Чтение 197–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

- Как какого? Да Андреа Кавальканти, которому вы покровительствуете!

- Оставьте глупые шутки, виконт; я нисколько не покровительствую Анд-
реа, во всяком случае не у господина Данглара.

- И я упрекнул бы вас за это, если бы молодой человек нуждался в пок-
ровительстве. Но, к счастью для меня, он в этом не нуждается.

- Как, вам разве кажется, что он ухаживает?

- Ручаюсь вам: он закатывает глаза, как воздыхатель, и распевает, как
влюбленный; он грезит о руке надменной Эжени. Смотрите, я заговорил сти-
хами! Честное слово, я в этом неповинен. Но все равно, я повторяю: он
грезит о руке надменной Эжени.

- Не все ли это равно, если думают только о вас?

- Не скажите, дорогой граф; обе были со мной суровы.

- Как так обе?

- Очень просто: мадемуазель Эжени едва удостаивала меня ответом, а
мадемуазель д'Армильи, ее наперсница, мне вовсе не отвечала.

- Да, но отец обожает вас, - сказал Монте-Кристо.

- Он? Наоборот, он всадил мне в сердце тысячу кинжалов; правда, кин-
жалов с лезвием, уходящим в рукоятку, какие употребляют на сцене, но сам
он их считает настоящими.

- Ревность - признак любви.

- Да, но я не ревную.

- Зато он ревнует.

- К кому? К Дебрэ?

- Нет, к вам.

- Ко мне? Держу пари, что не пройдет недели, как он велит меня не
принимать.

- Ошибаетесь, дорогой виконт.

- Чем вы докажете?

- Вам нужны доказательства?

- Да.

- Я уполномочен просить графа де Морсер явиться с окончательным пред-
ложением к барону.

- Кем уполномочены?

- Самим бароном.

- Но, дорогой граф, - сказал Альбер так вкрадчиво, как только мог, -
ведь вы этого не сделаете, правда?

- Ошибаетесь, Альбер, я это сделаю, я обещал.

- Ну вот, - со вздохом сказал Альбер, - похоже, что вы непременно хо-
тите меня женить.

- Я хочу быть со всеми в хороших отношениях. Но, кстати о Дебрэ; я
его больше не встречаю у баронессы.

- Они поссорились.

- С баронессой?

- Нет, с бароном.

- Так он что-нибудь заметил?

- Вот это мило!

- А вы думаете, он подозревал? - спросил МонтеКристо с очаровательной
наивностью.

- Ну и ну! Да откуда вы явились, дорогой граф?

- Из Конго, скажем.

- Это еще не так далеко.

- Откуда мне знать нравы парижских мужей?

- Ах, дорогой граф, мужья везде одинаковы; раз вы изучили эту челове-
ческую разновидность в какой-нибудь одной стране, вы знаете всю их поро-
ду.

- Но тогда из-за чего Данглар и Дебрэ могли рассориться? Они как буд-
то так хорошо ладили, - сказал Монте-Кристо, снова изображая наивность.

- В том-то и дело, здесь уже начинаются тайны Изиды, а в них я не
посвящен. Когда Кавальканти-сын станет членом их семьи, вы его спросите.

Экипаж остановился.

- Вот мы и приехали, - сказал Монте-Кристо, - сейчас только половина
одиннадцатого, зайдите ко мне.

- С большим удовольствием.

- Мой экипаж отвезет вас потом домой.

- Нет, спасибо, моя карета должна была ехать следом.

- Да, вот она, - сказал Монте-Кристо, выходя из экипажа.

Они вошли в дом; гостиная была освещена, и они прошли туда.

- Подайте нам чаю, Батистен, - приказал МонтеКристо.

Батистен молча вышел из комнаты. Через две секунды он вернулся, неся
уставленный всем необходимым поднос, который, как это бывает в волшебных
сказках, словно явился из-под земли.

