впустую, пытаясь изменить то, чего изменить нельзя. - Судя по лицу Мэта, он
готов был задуматься, не изменить ли ему в корне свое решение, но Айз Седай,
нисколько не встревоженная, отвернулась от него. - Это тебе, Ранд.
выведенное изящным почерком, который он немедленно признал. - От тебя,
Морейн? - На другом было имя Тома Меррилина. Оба письма были запечатаны,
по-видимому, ее же кольцом Великого Змея: на кругляшах синего воска
оттиснуто изображение змея, кусающего себя за хвост. - Зачем ты мне письмо
написала? Да еще и запечатала! Раньше ты никогда не боялась говорить мне в
лицо все, что хотела сказать. Если я и забудусь, то Авиенда не преминет мне
напомнить, что я всего-навсего из плоти и крови.
гостиницы "Винный Ручей". - Голос Морейн звенел нежными серебряными
колокольчиками. - Ты на него мало похож. Молюсь, чтоб ты изменился
достаточно.
молюсь, чтоб ты не изменился чересчур". Нахмурясь, она глядела на письма,
словно силилась разобрать, что в них. Как, впрочем, и Авиенда.
худо поразмыслить. Нет, не сейчас, потом, когда для этого будет время. Что
до письма Тому... Я не знаю рук надежнее твоих. Вот тебе и вручила. Когда
увидишь его снова, передай ему это письмо. А теперь тебе надо кое на что у
причалов взглянуть.
ни минуты нет для...
последует за ней.
сказала Морейн.
слушаться. Что бы она ни хотела ему показать, можно ведь и в другой день
поглядеть.
самом деле еще передумает.
Равин, возможно, очень скоро узнает, что ты выходил в город. Если у него
закрались какие-то сомнения и если у него есть шпионы, которые в замочную
скважину подсматривают, то твое появление на людях приглушит на сегодня его
подозрения. Ранд поглядел на Авиенду:
Седай.
и покачал головой. В Двуречье бытовала поговорка, правда, при женщинах ее не
упоминали. Создатель сотворил женщин радовать взор и терзать разум. В этом
отношении Айз Седай ничем не отличались от обычных женщин. - Ладно, один
час, - подытожил Ранд.
фургоны Кадира не покинула длинная тень, протянувшаяся от городской стены,
но купец тем не менее утирал лицо большим платком. Громадные серые стены,
полукольцом охватывая череду причалов и уходя концами в реку, превращали
набережную в тусклую мышеловку, в которую и поймали Кадира. К пристаням
привалились лишь широкие, с округлыми носами баржи для перевозки зерна, и
такие же стояли на якоре в отдалении, ожидая разгрузки. Кадир подумывал, не
проскользнуть ли на какую-нибудь, когда та отчаливать будет, но тогда
придется бросить большую часть нажитого добра. Тем не менее, если бы купец
был уверен, что неспешное плавание по реке, куда угодно, отдалит его от
смерти, он бы махнул на все рукой и сбежал. В сны его Ланфир больше не
являлась, но ожоги на груди напоминали о ее приказаниях. При одной мысли о
неповиновении кому-то из Избранных Кадира затрясло от озноба, хоть по лицу
его и струился пот.
положиться на своих подручных из числа Приспешников Темного, но последние
его возчики, давшие обеты, пропали дня два назад. По всей вероятности,
удрали на одной из барж. Кадир же до сих пор не ведал, какая из айилок
подсунула ему под дверь фургона ту записку - "Ты не одинок среди чужаков.
Путь избран". Впрочем, кое-какие мысли на этот счет у него имелись. Не
меньше, чем работников, толклось на причалах айильцев - они приходили
поглазеть на реку. Некоторые лица попадались Кадиру на глаза гораздо чаще,
чтобы это было совпадением, и кое-кто со значением на него посматривал. Были
тут и несколько кайриэнцев, и лорд из Тира. Само по себе это, разумеется,
ничего не значит, однако если бы отыскать нескольких верных людей...
и Ранд ал'Тор, а вел всех, петляя среди повозок с наваленными на них мешками
с зерном, Страж Айз Седай. Прохождение отряда сопровождалось волной
приветственных кличей: "Слава Лорду Дракону!" и "Да здравствует Лорд
Дракон!"; то и дело повторялось также: "Слава лорду Мэтриму! Слава Красной
Руке!"
