Чтение 3–й страницы книги ~Прововедник~

Предлагал перейти к ним.

-- Старый Гарфилд никогда не выгонит Деннера, -- сказал Серрини. --
Президент обидится. А чего хочет Деннер, ты знаешь.

Я пожал плечами и положил ему на стол утреннюю газету.

-- Так кто будет платить апостолу за бензин? -- спросил я.

-- Понятия не имею. Я вчера задал ему тот же вопрос. Он сослался на
птиц небесных, которые не сеют и не жнут, а Бог одевает их красивей, чем
девиц из ночных кабаре. Завтра он устраивает пресс-конференцию во славу
Божию и проповедь. По-видимому, считает, что этого будет достаточно, чтобы
поехать по стране.

-- Других денег у него нет? -- уточнил я.

-- Были, друг мой, были! Как раз за день до отлета "Сириуса" он получил
чек на сто тысяч кредитов и переслал его в лечебницу для слепо-глухих. Потом
включил телевизор -- услышал про арбитражный суд и признание мятежников
законным правительством. Это его сильно поразило. Он поговорил об этом с
Господом, и Господь посоветовал ему купить билет на "Сириус". Так как денег
на билет у него не было, то он отправился в "Анреко", добрался каким-то
образом до старика Гарфилда, получил билет и контракт -- и вот он здесь.
Старый Гарфилд, -- сказал Антонио, -- наверно, совсем выжил из ума.

-- Не думаю, -- сказал я. -- Я догадываюсь, что он имел в виду.

Антонио поглядел на меня с интересом.

-- У туземцев другая психология, -- сказал я. -- В конце концов, это
просто невежественные крестьяне, вроде тех, что жили в отсталой Га-лилее. К
тому же нельзя не учитывать, что когда-то идеология мятежников была, ну,
немного похожа. Возможно, что полковник захочет встретиться с ван Роширеном
и попытается его использовать. Почему бы нам не навестить полковника по
следу ван Роширена? Я не говорю, что это произойдет, но ведь полковник --
непредсказуемый человек.

-- Так что ты предлагаешь? -- уточнил Антонио.

-- Не стоит бросать ван Роширена на произвол судьбы. Наоборот, мы
должны его опекать. Познакомить его с местными чиновниками. Обед с министром
связи, обед с министром финансов. После этого его начнут приглашать
наперебой. Все станут думать: "Этот человек бывает здесь, бывает там, --
несомненно, у него есть влияние и связи. Человек может позволить себе
говорить такую чепуху, только если за ним стоят влиятельные политические
силы". Полковник на это клюнет.

Антонио задумчиво кивнул.

-- Старик Гарфилд наверняка именно это и имел в виду, посылая ван
Роширена на Андромеду, -- сказал я.

-- Хорошо, -- сказал Антонио, -- назовем эту операцию: "Посредник".

Не подумайте, что я по совместительству работаю в секретном отделе. У
шпионов -- своя работа, у меня -- своя. Но если ты специалист по
информационным системам, то в такой крошечной стране, как Асаисса, тебе рано
или поздно придется иметь дело с информационными системами определенного
сорта.

Кроме того, как раз тогда, когда я прилетел на Новую Андромеду, а было
это лет десять назад, у местных чиновников вошло в обычай монтировать на
своих фермах системы слежения -- контрабандные, разумеется. Обо мне пошел
слух, как о хорошем человеке, и меня возили по ночам с завязанными глазами в
неизвестном направлении, и после каждой такой поездки на мой счет в банке
было приятно глядеть.

В конце концов, как и следовало ожидать, я угодил в переделку, а
переделка угодила на первые полосы газет. Когда все закончилось, Антонио
Серрини сказал так: "Есть две полезные категории людей: те, которые умеют
стрелять, и те, которые умеют думать. Множество людей не принадлежат ни к
той, ни к другой полезной категории, и очень немногие принадлежат сразу к
обеим. Мне очень приятно, что вы принадлежите к числу этих немногих".

Что касается Филиппа Деннера, который тогда был еще вице-директором, то
он вызвал меня к себе и очень долго объяснял, что не все те, кто
отрекомендовался чиновником Президента и возил меня с завязанными глазами
устанавливать системы слежения, на самом деле люди Президента. Он объяснил,
что некоторые из них были террористами. Можете себе представить, как я был
поражен! Я рассыпался в благодарностях и сказал, что он открыл мне глаза.

Отдел безопасности замял мою роль в этой истории, и я остался ему
весьма обязанным.

Через пять Лет мой шеф улетел на Землю, и я стал начальником отдела
информационных систем, не без помощи Серрини. Словом, вышло так, что я знаю
меньше, чем шпион, и больше, чем обыкновенный служащий.

К концу рабочего дня Тони известил меня, что вице-префект столицы будет
рад видеть господина ван Роширена на завтрашнем приеме. Я хотел было
позвонить ван Роширену, но... Помните, вчера включался блок аварийного
питания? Это взорвали районную телефонную станцию.

