убедительными документами в конверт и надписал адрес: "Господину Октаву
Саразену, студенту Центральной школы прикладных искусств, дом номер тридцать
два, улица Руа де-Сисиль. Париж", затем надел шляпу, пальто и отправился на
заседание конгресса. Четверть часа спустя этот скромный человек забыл и
думать о своих миллионах.
Он был не то чтобы глуп, но и не особенно умен; не отличался ни красотой, ни
уродством. Ростом не велик, не мал, нечто среднее между блондином и
брюнетом, Октав был, что называется, самым заурядным молодым человеком.
бакалаврском дипломе было отмечено: "удовлетворительно". В Центральную школу
он первый раз не прошел по конкурсу, а во второй раз попал сто двадцать
седьмым. Словом, Октав Саразен принадлежал к числу тех легковесных молодых
людей, которые, не углубляясь ни во что, не обладают никакими серьезными
знаниями, обо всем судят приблизительно и скользят по жизни, как лунный свет
по поверхности земли.
Подует ветер с севера - его потянет к экватору, подует с юга - он поплывет к
полюсу. Будущность, карьера таких людей зависят от случая. Если бы доктор
Саразен не пребывал в счастливом заблуждении относительно характера своего
сына, он призадумался бы, прежде чем написать ему такое письмо, но
родительскому ослеплению подвержены и самые умные люди...
товарища, натуры энергичной, несколько властной, но чье воздействие на него
было, несомненно, благотворным.
подготовительной школы, Октав подружился с одним из своих одноклассников,
эльзасцем, по имени Марсель Брукман, который, будучи моложе его на год,
превосходил Октава не только физической силой, но и умственными
способностями и твердостью характера, благодаря чему сумел подчинить его
себе Оставшись сиротой двенадцати лет. Марсель получил небольшое наследство,
доходы с которого целиком уходили на его учение. Если бы не Октав, который
каждый год брал его к себе домой на каникулы. Марсель был бы обречен на
безвыходное сидение в стенах лицея. Семья доктора Саразена стала для юного
эльзасца как бы родной семьей. Пылкий во натуре, при все" своей кажущейся
холодности юноша горячо привязался к этим добрым людям, заменившим ему отца
и мать. Он обожал доктора, его жену и их маленькую, но уже серьезную
дочурку. Чувства свои Марсель выражал поступками, а не словами. Он с
удовольствием занимался с Жанной, которая с раннего возраста обнаруживала
любовь к знанию и обещала стать умной, здравомыслящей девушкой; и в то же
время он поставил себе задачей сделать и Октава достойным своего отца.
Сказать правду, эта задача оказалась значительно трудней, так как Октав
отнюдь не обладал ценными качествами своей сестры, однако Марсель дал себе
слово достигнуть цели.
борцов, которыми Эльзас пополняет из года в год славные парижские ряды
тружеников науки. Еще ребенком он отличался выносливостью, физической силой
и живостью ума. Натура волевая, мужественная, он и внешне производил
впечатление человека энергичного и стойкого. В школе он стремился достичь
совершенства во всем, что входило в круг его занятий, будь то игры,
состязания, гимнастика или лабораторные опыты. Если он в конце года не
получал первой награды, он считал этот год потерянным. В двадцать лет это
был рослый, вполне сложившийся юноша с прекрасной мускулатурой, с неутомимой
энергией и твердой волей. Поистине совершенный механизм сложного
органического устройства, с максимумом напряжения и отдачи. Люди
наблюдательные невольно останавливали взгляд на этом задумчивом,
выразительном лице.
вторым по конкурсу, но твердо решил окончить ее первым. Октав смог выдержать
вступительные экзамены только благодаря исключительной настойчивости и
рвению своего друга. В течение целого года Марсель заставлял Октава
работать, заражая его своей энергией, которой хватало да двоих. Он относился
к этой слабой, нерешительной натуре с какой-то покровительственной жалостью;
такое чувство мог бы испытывать лев к беспомощному щенку. Ему доставляло
удовольствие поддерживать избытком своей силы это хилое растение и видеть,
как оно развивается и приносит плоды.