взглянув на Кадира, случилось такое впервые - чему тот был только рад. Даже
не будь она Айз Седай и даже не гляди на него так, словно знала самые
потаенные, самые черные уголки его души, глаза бы его не смотрели на
кое-какие из тех предметов, которыми она под завязку нагрузила его фургоны.
Вчера вечером Морейн заставила купца снять парусину с той причудливо
перекошенной дверной рамы, которая стояла в следующем после его собственного
фургоне. Кажется, она находила какое-то извращенное удовольствие в том,
чтобы заставлять Кадира собственноручно помогать ей возиться с тем, что ей
хотелось изучать. Он бы снова спрятал эту штуку под парусину, если б
пересилил себя и свой страх и решился к ней подойти. И заставить поработать
своих возчиков он не мог. Никто из тех, кто был с ним сейчас, не видел, как
в Руидине в эту раму упал Херид - и наполовину исчез. Едва караван миновал
Джангай, Херид сбежал чуть ли не первым. Вдобавок у малого явно стало не все
в порядке с головой, хоть Страж и успел выволочь его обратно. Но и нынешние,
взглянув на эту раму, видели, что углы не пересекаются подобающим образом,
не проследить глазами за ее очертаниями - либо мигнешь, либо от
головокружения совсем худо станет.
его игнорировала, и тем более он не хотел замечать Мэта Коутона. Этот носил
его, Кадира, шляпу, которой купец так и не нашел достойную замену. Эта
айильская шлюха, Авиенда, ехала на крупе лошади позади молодой Айз Седай,
юбки у обеих задраны, выставляя напоказ ноги. Если Кадиру и требовалось
какое-нибудь подтверждение, что эта айилка спит с ал'Тором, ему достаточно
взглянуть, как она на него смотрит: женщина, которая затащила мужчину к себе
в постель, потом всегда вот так глядит на него - в глазах загорается этакий
собственнический огонек. Куда более важно, что с ними ехал Натаэль. Сейчас
впервые после пересечения Хребта Мира Кадир оказался настолько близко к
нему. Натаэль, который среди Приспешников Темного занимал высокое положение.
Если б удалось пробраться к Натаэлю через заслон Дев...
эскорт вооруженных копьями женщин. Нахмурившись, купец сообразил, что среди
айильцев на набережной и на причалах не видно ни единой Девы.
голоса Кадир дернулся, обернулся. Его вытаращенным глазам предстали
громадный нос и темные глаза, почти утонувшие в складках жира.
айильцам! Она должна была погибнуть. Но вот она стоит - на обширных телесах
натянулся белый шелк, костяные гребни высоко воткнуты в темные кудри.
по-прежнему изумляло Кадира в столь грузной женщине, и легко взобралась по
ступенькам в фургон.
признал, что Кейлли Шаоги погибла в Пустыне - она была несносна, любила
командовать, и ни к чему ей полагать, будто она хоть пенни получит из той
малости, что он сумел спасти. Но положение ее было не ниже, чем место
Джасина Натаэля. Наверное, она ответит на несколько вопросов. Ладно, хоть
появился кто-то, с кем можно будет работать. Или же, на худой конец, тот, на
кого можно свалить вину. Чем выше стоишь, тем больше власти, но тем больше и
возможности, что тебя обвинят в неудачах тех, кто стоит ниже тебя. Сколько
раз сам Кадир, выгораживая себя, подставлял старших над собой тем, кто стоял
еще выше них.
глотку его не стиснуло так, что он и пикнуть не мог.
вовсе не толстухой, а самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел:
глаза ее казались темными бездонными горными озерами, тонкую талию стягивал
затканный серебром пояс, в блестящих черных волосах сверкали серебряные
полумесяцы. Кадиру лицо этой женщины было знакомо по снам.
обутой в изящную туфельку ногой, то ли оставить ползать.
следила сама за Рандом ал'Тором. Расскажи мне, что он делал, оставляя в
стороне завоевание Кайриэна. Расскажи, что он затевает.
подобраться к такому, как он. - Насекомому, сказали холодные глаза,
Посняков Андрей
Аникина Наталья
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей