нелегкую жизнь.
- По-видимому, лейтенант Йоргенсен честно отрабатывает свое жалованье.
- Совершенно верно. Он был настолько упрям, что чуть не возник
международный скандал. Пришлось вмешаться государственному секретарю и
признать, что ты находишься в Дании. Теперь они настаивают на встрече с
тобой.
- Почему? Я свободный человек и могу уехать, куда хочу.
- Вот так и скажи, а то уже раздались тонкие намеки на похищение...
- Что? Они что, перепутали датчан с арабами? Ове рассмеялся и
повернулся в кресле, глядя на Арни, подошедшего к столу.
- Нет, ничего подобного, - сказал Расмуссен. - Им известно - из
неофициальных источников, разумеется, - что ты прибыл сюда добровольно и
никто не причинил тебе вреда. Но их очень интересует, почему ты прибыл в
Данию, и они не собираются уезжать, пока не получат ответы на свои
вопросы. В "Ройял-отеле" сейчас заседает официальная комиссия. Они
сказали, что сделают заявление для прессы, если не встретятся с тобой.
- Мне этого совсем не хочется, - забеспокоился Арни.
- Думаешь, нам хочется? Поэтому лучше тебе встретиться с
израильтянами и сообщить им, что у тебя все в порядке, и пусть они
отправляются домой следующим рейсом. Ничего больше от тебя не требуется.
- А я ничего больше и не собираюсь говорить им. Кого они прислали?
- Четырех человек, но трое из них, похоже, просто пешки. Я провел с
ними почти, все утро, и единственный, кто имеет решающий голос, это
генерал Гев...
- О Боже! Только не он!
- Ты знаешь его?
- Даже слишком хорошо. И он знает меня. Я лучше поговорю с кем-нибудь
другим.
- Боюсь, тебе не представится такой возможности. Гев стоит в коридоре
и ждет, когда его впустят. Если он не поговорит с тобой, он тотчас же
обратится к прессе.
- В этом можно не сомневаться. Он учился воевать в пустыне и усвоил,
что наступление - лучший вид обороны. Раз у нас нет выхода, впусти его
сюда, и покончим с этим. Но не оставляй нас наедине больше чем на
пятнадцать минут. Чуть дольше - и он уговорит меня вернуться.
- Это вряд ли. - Ове встал и показал на свое кресло. - Садись сюда,
чтобы между вами был стол. Это придает уверенности. Ему придется сесть на
стул для студентов, а он твердый как кремень.
- Ему все равно, даже если это будет кактус, - уныло покачал головой
Арни. - Ты просто не знаешь его.
Дверь закрылась, и наступила тишина. Время от времени через двойное
стекло в окне доносились еле слышные голоса студентов. В комнате громко
тикали высокие напольные часы "Борнхольм". Арни сидел, уставившись на
сложенные руки, и думал, что сказать Геву. Надо было сделать так, чтобы он
узнал как можно меньше.
- Отсюда далеко до Тель-Авива. - Гортанная фраза на иврите застигла
Арни врасплох.
Он поднял голову и увидел, что Гев уже вошел в кабинет и закрыл за
собой дверь. Он был в штатском, но даже цивильный костюм выглядел на нем
как военный мундир. Лицо генерала, обветренное, изрезанное морщинами, было
похоже на орех; длинный шрам во всю щеку приподнимал уголок рта в
постоянной полуусмешке.
- Заходи, Аври, заходи. Садись.
Гев пропустил приглашение мимо ушей, промаршировал через кабинет и
завис над Арни, грозно сверля его взглядом.
- Я приехал, чтобы увезти тебя домой, Арни. Ты один из наших ведущих
ученых, и странна нуждается в тебе.
Генерал не колебался, не давил на эмоции, не взывал к родственным
чувствам. Генерал Гев отдал приказ - точно так же, как отдавал приказы,
посылая в бой танки, самолеты или подразделения солдат. Ему должны были
подчиняться, не рассуждая. Арни чуть не встал из-за стола и не последовал
за генералом, настолько беспрекословной была эта команда. Но он лишь
поежился в кресле. Решение было принято, и тут уж ничего не поделаешь.
- Извини, Аври. Я остаюсь.
Гев стоял, продолжая буравить его разъяренным взглядом, - руки
вытянуты по швам, но пальцы сжаты, готовые схватить ученого и силой
поставить на ноги. Затем, мгновенно изменив тактику, он повернулся,
опустился на стул и скрестил ноги. Лобовая атака была отбита; генерал
развернул фланги и начал обходной маневр, чтобы ударить в наиболее
уязвимое место. Не сводя с Арни глаз, он достал из кармана большой золотой
портсигар, который из-за своих размеров выглядел несколько пошловато, и
открыл его. Эмалевая инкрустация на портсигаре изображала флаг
Объединенной Арабской Республики: две зеленые звездочки были выложены
изумрудами. В центре виднелось, аккуратное отверстие, пробитое пулей.
- В твоей лаборатории произошел взрыв, - начал Гев. - Это обеспокоило
нас. Сначала мы решили, что ты погиб или ранен, потом - что тебя похитили.
Твои друзья встревожены...