- Знаете, - сказал Альбер, - меня восхищает не ваше богатство, - быть
может, найдутся люди и богаче вас; не ваш ум, - если Бомарше был и не
умнее вас, то во всяком случае столь же умен; но меня восхищает ваше
умение заставить служить себе - безмолвно, в ту же минуту, в ту же се-
кунду, как будто по вашему звонку угадывают, чего вы хотите, и как будто
то, чего вы захотите, всегда наготове.

- В этом есть доля правды. Мои привычки хорошо изучены. Вот сейчас
увидите; не угодно ли вам чего-нибудь за чаем?

- Признаться, я не прочь покурить.

Монте-Кристо подошел к звонку и ударил один раз.

Через секунду открылась боковая дверь, и появился Али, неся две длин-
ные трубки, набитые превосходным латакиэ.

- Это прямо чудо, - сказал Альбер.

- Вовсе нет, это очень просто, - возразил Монте-Кристо. - Али знает,
что за чаем или кофе я имею привычку курить; он знает, что я просил чаю,
знает, что я вернулся вместе с вами, слышит, что я зову его, догадывает-
ся - зачем, и так как на его родине трубка - первый знак гостеприимства,
то он вместо одного чубука и приносит два.

- Да, конечно, всему можно дать объяснение, и все же только вы
один... Но что это?

И Морсер кивнул на дверь, из-за которой раздавались звуки, напоминаю-
щие звуки гитары.

- Я вижу, дорогой виконт, вы сегодня обречены слушать музыку; не ус-
пели вы избавиться от рояля мадемуазель Данглар, как попадаете на лютню
Гайде.

- Гайде! Чудесное имя! Неужели не только в поэмах лорда Байрона есть
женщины, которых зовут Гайде?

- Разумеется; во Франции это имя встречается очень редко; но в Алба-
нии и Эпире оно довольно обычно; оно означает целомудрие, стыдливость,
невинность; такое же имя, как те, которые у вас дают при крещении.

- Что за прелесть! - сказал Альбер. - Хотел бы я, чтобы паши францу-
женки назывались мадемуазель Доброта, мадемуазель Тишина, мадемуазель
Христианское Милосердие! Вы только подумайте, если бы мадемуазель Данг-
лар звали не Клэр-Мари-Эжени, а мадемуазель Целомудрие-Скромность-Невин-
ность Данглар! Вот был бы эффект во время оглашения!

- Сумасшедший! - сказал граф. - Не говорите такие вещи так громко,
Гайде может услышать.

- Она рассердилась бы на это?

- Нет, конечно, - сказал граф надменным тоном.

- Она добрая? - спросил Альбер.

- Это не доброта, а долг; невольница не может сердиться на своего
господина.

- Ну, теперь вы сами шутите! Разве еще существуют невольницы?

- Конечно, раз Гайде моя невольница.

- Нет, правда, вы все делаете не так, как другие люди, и все, что у
вас есть, не такое, как у всех! Невольница графа Монте-Кристо! Во Фран-
ции - это положение. При том, как вы сорите золотом, такое место должно
приносить сто тысяч экю в год.

- Сто тысяч экю! Бедная девочка имела больше. Она родилась среди сок-
ровищ, перед которыми сокровища "Тысячи и одной ночи" - просто пустяки.

- Так она в самом деле княжна?

- Вот именно, и одна из самых знатных в своей стране.

- Я так и думал. Но как же случилось, что знатная княжна стала не-
вольницей?

- А как случилось, что тиран Дионисий стал школьным учителем? Жребий
войны, дорогой виконт, прихоть судьбы.

- А ее происхождение - тайна?

- Для всех - да; но не для вас, дорогой виконт, потому что вы мой
друг и будете молчать, если пообещаете, правда?

- Даю вам честное слово!

- Вы слыхали историю янинского паши?

- Али-Тебелина? Конечно, ведь мой отец приобрел свое состояние у него
на службе.

- Да, правда, я забыл.

- А какое отношение имеет Гайде к Али-Тебелину?