Чтение 199–й страницы книги ~Имаджика~

справедливости только что произнесенного афоризма.

- Господи ты Боже мой... - сказал он. - Люциус?

- Да, Маэстро. Это я.

- Люциус! Люциус!

Конечно, годы взяли свое, но не так уж он и изменился. Лицо стоящего
перед ним человека уже не принадлежало тому пылкому ученику, которого он
отослал с Гамут-стрит двести лет назад, но состарилось оно едва ли на одну
десятую этого срока.

- Это просто невероятно, - сказал Миляга.

- А я думал, может, вы поняли, кто я такой, и просто играете со мной в
игру.

- Как же я мог узнать тебя?

- Неужели я так изменился? - слегка обескураженно спросил Люциус. - Мне
потребовалось двадцать три года, чтобы научиться заклинанию, которое
останавливает старение, но я-то думал, что мне удалось удержать последние
остатки своей молодости. Небольшая уступка тщеславию. Простите меня.

- Когда ты пришел сюда?

- Кажется, что это было целую жизнь назад, да наверное, так оно и есть.
Сначала я странствовал по Доминионам, поступая в ученики то к одному магу,
то к другому, но ни один из них меня не удовлетворял. Я сравнивал их с вами,
вы же понимаете, и, разумеется, никто этого сравнения не выдерживал.

- Я был паршивым учителем, - сказал Миляга.

- Я бы не сказал. Вы научили меня основам, и я жил, храня их в душе, и
процветал. Может быть, и не с точки зрения мира, но тем не менее.

- Единственный урок я тебе дал на лестнице. Помнишь, в ту последнюю
ночь?

- Конечно, я помню. Законы обучения, поклонения и страха. Это было
чудесно.

- Но их придумал не я, Люциус. Меня научил мистиф, а я просто передал их
дальше.

- Так разве не в этом состоит ремесло учителя?

- Мне кажется, великие учителя очищают мудрость, делают ее более тонкой,
а не просто повторяют. Я же ничего подобного не делал. Наверное, каждое
слово и казалось совершенным именно потому, что я ничего не изменил.

- Стало быть, мой идол был колоссом на глиняных ногах?

- Боюсь, что да.

- А вы думаете, я этого не знал? Я видел, что случилось в Убежище. Я
видел, как вы потерпели неудачу, и именно поэтому я и ждал вас здесь.

- Не понимаю.

- Я знал, что вы не смиритесь с поражением. Вы будете выжидать и строить
планы, и однажды, пусть даже должна пройти тысяча лет, вы вернетесь, чтобы
попытаться снова.

- Как-нибудь я тебе расскажу, как это все произошло на самом деле, и ты
подрастеряешь свой пыл.

- Какая разница, как это произошло. Главное - вы здесь, - сказал Люциус.
- И моя мечта наконец-то сбывается.

- Какая мечта?

- Работать вместе с вами. Соединиться над Аной, как равный с равным,
Маэстро с Маэстро. - Он улыбнулся. - Сегодня великий день, - сказал он. -
Еще немного, и я просто умру от счастья. Ага, смотрите, Маэстро! - Он
остановился и указал на землю в нескольких ярдах от них. - Вот один из
костров Нуллианаков.

Пепел уже развеяло, но среди углей виднелись обрывки одежды. Миляга
подошел поближе.

- Люциус, я недостаточно материален, чтобы копаться в этом соре. Ты не
окажешь мне эту услугу?

Люциус послушно нагнулся и вытащил из-под углей то, что осталось от
нуллианакских одеяний. Это были обгорелые обрывки костюмов, балахонов и
плащей самых разнообразных фасонов. Некоторые были украшены тонкой вышивкой
по паташокской моде, другие были кусками самой обычной дерюги. Иногда
попадались обрывки с медалями - судя по всему, остатки военной формы.

- Похоже, они пришли со всей Имаджики, - сказал Миляга.

- Их вызвали, - сказал Люциус в ответ.

- Логичное предположение.

- Но зачем?

Миляга задумался на мгновение.

- По-моему, Незримый запихнул их в свою печь, Люциус. Он сжег их.

- Стало быть, Он очищает Доминион от скверны?

- Да, именно так. И Нуллианаки знали об этом. Поэтому они и сбросили с
себя всю одежду, словно кающиеся грешники, ведь они знали, что идут на свой
суд.

- Вот видите, - сказал Люциус, - сколько у вас своей мудрости.

- Когда я уйду, ты сможешь сжечь весь оставшийся мусор?

- Конечно.

- Он хочет, чтобы мы очистили это место.

