Чтение 3–й страницы книги ~Долина совести~

который на полном серьезе утверждал, что для того, чтобы "вырваться из-под
маминого подола", Влад должен ежедневно прилагать уйму специальных усилий:
лазать по крышам, убегать с уроков, бить из рогатки фонари, короче, вести
себя как "нормальный мальчик". Не как "маменькин сынок".

Студент был красноречив и даже в чем-то убедителен. Влад так и не понял,
зачем ему понадобилась эта агитационная кампания против "сидения под юбкой";
вероятно, дело было в каких-то собственных студентовых проблемах. У студента
были голубые, выпуклые, очень выразительные глаза; глядя прямо в эти глаза,
Влад сказал однажды, что ему не нравится лазать по чердакам. Что у него есть
дела поважнее. И что, если придется выбирать, огорчить ли маму или
запрезирать "мужчину" в себе - он, Влад, с легкостью пожертвует "мужчиной".
Потому что на кой черт такой "мужчина" нужен?!

Ему было одиннадцать лет.

Студент скривился, как от кислого, и навсегда раззнакомился с "сынком" и
"любимчиком". И Влад не жалел о потерянном знакомстве. Просто у студента,
наверное, не сложились отношения с собственными родителями...

Теперь, лежа в постели, Влад шкурой ощущал, как мама растеряна и
огорчена. И как ей хочется пойти в школу - не то затем, чтобы нажаловаться
директору, не то затем, чтобы собственноручно кинуться в драку и приложить
об стенку всех школьных "кукушек", не разбирая, кто прав, кто виноват.

И как ей хочется расспросить его, Влада, и как она сдерживается. Молчит.

- Мам, - позвал Влад.

Она подошла. Молча села на край кровати.

***

Прошло пять дней. На улице сделалось ощутимо теплее. Синяки в который раз
поменяли оттенок, горло успокоилось и почти не болело, и, что самое
неприятное, упала температура - ртутный столбик застрял на отметке тридцать
шесть и пять, а колдовать над термометром, как это принято у ленивых
школьников, Влад считал ниже своего достоинства.

Вставать не хотелось. Грустное словосочетание "постельный режим"
обернулось на этот раз убежищем, хомячьей норкой под тоннами снега, и Влад
лежал в ней, подтянув колени к животу и укрывшись чуть не с головой. При
мысли о школе накатывала тоска, грязно-бурая, похожая на сухую засвеченную
фотобумагу.

Мама по-прежнему ни о чем не спрашивала. Ждала, пока Влад расскажет сам;
он колебался. Не хотелось перекладывать свои проблемы на мамины плечи. Не
пойдет же она драться с Кукушкой, на самом деле...

Димка звонил каждый день, но Влад просил его пока не приходить. Димка был
человеком тактичным и не настаивал.

Врач тоже был человеком тактичным, но от его посещения отвертеться не
удалось.

- Как ты себя чувствуешь? Влад пожал плечами.

- Ну еще дня на три я могу тебе дать освобождение, - сказал врач
вполголоса, когда мама зачем-то вышла на кухню. - Но не больше... понимаешь?
Проблемы все равно надо как-то решать...

Влад кивнул. Врач распрощался.

- Может, позвонишь кому-нибудь, узнаешь уроки? - спросила мама.

- Да, - сказал Влад.

В тот же момент задребезжал телефон.

- Тебя, - сказала мама.

- Димка?

- Нет. Какая-то девочка...

С неприятным предчувствием Влад взял из ее рук тяжелую, не успевшую
нагреться трубку.

- Привет, - сказал знакомый напряженный голос, - это Марфа Чисторой...
Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - сказал Влад. - У меня ангина.

- Да? - Голос почему-то погрустнел. - А когда ты придешь в школу?

- Еще не скоро, - соврал Влад.

- Да?! - Голос прямо-таки зазвенел от напряжения. Владу представилось,
как чистенькая Марфа сидит привязанная к стулу и под дулом пистолета задает
ему дурацкие вопросы. - Ты что, серьезно болен?

- Говорю - ангина...

- Может, тебе уроки занести?

Владу сделалось смешно. Влюбилась она, что ли? Чисторой?!

- Не надо, - сказал он жестко. - Извини, мне нельзя много разговаривать.

И положил трубку.

***

Марфин звонок волновал его часа полтора - до самой темноты. У него даже
улучшилось настроение - он вообразил себе, что слава его все-таки
существует, что она расползлась по классу и по школе, что каждое утро
девчонки дожидаются его у входа - а вдруг сегодня придет?! Что в глазах
одноклассников он все-таки не побитый щенок, а человек, восставший против
Кукушки, храбрец, не побоявшийся выйти в одиночку против всей этой стаи...