Я проверил револьвер и отправился в гостиницу на машине. Над столицей
висели облака, плоские, как шутки начальства, под ними шлялся военный
вертолет персикового цвета, и где-то в туземных кварталах далеко и
безутешно, как дешевый игольчатый принтер, трещал автомат.

Хозяин гостиницы так озадаченно глядел на деревянную лестницу с
истертым ковром, словно она вела не на второй этаж, а на второе небо.

-- Вы к проповеднику? -- спросил он.

-- Да.

-- А с ним ученики. Шесть штук.

Я насторожился. Я сегодня видел контракт, и про учеников в контракте
ничего не было.

Метрах в десяти от двери ван Роширена я услышал незнакомый звук. Не
люблю незнакомые звуки -- у меня плохие нервы. Я вытащил из кармана
револьвер, снял предохранитель. Затем повернул ручку двери и вошел без
стука.

В спальне было трое учеников. Двое из них, сложив руки, беседовали с
Господом. Третий, судя по физиономии, с планеты Ригель, сидел, подвернув под
себя хвост и вытянув уши, и издавал тот самый звук, который я слышал в
коридоре. Видимо, он тоже молился. Четвертый... Я вспомнил озадаченную
физиономию хозяина и все понял. Сунул револьвер в карман. Из-за соседней
двери высунулся ван Роширен и поманил меня пальцем.

Мы уселись у низенького столика под распятием. Я повернул свой стул
так, чтобы сидеть спиной к этому, в полотенце. Я рассказал ван Роширену про
прием у префекта, и он воспринял это как должное. Потом застенчиво сказал:

-- Вы не могли бы мне обрисовать местное положение подробней? Что же
все-таки произойдет через два месяца?

Если учесть, что его послал на планету сам Господь Бог, это заявление
выглядело несколько странно. Если Господь так халтурно разъясняет своим
агентам полевую обстановку, то немудрено, что они всегда с треском
заваливали работу.

-- Через два месяца, -- сказал я, -- полковник Идасса будет официально
признан главой правительства, якобы выигравшего полгода назад законные
демократические выборы. При этом, по давнему требованию террористов, Асаисса
получит статус свободной торговой зоны. Это значит, что туземцы, которые до
сих пор выясняли отношения в основном с помощью отравленных стрел и
кремневых ружей, станут официально выяснять отношения с помощью
гранатометов. В природных условиях Асаиссы это обрекает их на гибель не
только от оружия, но и от голода.

Я замолчал, и тут, как на грех, с окраины города донеслась автоматная
очередь. Зазвенели стекла.

-- Да, -- сказал ван Роширен, -- удивительными стрелами пользуются ваши
туземцы. Это что -- гуделка при стреле?

В спальню, мягко ступая, вошел огромный, медвежьего вида парень с
широкими скулами и тонкими пальцами пианиста. Он выглядел в точности как
помесь орангутана и громилы. Если бы я служил в местной полиции, то
немедленно арестовал его по подозрению в грабеже банка.

Детина отчаянно взглянул на ван Роширена, вздохнул и бережно вынул
из-под куртки короткую "Беретту". Автомат был украшен красивой серебряной
насечкой. Насечка, конечно, "местного производства". Все остальное приехало
с Земли.

-- Денис, -- сказал ван Роширен укоризненным тоном, -- пошел за зубной
щеткой, а купил вот это! Прямо на главной улице, в полукилометре отсюда.

Я подошел к окну и поманил верзилу Дениса пальчиком.

-- Денис, -- сказал я, -- когда у вас кончатся патроны, не ходите так
далеко за новыми. Видите лавочку напротив, да-да, с надписью "Рыба"?
Спросите рыбьей икры, и вам продадут очень хорошие патроны, причем за
полцены.

-- Значит, -- сказал ван Роширен, -- с запретом не считаются? Почему?

-- Потому что в местных условиях тот, кто вооружен, живет дольше того,
кто не вооружен. И эта простая истина одерживает убедительную победу над
человеколюбивыми намерениями законодателей.

-- Но все же, -- сказал ван Роширен, -- большинство местных жителей не
имеет автоматов.

-- Большинство местных жителей питается просяной кашей без масла. Один
автомат стоит столько же, сколько пятилетняя норма просяной каши без масла.

-- Тогда что же изменится, когда снимут запрет на торговлю? Разве у
бедняков найдутся деньги, чтобы купить себе жизнь? Разве жизнь не останется,
как и всегда, привилегией богатых?

-- Да, -- сказал я, -- жизнь останется привилегией богатых. Но каждый
бедняк получит возможность записаться либо в армию Президента, либо в армию
Полковника, либо в охрану одного из местных князей. Ему выдадут автомат, --
конечно, не просто так, а в обмен... А что может предложить туземец-бедняк в
обмен? Только свою землю и свою свободу.

Ван Роширен моргал.

-- Такие договоры уже заключаются, -- пояснил я. -- За автомат человек
продает в рабство себя и семью. Если он отдает еще и землю, к договору