- Я могу начать прямо сейчас.

- А я вернусь в Пятый Доминион и закончу свои приготовления.

- Убежище все еще стоит?

- Да. Но я буду свершать ритуал не там. Я вернулся на Гамут-стрит.

- Прекрасный был дом.

- Он и сейчас по-своему прекрасен. Я видел тебя там на лестнице всего
лишь несколько ночей назад.

- Дух там, а плоть здесь. Что может быть прекраснее?

- Слиться плотью и духом со всем Творением, - ответил Миляга.

- Да, вы правы.

- И это произойдет. Все - Едино, Люциус.

- Я не забыл этот урок.

- Хорошо.

- Но могу я попросить вас кое о чем?

- Да?

- Называйте меня, пожалуйста, Чикой Джекином. Я утратил очарование
молодости, так что можно распроститься и с именем.

- Хорошо, Маэстро Джекин.

- Спасибо.

- Увидимся через несколько часов, - сказал Миляга и с этими словами
сконцентрировался на своем возвращении.

На этот раз ни сентиментальные воспоминания, ни другие посторонние мысли
не сбили его с курса, и со скоростью мысли он полетел назад - над
Изорддеррексом, вдоль Постного Пути, над Колыбелью и погруженными во мрак
высотами Джокалайлау, - пролетел над холмом Липпер Байак и Паташокой (в
ворота которой ему еще предстояло войти) и в конце концов вернулся в Пятый
Доминион, в дом на Гамут-стрит.

За окном был день, а в дверях стоял Клем, терпеливо ожидая возвращения
Маэстро. Заметив первые признаки жизни на лице Миляги, он тут же заговорил,
словно сообщение его не терпело и секундного отлагательства.

- Понедельник вернулся, - сказал он.

Миляга потянулся и зевнул. Шея и поясница побаливали, а мочевой пузырь
был готов разорваться, но кишечник, вопреки мрачным предсказаниям Тика Ро,
сохранил свое содержимое при себе.

- Хорошо, - сказал он. Поднявшись, он проковылял к каминной полке и,
ухватившись за нее, принялся разминать онемевшие ноги. - Он привез камни?

- Да, привез. Но он вернулся один, без Юдит.

- Куда она, черт возьми, подевалась?

- Мне он не говорит. Она просила его передать тебе какое-то послание, и
он сказал, что оно предназначается для тебя одного. Позвать его? Он внизу,
завтракает.

- Хорошо, пришли его ко мне, пожалуйста. Да, и если можешь, притащи мне
чего-нибудь поесть. Только, Бога ради, не сосиски.

Клем отправился вниз, а Миляга подошел к окну и распахнул его настежь.
Последнее утро, которое Пятый Доминион встречал непримиренным, было в самом
разгаре. Листья на ближайшем дереве уже успели поникнуть от жары. Услышав,
как Понедельник шумно ринулся вверх по лестнице, Миляга обернулся, чтобы
встретить вестника. Вестник появился с недоеденным гамбургером в одной руке
и недокуренной сигаретой - в другой.

- Ты что-то хочешь сообщить мне?

- Да, Босс. От Юдит.

- Куда она подевалась?

- В Изорддеррекс. Это часть того, что я должен вам передать.

- Ты видел, как она отправилась?

- Нет. Она велела мне выйти и подождать снаружи, ну я и послушался.

- А другая часть?

- Она сказала мне... - Он скорчил мину, выражавшую всю степень его
сосредоточенности. - ...чтобы я сказал тебе, куда она отправилась, и это я
уже сделал, а потом она сказала мне, чтобы я сказал тебе, что в Примирении
таится опасность, и ты не должен ничего делать, пока она не свяжется с тобой
снова.

- Таится опасность? Она так сказала?

- В точности ее слова. Без обмана.

- A у тебя есть какие-нибудь представления о том, что она имела в виду?

- Нет, Босс. Хоть обыщи меня. - Он вгляделся в самый темный угол комнаты.
- Я не знал, что у тебя есть обезьяна, - сказал он. - Ты привез ее из
путешествия?

Миляга посмотрел в угол. Отдохни Немного, судя по всему, прокравшийся в
комнату ночью, тревожно смотрел на Маэстро.

- Она ест гамбургеры? - спросил Понедельник, опускаясь на корточки.

- Можешь попробовать, - ответил Миляга рассеянно. - Понедельник, это все,
что сказала Юдит: таится опасность?..

- Все, Босс. Клянусь.

- Вы вошли в Убежище, и она сразу же сказала тебе, что не хочет
возвращаться?