- 1 Я вовсе не хотел этого.
- ..и не только друзья, но и правительство. Ты гражданин Израиля, и
твоя работа принадлежит Израилю. Исчезла папка. Твоя работа украдена из
страны.
Гев закурил и глубоко затянулся, машинально прикрывая огонек ладонью,
как солдат на поле боя. Его глаза не отрывались от лица ученого, а его
собственное лицо казалось бы бесстрастной маской, если бы не обвиняющий
пронзительный взгляд. Арни беспомощно развел руками. И снова сложил их
перед собой.
- Работа не украдена. Это мои материалы, и я взял их с собой, когда
уезжал. Уехал я добровольно. Мне жаль, что я заставил вас волноваться.
Однако у меня не было другого выхода.
- Что это за работа? - Холодный, резкий вопрос попал прямо в цель.
- Это.., это моя работа. - Арни чувствовал, что маневр противника
удался, и ему остается только отступить в молчание.
- Брось, Арни. Это не объяснение. Ты физик, и твоя работа связана с
физикой. У тебя не было никаких взрывчатых веществ, и все-таки ты
умудрился превратить в обломки тысячи фунтов оборудования. Что ты изобрел?
Молчание затянулось. Арни беспомощно смотрел на свои сжатые руки,
костяшки которых побелели от напряжения. Слова генерала продолжали
неумолимо бить в десятку.
- Что означает это молчание? Ты напуган? Не надо бояться своей родной
страны, Эрец Израэль. Там твои друзья, твоя работа, вся твоя жизнь. Ты
похоронил там жену. Скажи, в чем дело, и мы поможем тебе. Приди к нам, и
мы поддержим тебя.
- Я.., не могу. - Слова Арни падали в тишину, как тяжелые камни.
- Ты должен. У тебя нет выбора. Ты гражданин Израиля, и твоя работа
принадлежит Израилю. Мы окружены океаном врагов, и каждый человек, каждая
частица информации жизненно необходимы нам. Ты изобрел что-то мощное,
способное помочь нам выжить. Неужели ты обречешь нас на гибель и будешь
спокойно смотреть, как наши города и синагоги сровняют с землей и
превратят в пустыню? Этого ты хочешь?
- Ты знаешь, что это не так, Гев! Оставь меня в покое, уезжай...
- Нет, я не уеду. Я не оставлю тебя. Если я - голос твоей совести,
пусть будет так. Возвращайся домой. Мы примем тебя с радостно. Помоги нам,
как мы помогли тебе.
- Нет! Я не могу этого сделать! - Слова вырвались из груди словно
крик боли. И тут же Арни заговорил, не останавливаясь, как будто наконец
прорвалась плотина, сдерживавшая его чувства:
- Да, я сделал открытие - не скажу тебе, как, почему, что это такое.
Назови это природной силой, если хочешь, силой, возможно, более мощной,
чем все известнее людям сегодня. Она может быть использована и на благо
человеку, и во зло, потому что по своей природе это именно такая сила -
если мне удастся применить ее на практике, а я думаю, что удастся. Мне
хочется использовать ее на благо...
- А Израиль - зло, да? Ты это имеешь в виду?
- Выслушай меня. Я не говорил этого. Я всего лишь хочу сказать, что
Израиль - пешка в мировой политике, к тому же без единого союзника. Нефть.
У арабов есть нефть, которая нужна как Советам, так и американцам, и они
пойдут на любую грязную игру, чтобы добраться до нее. Израиль никого не
интересует, кроме арабов, которые только обрадуются, если он погибнет.
Мировые державы тоже не будут против, если Израиль незаметно исчезнет с
карты мира, потому что он для них как заноза. Нефть. Начнется война,
что-то случится, и если у вас будет мое.., если у вас будет эта мощная
сила, вы воспользуетесь ею для разрушения. Вы прибегнете к ней, может
быть, со слезами на глазах, но вы используете ее - и это будет абсолютное
зло.
- Выходит, - еле слышно проговорил Гев, - из гордости, персональных
амбиций ты лишишь нас этой силы и станешь свидетелем гибели своей страны?
В своем крайнем эгоцентризме ты полагаешь, что можешь решать глобальные
политические вопросы лучше, чем избранные представители народа. Ты
считаешь себя столпом разума. Ты единственный способен решать мировые
проблемы, которые не по плечу всем остальным. Ты, очевидно, веришь в
абсолютную диктатуру - твою собственную. В своем ослеплении ты становишься
маленьким Гитлером...
- Замолчи! - хрипло выкрикнул Арни, приподнявшись из-за стола.
Воцарилось молчание. Арни медленно сел, чувствуя, что лицо его
покраснело и кровь стучит в висках отбойным молотком. Огромным усилием
воли он заставил себя говорить спокойно:
- Ладно. Ты абсолютно прав. Если ты хочешь сказать, что я больше не
верю в демократию, так и скажи. В данном случае - не верю. Я принял
решение и всю ответственность беру на себя. Я лично предпочитаю считать
это гуманным актом - возможно, для самооправдания.
Ильин Андрей
Корнев Павел
Быков Василий
Жюль Верн
Конан-Дойль Артур
Каменистый Артем