - работные дома, в которых царил полутюремный
режим.
Вестминстерское аббатство - место погребения монархов, государственных
деятелей и выдающихся граждан Англии; многие надгробия увенчаны статуями.
жестокосердный скряга.
Тэмпл-Бар... - Тэмпл-Бар - ворота Сити - района, где помещается городское
управление Лондона. До 1772 года на них выставлялись головы казненных.
"Застольной" в обработке Р. Бернса.
поэта и драматурга Джона Гэя (1685- 1732).
шерстью сидел в палате лордов лорд-канцлер. В настоящее время мешок заменен
кожаной подушкой, набитой шерстью. По старой традиции это должно напоминать
о том, что шерсть занимает значительное место в экономике Англии.
Лукьяненко Сергей
Маккарти Кормак
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Кервуд Оливер Дж.