экзаменов. На другой же день после того как последний экзамен был сдан,
Марсель, исполненный патриотических чувств, которые не позволяли ему
оставаться в стороне в то время, как над Страсбургом и Эльзасом нависла
тяжелая угроза, записался волонтером в тридцать первый стрелковый полк.
Октав тотчас же последовал его примеру. Плечо к плечу сражались они на
аванпостах Парижа в суровые дни осады. Под Шампиньи Марсель был ранен в
правую руку, а за битву под Бузенвалем получил нашивку. Октав не получил ни
раны, ни нашивки. Так уж это вышло само собой. Он всегда следовал за своим
другом в атаку и отставал от него только на каких-нибуд пять-шесть метров,
но... эти-то шесть метров решали все.
смежных меблированных комнатах в скромном особняке, недалеко от школы.
Несчастья, перенесенные Францией, и отделение Эльзаса и Лотарингии оставили
в душе Марселя глубокий след и еще больше закалили его.
ошибки своих отцов. И достичь этого она может только неустанным трудом.
Они вместе садились заниматься, затем отправлялись на лекции и в течение
всего дня не расставались ни на минуту. Вернувшись из школы домой, они снова
принимались за работу и отрывались от нее только, чтобы дать себе маленькую
передышку - выкурить трубку или выпить чашку кофе. В десять часов,
удовлетворенные сознанием полезно проведенного дня, они уже лежали в
постели. Время от времени они позволяли себе скромные развлечения: партию на
бильярде, изредка театр или концерт в консерватории, прогулку верхом или
пешком в окрестностях Парижа и два раза в неделю урок фехтования и бокса.
более легкомысленным развлечениям: он предлагал пойти к Аристиду Леру,
который большую часть времени проводил в кабачке Сен-Мишель. Но Марсель так
ядовито высмеивал его фантазии, что обычно они так и не приводились в
исполнение.
семи часов вечера приятели сидели, по обыкновению, рядом за столом,
освещенным лампой с зеленым абажуром. Марсель был поглощен решением задачи
по начертательной геометрии, о сечениях камня. Октав тоже был поглощен
занятием, правда не столь отвлеченного свойства, но зато вполне отвечавшим
его вкусам: он священнодействовал над приготовлением кофе; он очень гордился
своим искусством варить кофе, возможно потому, что эта отрадная процедура
позволяла ему ежедневно хоть на несколько минут оторваться от ненавистных
уравнений, которыми Марсель, как ему казалось, слишком злоупотреблял.
Медленно процеживая через густой слой душистого мокко тонкую струю кипятка,
Октав от души наслаждался этим мирным занятием, но, когда взгляд его упал на
склонившегося над тетрадью Марселя, он почувствовал угрызения совести и
непреодолимое желание помешать товарищу, который был для него словно живым
укором.
Октав, - это древнее сооружение в наш цивилизованный век годится разве что в
антикварный магазин.
быть, тебе не придется каждый вечер тратить часы на эту стряпню. Итак, -
невозмутимо продолжал он, возвращаясь к своей задаче, - внутренняя, вогнутая
сторона свода представляет собой трехосный эллипсоид с тремя неравными
осями. Пусть А, В, С, Е есть исходный эллипс, которому принадлежит большая
ось О А, равная а, и средняя ось 0В, равная в, тогда как малая ось
эллипсоида 00'С' вертикальна и равна с, что делает свод покатым.
- весело тараторил он, подбрасывая на руке толстый пакет.
Англии. Неделю назад, остановившись проездом в Париже, доктор устроил им
настоящее пиршество Сарданапала в Пале-Рояле, некогда знаменитом, но теперь
уже вышедшем из моды ресторане, который он и поныне считал непревзойденным
образцом изысканного парижского вкуса.
Марсель, не отрываясь от своей задачи. - Это он хорошо придумал - поехать
туда. Наши французские ученые слишком уж замкнутый народ... Итак, значит,
внешняя сторона свода будет образована эллипсоидом, подобным первому;
Е1, Е2, Е3 трех основных эллипсов, мы чертим вспомогательные эллипс и
гиперболу, общие оси которых...
лицо товарища.
полученным известием.
пробежал еще раз, просмотрел приложенные документы и сказал:
Соломатина Татьяна
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Трубников Александр
Контровский Владимир
Шилова Юлия