эти, знают, что ездят на таких машинах, возят таких девушек и держат в
бумажниках такие пачки? Как можно всего этого добиться? Понятно, не стоит
вслед за красными газетами скопом зачислять их в расхитители и воры, но
должен же быть какой-то секрет, с помощью которого становятся новыми
русскими... Выведать бы..."
На Журавлевской Ренат остановил машину, сбегал в обменный пункт и очень
быстро вернулся, протянул Кузьминкину несколько согнутых пополам бумажек:
- Ничего, что пятихатками?
- Да что вы... - пробормотал Кузьминкин, впервые державший в руках денежки
с цифрой "500".
Жестом, который показался ему небрежным, запихал их во внутренний карман.
Представил лицо Ольги, когда нынче вечером продемонстрирует ей веер из этих
бумажек, - и расплылся в триумфальной улыбке.
- Жить - хорошо, а хорошо жить - еще лучше, - сказал Мокин, словно прочитав
его мысли. - Интересно, как денежка сразу придает уверенности в себе, а?
Юль, прихватишь там пакет из багажника, надо же чаек организовать...
- И все же, что это за консультация такая? - спросил Кузьминкин. -
Простите, я решительно теряюсь. Такие деньги...
- За толковые консультации как раз такие деньги и платят, - отрезал Мокин.
- Был бы спрос, а деньги нарисуются...
- А это правда, что вы только десять классов кончили? - не утерпев,
полюбопытствовал Кузьминкин.
- Ага, - охотно кивнул Мокин. - А зачем больше, если голова на плечах?
Эндрю Карнеги и того не кончал, а посмотрите, в какие люди вышел...
Машины остановились перед музеем. Они двинулись к крыльцу - Кузьминкин,
Мокин и Юля с большим пакетом. Их проворно обогнал плечистый Дима, первым
ввалился в дверь.
Вахту стояла Анна Степановна, которую Кузьминкин с превеликим удовольствием
бы удушил, будь он стопроцентно уверен, что его не поймают. От этой казни
египетской стоном стонал весь музей - начиная от директора и кончая
девочками-методистками, которым доставалось то за чересчур короткие юбки,
то за чересчур длинные серьги. Тылы у ведьмы были железобетонные -
прекрасно понимала, что на ее место никто другой добровольно не пойдет, а
сама она, такое впечатление, трудилась здесь исключительно затем, чтобы
упиваться крошечкой власти, благо пенсию, шептались, получала приличную и в
приработке не особенно-то и нуждалась.
Кузьминкин приготовился к затяжной склоке. Однако все самым волшебным
образом уладилось в один миг: Дима, непреклонно отведя за локоток старую
грымзу в сторонку, что-то ей внушительно и тихо растолковал, качая перед
самым носом толстым указательным пальцем, потом полез в карман, в воздухе
мелькнула желтая сотня, моментально исчезнувшая в кармане черного жакетика.
Ведьма вмиг переродилась в голубиную душу - проворно кинулась к ним,
прямо-таки воркуя:
- Аркадий Сергеевич! Что ж вы сразу не предупредили, что гостей ждете? Я бы
чайничек поставила... Проходите, проходите, может, директорский кабинет
отпереть?
Мокин, проходя мимо нее так, словно старой ведьмы и не было на свете,
бросил в пространство:
- Кабинет не отпирать, чайник не нужен, просьба не мешать.
- Понятно, понятно! - заверила перестроившаяся грымза. - Никто вас не
побеспокоит, сотрудники разошлись, до закрытия полчаса...
- Подождете, - бросил Мокин, не оборачиваясь.
- Конечно, какой разговор...
- Аркадий Сергеевич, показывайте дорогу, - чуть менее барственным тоном
распорядился Мокин. - Я здесь бывал, но решительно не представляю, где вы
квартируете...
- Да, вот сюда... - Кузьминкин поймал себя на том, что тоже начал суетиться.
И попытался взять себя в руки. Как и подобало солидному научному работнику,
у которого вдруг попросили научную консультацию, оценивавшуюся ни много ни
мало - в пятьсот долларов.
Провел их через зал, где в одном углу стоял манекен дореволюционного
каторжанина в негнущемся сером бушлате и кандалах, а в другом разместились
застекленные стеллажи с партизанским оружием времен колчаковщины. Мокин
прошел мимо них быстро, не удостоив и взглядом, зато Дима прилип к
застекленному ящику с шестиствольными пистолетами:
- Ни черта себе пушки... С такими только на разборочку и ездить.
- Уволю я тебя когда-нибудь, - лениво бросил Мокин. - Оставь ты этот убогий
имидж дворовой шпаны, не грачевский фруктовый киоск охраняешь...
- Будет изжито, босс!
- То-то...
Кузьминкин уверенно направил их к двери с табличкой "Посторонним вход
воспрещен", провел в крохотный коридорчик и отпер дверь своего кабинетика.
Диме босс жестом приказал оставаться перед дверью на страже. Остальные трое
кое-как разместились в тесной комнатушке.
- Великолепно, - промолвил Мокин, оглядываясь. - Я себе так примерно
представлял цитадель ученых занятий - бумаги кучей, окурки в банке, научные
древности там и сям...
Непонятно было, всерьез он или тонко издевается. Быстренько наведя на столе
минимум порядка, Кузьминкин поспешил пояснить:
- Собственно, не такие уж это древности, обыкновенные чугунки года
девятьсот шестнадцатого, в экспозиции такие уже есть, не приложу ума, куда
их девать...
- Я вам покупателя найду, - хмыкнул Мокин. - Решил собирать антиквариат,
это нынче в моде, впаливает бешеные деньги в любую дребедень, потому что ни
в чем подобном не разбирается. Скажете, что они с кухни Меншикова - купит
за милую душу... Потом посмеемся.
- Неудобно как-то...
- Неудобно только штаны через голову надевать, - преспокойно парировал
Мокин. - Юль, озаботься...
Юля непринужденно принялась хозяйничать, извлекая всевозможные закуски,
большей частью известные Кузьминкину исключительно по зрительным
впечатлениям. Из красивой картонной коробки появилась бутылка того самого
коньяка, который Кузьминкин и не рассчитывал когда-нибудь попробовать.
- Давайте сначала по ма-аленькой рюмашке, - распорядился Мокин. - Не имел
прежде с вами дела, не знаю, как переносите спиртное, а потому не будем
углубляться...
Осушив свой стаканчик, Кузьминкин собрался привычно передернуться, но
делать этого не пришлось - коньяк пролился в горло, как вода, без малейшего
сивушного привкуса.
- Рубайте, рубайте, не жеманьтесь, - приговаривал Мокин, лениво откусив от
ломтика ветчины. - Не назад же с собой заворачивать...
Прожевав свой ломтик, Кузьминкин все же постеснялся тут же тянуться за
вторым. Сидел, затягиваясь невиданной сигаретой, вдыхая приятнейший аромат
духов примостившейся рядом Юли, - она из-за тесноты прижималась к нему
бедром, абсолютно сей факт игнорируя, и Кузьминкин сидел, как на иголках:
вдруг у них так не полагается и Мокин рассердится?
Пока что сердиться шантарский купчина не собирался. Он полез в карман и
извлек тривиальнейший предмет - пластмассовый футлярчик, в каких таятся
сюрпризы из шоколадных "Киндеров". Разнял его надвое, развернул кусочек
красного бархата, выложил перед Кузьминкиным крохотные монетки:
Суворов Виктор
Корнев Павел
Пехов Алексей
Сапковский Анджей
Роллинс Джеймс
Мороз Александра