В восемь вечера вдруг позвонили еще. Другая одноклассница, Дана Стасов,
интересовалась его здоровьем.

"Сговорились они, что ли?" - почти весело думал Влад, повторяя почти
слово в слово все, что сказал Марфе Чисторой.

Мама покончила с делами и села играть с Владом в шахматы. Странно, но он
против обыкновения не получал от игры почти никакого удовольствия - все
думал, и мысли его незаметно соскальзывали к выяснению, кто красивее - Марфа
или Дана, и у кого больше глаза, и вообще...

- Твой ход, - в который раз напомнила мама. - Ты играешь или что? Я так
не стану...

В этот момент телефон зазвонил опять.

- Влад? Это ты? Как ты себя чувствуешь?

Он, кажется, почти не удивился.

Они звонили одна за другой - девчонки из его класса, и те, с которыми он
водился, и те, с которыми он не водился, и те, кто тайно вздыхал по нему, и
те, кто не упускал случая сказать о нем гадость. Они звонили, чтобы узнать о
его самочувствии; почти у всех - Влад обратил внимание - были испуганные,
иногда на грани слез голоса.

Он разозлился. Издеваются? Девчонки? По наущению Кукушки? Но ведь
половина из них никогда Кукушке не прислуживала, да и вообще...

Потом позвонил Ждан. Долго извинялся за беспокойство; предлагал сбегать
за лекарствами, или принести уроки, или еще что-нибудь, мед, например, есть
хороший...

Значит, все-таки слава? Признание?!

Влад сдержанно поблагодарил Ждана за заботу и, пожаловавшись на боль в
горле, поскорее оборвал разговор. Что-то в голосе Ждана... что-то покорное,
приторное... мешало ему насладиться как следует своим триумфом.

Едва распрощавшись со Жданом, он перезвонил Димке:

- Привет... Слушай, что там такое? В школе?

- Ничего, - удивленно отозвался Димка. - Просто на удивление тихо, даже
эти шакалы не ухмыляются...

Влад заколебался: рассказывать про девчоночьи звонки? Не рассказывать?

- Сколько можно занимать телефон? - спросила мама.

- Извини, - быстро сказал Влад. - Меня тут от телефона гонят... Ну, пока.

И положил трубку.

Мама тем временем ушла на кухню, и шахматы сами собой отменились; Влад
улегся с книгой, но через минуту телефон заорал опять.

- Палий? Приветик. По тебе тут все так соску-учились...

Голос у Линки Рыболов был веселый-веселый, целуллоидно-радостный, как у
говорящей куклы.

- Пошла вон, - устало сказал Влад и положил трубку.

- Ты что?! - возмутилась вернувшаяся в комнату мама. - Девочке? В таком
тоне?!

- Это Линка Рыболов, - сказал сквозь зубы Влад. И тут же снова
затрезвонил телефон; Влада передернуло.

- Возьми! - попросил он маму и укрылся с головой..

- Да, - удивлялась мама за тонкими стенками его темной берлоги. - Нет...
Еще несколько дней он пробудет дома... А кто его спрашивает? Лина? Ах,
Лина...

Влад закрыл уши.

Все. Это розыгрыш. Это дурацкая Кукушкина инсценировка. Они его уже и
дома достали, не могли три дня обождать... И Ждан с ними! Хотя чего тут
удивляться...

Но - Марфа?! С Кукушкой?! Бред. Может, в самом деле - бред?

И Димка-то! Димка не стал бы врать. И Димка не мог ничего не заметить, он
же не слепой...

В половине десятого пришлось отключить телефон.

- А чему ты так удивляешься? - рассеянно спрашивали мама. - В мое время
было нормой, чтобы одноклассники интересовались здоровьем... Звонили,
бывало, и по многу раз надень...

- Все? - саркастически осведомился Влад.

- Не все, - спокойно отвечала мама. - Но ведь и тебе не все подряд
звонили, правда?

Влад задумался. Ему перезвонили почти все девчонки класса... из ребят
только Ждан, если не считать еще и Димку.

- Значит, ты пользуешься успехом у девочек, - невозмутимо продолжала
мама. - По мне, это скорее хорошо, чем плохо, ведь обычно девочки
предпочитают старших ребят...

- Они издеваются, - сказал Влад.

- Не думаю, - после паузы призналась мама. - Я все-таки... не совсем
дурочка, правда? Так вот, эта девочка, которую ты так не любишь, Лина,
кажется? Да... Так вот, она не издевалась. Она была... смущена... ей было