меня слух, что ехали они на грузовике на очередной концерт и попали под
поезд. Не знаю, был ли там Глазунов. В отношении же себя я еще раз убедился,
что неисповедимы пути Господа. Что никогда мы сами не знаем, чего хотим. И
сколько уже раз в жизни я страстно добивался не нужного мне и отчаивался от
неудач, которые были удачами.
Бреславской, Шурочкой Острецовой и Левой Г. Пока нас не разогнали и не
разослали, мы что-то там ставили. Свое участие в этой самодеятельности я
вспоминаю сейчас как духовную неокреплость, как унижение. Ничтожный
лейтенант Миронов мог в воскресенье вечером, не найдя других развлечений в
Москве, приехать в лагерь навеселе и приказать: "Хочу через десять минут
концерт!" Артистов поднимали с постели, отрывали от лагерной плиты, кто там
сладострастно что-то варил в котелке, -- и вскоре на ярко освещенной сцене
перед пустым залом, где только сидел надменный глупый лейтенант да тройка
надзирателей, мы пели, плясали и изображали.
за дух.
следствие в Бутырки. В свой лагерь он больше не вернулся, и рояля ему назад,
разумеется, не выдали. Да и выжил ли он сам? -- не знаю, что-то нет его.
мир, до сих пор всегда были два несливаемых слоя общества: верхний и нижний,
правящий и подчинённый. Это деление грубо, как все деления, но если к
верхним относить не только высших по власти, деньгам и знатности, но также и
по образованности, полученной семейными ли, своими ли усилиями, одним словом
всех, кто не нуждался работать руками, -- то деление будет почти сквозным.
вообще, и мысли вообще). Сфера первая: когда верхние изображают (описывают,
обдумывают) верхних же, то есть себя, своих. Сфера вторая: когда верхние
изображают, обдумывают нижних, "младшего брата". Сфера третья: когда нижние
изображают верхних. Сфера четвёртая: нижние -- нижних, себя.
воспитание. Желающие из них всегда могли овладеть художественной техникой и
дисциплиной мысли. -- Но есть важный закон жизни: довольство убивает в
человеке духовные поиски. Оттого сфера первая заключала в себе много сытых
извращений искусства, много болезненных и самолюбивых "школ"-пустоцветов. И
только когда в эту сферу вступали носители, глубоко несчастные лично или с
непомерным напором духовного поиска от природы -- создавалась великая
литература.
дифференциалами доставался он отдельным личностям. И дифференциалами были
безымянные вклады -- непреднамеренно, в удачную минуту прозрением
сложившийся образ, оборот слов. Но самих творцов было бесчисленно много, и
это были почти всегда утеснённые неудовлетворенные люди. Всё созданное
проходило потом стотысячную отборку, промывку и шлифовку от уст к устам и от
года к году. И так получили мы золотое отложение фольклора. Он не бывает
пуст. бездушен -- потому что среди авторов его не было не знакомых со
страданием. -- Относящаяся к сфере 4-й письменность ("пролетарская",
"крестьянская") -- вся зародышевая, неопытна, неудачна, потому что
единичного умения здесь всегда не хватало.
("снизу вверх"), но пуще того -- она была отравлена завистью и ненавистью --
чувствами бесплодными, не творящими искусства. Она делала ту же ошибку, что
и постоянная ошибка революционеров: приписывать пороки высшего класса --
ему, а не человечеству, не представлять, как успешно они сами потом эти
пороки наследуют. -- Или же, напротив, была испорчена холопским
преклонением.
Она создавалась людьми, чья доброта, порывы к истине, чувство справедливости
оказывались сильней их дремлющего благополучия, и, одновременно, чьё
художество было зрело и высоко. Но вот был порок этой сферы: [[неспособность
понять доподлинно!]] Эти авторы сочувствовали, жалели, плакали, негодовали
-- но именно потому они не могли [[точно понять]]. Они всегда смотрели со
стороны и сверху, они никак не были в [[шкуре]] нижних, и кто переносил одну
ногу через этот забор, не мог перебросить второй.
можно достичь, увы, только внешним насилием. Так образовался Сервантес в
рабстве и Достоевский на каторге. В Архипелаге же ГУЛаг этот опыт был
произведен над миллионами голов и сердец сразу.
что уходят не такие уж малые средства, имеет, конечно умысел, но какой?
Сразу не скажешь. То ли -- оставшаяся инерция от однажды провозглашенного в
20-е годы. То ли, как спорт, обязательное средство отвлечения народной
энергии и интереса. То ли верит кто-то, что эти песенки и скетчи содействуют
нужной обработке чувств?
начальство и в армии и на воле убеждено суеверно. Остальная самодеятельность
хоть захирей, но чтобы был хор! -- поющий коллектив. Песни легко проверить,
все [наши]. А что поёшь -- в то и веришь.
выяснилось: Л. К. Чуковская знала Колю Давиденкова по тюремным ленинградским
очередям 1939 года, когда он по концу ежовщины был оправдан обыкновенным
судом, а его одноделец Л. Гумилев продолжал сидеть. В институте молодого
человека не восстановили, взяли в армию. В 1941 г. под Минском он попал в
плен, из немецкого плена бежал... в Англию, и там напечатал под псевдонимом
(оберегая семью) книгу о своем сидении в ленинградских застенках 1938 г.
(Надо полагать, что любовь к советскому союзнику помешала английскому
читателю разобраться в той книге в те годы. А потом забылось, затерялось. Но
не забыли [[наши]]. В интернациональной антифашистской бригаде он сражался
на западном фронте. После войны выкраден в СССР, приговорен к расстрелу, но
с заменой на 25 лет. Очевидно по второму лагерному делу он получил расстрел,
уже не замененный (уже возвращенный нам Указом января 1950 г.). В мае 1950
г. Давиденков сумел послать свое последнее письмо из лагерной тюрьмы. Вот
несколько фраз оттуда: "Невозможно описывать невероятную мою жизнь за эти
годы... Цель у меня другая: за 10 лет кое-что у меня сделано; проза,
конечно, вся погибла, а стихи остались. Почти никому я их еще не читал --
не'кому. Вспомнил наши вечера у Пяти Углов и... представил себе, что стихи
должны попасть... в Ваши умные и умелые руки... Прочтите, и если можно
сохраните. О будущем, так же, как о прошедшем -- ни слова, всё кончено". И
стихи у Л. К. целы. Как я узнаю (сам так лепил) эту мелкость -- три десятка
стихов на двойном тетрадном листе -- в малом объёме надо столько вместить!
Надо представить это отчаяние у конца жизни: ожидание смерти в лагерной
тюрьме! И "левой" почте он доверяет свой последний безнадёжный крик.
городских интеллигентов с берданками прошлого века против современных
танков! Двадцать лет дмились, что "готовы", что сильны -- но в животном
ужасе перед наступающими немцами заслонялись телами учёных и артистов, чтоб
только уцелело лишние дни своё руководящее ничтожество.
открытие.
Передовым Учением.
Архипелаг, предпринял туда длительную научную командировку и собрал обильный
материал.
составляют [класс] общества. Ведь эта многочисленная (многомиллионная)
группа людей имеет единое (общее для всех них) отношение к [производству]
(именно: подчинённое, закрепленное и без всяких прав этим производством
руководить). Также имеет она единое общее отношение и к [распределению
продуктов] труда (именно: никакого отношения, получает лишь ничтожную долю
Каменистый Артем
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Куликов Роман
Шилова Юлия